Неделя в Патриархии - Елевферий Богоявленский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тот же просторный алтарь с престолом, но нет духовного уюта. В конце у правого клироса со времени эвакуации из Вильно до перенесения их в музей, стояли мощи свв. Виленских Мучеников; теперь на этом месте икона их, а сами мощи находятся в небольшом музейном помещении Нескучного дворца. У левого клироса стоит чудотворный Виленский образ Богоматери Одигитрии. Образ без драгоценной ризы; но в таком виде он больше влияет на душу, чем в ризе. Я долго смотрел на него. Никогда я не видел его в натуральном виде. Здесь переживалась некоторая близость общения души с ним. Он – собственность Виленского Троицкого монастыря, в моем каноническом ведении; отсюда понятна духовная близость моя к нему. Больше в храме смотреть было нечего. Отправились в теплый зимний храм монастыря, где погребен наш Первоиерарх. Святейший Тихон. К нашему приходу только что окончилась литургия. В храме 5–6 богомольцев. Вправо, диагонально от входа, у стены – гробница Святейшего. К ней мы и подошли первее всего, молитвенно приветствуя почившего.
Гробница содержится в достаточной чистоте. На ступеньке с трех сторон гробницы стояли живые цветы; на верху ее – Патриаршая митра, около которой горит лампада. У гробницы чувствуется легко, молитвенно. Облачившись в алтаре, мы вышли в сопровождении сослуживших нам двух иеромонахов и двух иеродиаконов отслужить панихиду. Три послушника – певцы Панихиду служили в совершенной полноте с чтением всего канона. Молящихся новых не было. Ощущалось благодатное общение с почившим Святейшим. Общее впечатление от пребывания в этом храме то же самое: мало благодатного уюта, так как и он – с тем же назначением в определенные дни.
Из Донского монастыря мы поехали в Данилов. Братия этой обители еще жила в своих келлиях; но уже тогда ходили упорные слухи, что ее выселят за стены монастыря, а здания возьмут для общественных нужд. Мы прошли в главный храм, где находятся в полной сохранности св. мощи В.К. Даниила. Служба уже окончилась. В храме мы не встретили ни одного монаха. Монахиня опилками чистила и подметала пол. Она открыла нам часть свв. мощей для лобызания. Здесь переживалось лучшее, чем в Донском, настроение. Храм сохранил еще свою молитвенную атмосферу. Несколько минут постояли у гробницы. Так и встают в сознании молитвенные вопросы к Благоверному Великому Князю: «Видишь ли Ты, что сделалось с Русскою землей и ее столицей, Москвой? Слышишь ли скорбь и воздыхание русского народа? Вознеси о нем пред престолом Божиим свои горячие молитвы». Обратно мы ехали мимо священного Кремля, Лобного места, Василия Блаженного. Погода все время крайне неприветливая; но народу на улицах, снующего взад и вперед, много. Около трех часов мы были уже в Патриархии. Здесь относивший в Г.П.У. наши паспорта на словах сообщил нам, что срок нашего пребывания в России по 1-е декабря. Мне показалось это маловероятным, так как заграничный паспорт, данный мне Литовским Правительством с положенной на нем визой от Советского Представительства, был месячный.
Я попросил проверить это возможно раньше. На следующий день 28-го утром нам были возвращены паспорта, на которых, действительно, был указан срок нашего отбытия из России к 1 декабря. На вопрос – нельзя ли продолжить, в Г.П.У. ответили отрицательно, мотивируясь тем, что это общий порядок для всех приезжающих сюда иностранцев, а если мы будем добиваться продолжения, что конечно, возможно, то потеряем надежду в будущем на вторичное посещение Патриархии. Мы подчинились.
В заседании Синода 28-го я закончил свою миссию докладом о так называемой Карловацкой церковной смуте, с существом которой Члены были уже осведомлены. Все отнеслись совершенно отрицательно к действию Карловацких Соборов и Синода, не признавая за ними никакого канонического основания; все сожалели по поводу этой церковной неурядицы, не видя к появлению никакой уважительной причины и недоумевали, как это митрополит Антоний, виднейший иерарх Русской Церкви, всегда в речах ратовавший за незыблемость и действенность в Церкви свв. Канонов, сам мог поступить с этой почвы и возглавить явно неканоническое дело. Что касается Польской автокефалии, то мои доклады ничего не прибавили к твердости осуждения ее, как дела сознательного самовольного отделения от Матери-Церкви, которое воспринято Синодом и всей Церковью еще от Патриарха Тихона; они только выяснили ту церковно-жизненную неурядицу, в которой находится Православная Церковь в Польше, и то взаимное недоверие между автокефальной иерархией с одной стороны и не желавшими антиканонической автокефалии клиром и верующим народом, которое является неизбежным следствием столкновения правды с неправдой, – с другой. Заседание Синода закончилось предложением Председателя, митрополита Сергия, возвести меня в сан митрополита, каковое Синодом было принято единогласно и утверждено трижды пропетым «аксиос». Так как в Синоде стало известным, что мой отъезд из Патриархии состоится 30-го, то было высказано общее желание здесь же в Патриархии всем сняться на фотографии для запечатления единения «двух иерархических светов», разделенных непроходимой пропастью.
Неожиданное для меня скорое отбытие из Патриархии во многом расстроило мои планы делового пребывания в ней. В свободное время днем и вечером я занимался чтением различных дел Синода для ознакомления с жизнью Церкви. Со многих актов я хотел снять копии, но за спешностью отъезда не успел этого сделать, а оставил епископу Питириму только перечень того, копии чего мне нужны; он обещал мне их прислать в Литву в ближайшем будущем, но к сожалению и доселе я почти ничего не получил. Многое требовало для меня пояснения, и его давал мне в частных взаимных беседах митрополит Сергий и другие иерархи.
Моим горячим желанием было добиться возвращения мощей свв. Виленских мучеников в Литву, для временного пребывания их в Ковне, Чудотворного Виленского Образа Богоматери и церковного архива, вывезенных во время великой войны из Виленской епархии в Москву; но для этого серьезного дела недельное время – ничто. Видимо на то пока не было воли Божией, и вся моя поездка ограничилась с фактической стороны главным образом одними моими докладами о положении церкви заграницей, для какой цели я, собственно, и был приглашен в Патриархию митрополитом Сергием.
29-го заседания Синода не было. Около 12 ч. собрались все члены для фотографической съемки. Погода была
