Хочу съесть твою поджелудочную - Сумино Ёру
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты просто чудовище. Растоптала чувства родителей.
— Ну, а ты? Перед своими как будешь оправдываться?
— Чтобы они не волновались, я соврал, что у меня есть друг. Скажу, что заночевал у него.
— И жестоко, и печально.
— Не скажешь: «Никто не обидится»?
Она разочарованно помотала головой и достала из стоящего у ног рюкзака журнал. Так-то ведёт себя зачинщица преступления, вынудившая меня соврать моим любимым родителям? Сакура открыла журнал, а я, решив, что момент подходящий, вытащил из сумки книжку и сосредоточился на ней. Сражаясь с самого утра с непривычными раздражителями, я устал, и мне хотелось отдаться во власть выдуманной истории и залечить душевные раны.
Когда я об этом задумался, до меня дошло: я ведь заранее готовлюсь к тому, что Сакура нарушит установившийся мир. Кое-кто приучил меня шарахаться от каждой тени. Однако никто не отнимал у меня драгоценного времени. Через час спокойного и сосредоточенного чтения, найдя удачное место, чтобы прерваться, я неожиданно для себя обнаружил, что меня никто не теребит. Глянул на соседку: та, положив журнал на живот, крепко спала.
Я посмотрел на её лицо, на здоровую кожу — и не подумаешь, что эту девушку подтачивает тяжёлая болезнь, — прикинул, не намалевать ли ей что-нибудь на физиономии, но ходу затее не дал.
Она не просыпалась до самой станции назначения. Не проснулась даже по прибытии.
Как бы выразиться… Словно в вагоне синкансэна её короткая жизнь подошла к концу. Но, конечно же, она просто спала. Привидится тоже, только дурных предзнаменований мне не хватало. Я нежно ущипнул её за щёку, дёрнул за нос — она лишь тихо сопела и вставать не собиралась. В качестве последнего средства я щёлкнул резинкой по неприкрытой тыльной стороне её ладони. Отреагировала она бурно: подскочила и с криком «Мог бы просто позвать погромче!» врезала мне по плечу. Невероятно! И это после того, как я наконец её разбудил.
К счастью, у поезда здесь была конечная, и мы смогли не спеша собрать свой багаж и выйти.
— Первые шаги после высадки на берег! Ух ты, рамэном[12] пахнет!
— Тебе наверняка почудилось.
— Пахнет, отвечаю! У тебя что, нос сгнил?
— Хоть не мозги, как у тебя.
— У меня сгнила поджелудочная!
— Это нечестно. Давай наложим запрет на такие убийственные приёмы в споре. Будем на равных.
— Так заведи свой убийственный приём! — смеясь, сказала она, но, поскольку в мои ближайшие планы не входило смертельно заболеть, я вежливо отказался.
Спустившись с платформы по длинному эскалатору, мы попали в галерею с рядами сувенирных лавок и кафе. Видимо, её совсем недавно реконструировали — помещение наполняло удивительно приятное ощущение чистоты.
Мы поднялись по другому эскалатору наверх и наконец вышли за турникеты. В первый момент я не поверил собственным чувствам. Как она и сказала, пахло рамэном. Если это на самом деле так, получается, в кое-каком городе будет пахнуть соусом, а в кое-какой префектуре — удоном?[13] Отрицать такое я не мог, потому что туда не ездил, но неужели одно-единственное блюдо способно столь грубо вторгаться в повседневную жизнь?
Даже не видя лица своей спутницы, я догадывался, что она хитро улыбается, и старался ни в коем случае на неё не смотреть.
— Ну и куда мы идём?
Протяжный зевок.
Печально.
— Ах да! Идём поклониться богу учёбы. Но сперва пообедаем.
Кстати, я тоже начал чувствовать голод.
— На обед, конечно, рамэн?
— Не возражаю.
Сакура быстро зашагала между сновавшими по вокзалу людьми, и я последовал за ней. Похоже, она взяла на заметку какое-то заведение, о котором вычитала по дороге в журнале, и потому уверенно двигалась к цели. Мы то ныряли под землю, то выходили на улицу и довольно скоро оказались у дверей лапшичной в подземном торговом центре. Ещё на подходе специфический запах усилился, немного меня напугав, но на стене я увидел страницу из известной кулинарной манги, где упоминался этот самый ресторан. На душе полегчало: экзотики тут не подают.
Рамэн был вкусный. Заказ принесли довольно быстро, и мы с жадностью набросились на еду. Оба выбрали «каэдама» — порцию с добавкой, но, когда нас спросили, насколько твёрдой сделать лапшу, Сакура ответила: «Проволока», и тут я вежливо вмешался. Как выяснилось, я не знал, что такая градация существует на самом деле, — постыдный факт, который стоило бы утаить. Кстати, означенная «проволока» оказалась обычной тонкой пшеничной лапшой, и, судя по ощущениям, её всего лишь обдали кипятком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Покончив с обедом, мы тут же сели на местную электричку. Бог учёбы, с которым искала встречи Сакура, обитал в храме где-то в получасе езды на поезде. Спешить было незачем, но, поскольку организатор путешествия решил поторопиться, я подчинился.
В вагоне я вспомнил кое-что из прочитанного и нарушил обет молчания:
— Говорят, в этой префектуре довольно небезопасно, нам лучше быть настороже. Здесь часто стреляют.
— Правда? А по-моему, во всех префектурах одинаково. Вон, в соседней недавно кого-то убили.
— В новостях об этом больше не говорят.
— По телевизору выступал полицейский, сказал, психопатов ловить сложнее всего. Как говорится, дурная трава хорошо растёт.
— Не в том разрезе смотришь.
— Поэтому я умру, а ты выживешь.
— Буду знать, но запомни: пословицам доверять нельзя.
Поезд действительно доставил нас на место за тридцать минут. Погода выдалась до противного ясная, и, просто стоя на месте, я обливался потом. Хоть я и решил, что обойдусь без сменной одежды, но, похоже, лучше бы потом наведаться в UNIQLO.
— Чудесная погода!
С улыбкой, способной посоперничать с солнцем, Сакура лёгкими шагами поднялась по холму к храму. Несмотря на середину буднего дня, на его территории толпились посетители, а по дороге до входа, куда ни посмотри, справа и слева подступали бесконечные сувенирные лавки, магазинчики, кафе и киоски с какими-то подозрительными футболками. Особенно притягивали внимание прилавки с известными марками моти[14] — исходивший от них аромат щекотал ноздри.
Иногда Сакуру привлекала одна из лавочек. Она ничего в итоге не покупала, но на это не рассчитывали и сами продавцы, так что мы спокойно развлекались, разглядывая товары.
Когда, основательно пропотев, мы наконец вскарабкались наверх, то первым делом купили попить в торговом автомате. По гениальной задумке его разместили там, где желание приобрести питьё становится непреодолимым. Поддаваться было обидно, но жажда напрямую угрожает жизни, и резь в пересохшем горле перевесила любые доводы разума.
Распуская намокшие от пота волосы, Сакура всё равно улыбалась.
— Как будто весна!
— Небо, конечно, ясное, но сравнивать с весной?.. Жарища!
— Ты когда-нибудь занимался в спортивных секциях?
— Нет. Люди высокого происхождения не утруждают себя упражнениями.
— Ты их недооцениваешь. Займись спортом! Потеешь не меньше меня, но я-то болею!
— Вряд ли дело в недостатке физической активности.
Многие люди вокруг нас, будто бы истратив все силы, безо всякого стеснения расселись в тени деревьев. Похоже, сегодня выдался особенно жаркий день.
Молодость и выпитая жидкость кое-как спасли нас от обезвоживания, и мы зашагали дальше. Сполоснули руки, прикоснулись к раскалённой на солнце статуе быка, перешли мост, поглядывая на плавающих в воде черепах, и, наконец, добрались до самого здания храма. Я прочёл пояснение, почему нам по дороге попался бык, но из-за жары его забыл. Сакура его читать даже не собиралась.
Мы встали перед деревянной коробкой — кошельком божества, — бросили туда скромное пожертвование и, тщательно соблюдая ритуал, помолились: два поклона, два хлопка в ладоши, поклон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Я где-то читал, что храм посещают не для того, чтобы о чём-то попросить бога. Истинный смысл визита в том, чтобы засвидетельствовать перед ним свою решимость. Но мне сейчас решаться было не на что. А спутнице помочь хотелось. Притворившись невежей, я обратился к богу с просьбой.