Познавая Иисуса через Ветхий Завет - Кристофер Райт

Вот эти пять эпизодов с параллельными местами:

1. Уверение Иосифа по поводу зачатого Марией ребенка: 1:18–25 является «исполнением» Ис. 7:14 — знамением об Эммануиле, данным Исайей царю Ахазу.

2. Рождение Иисуса в Вифлееме: 2:1—12 является «исполнением» Мих. 5:2, где предсказывается, что владыка Израиля произойдет из Вифлеема.

3. Бегство в Египет и последующее возвращение из него: 2:13—15 является «исполнением» Ос. 11:1, где говорится о том, что Бог вывел Израиль, Своего сына, из Египта.

4. Убийство Иродом младенцев в Вифлееме: 2:16—18 является «исполнением» Иер. 31:15, представляющим собой стенание об израильтянах, отправляющихся в изгнание.

5. Поселение семейства Иисуса в Назарете: 2:19 является «исполнением» «реченного чрез пророка…», и это некая загадка, поскольку текста, в точности предрекающего то, о чем сообщает здесь Матфей, не существует. Вероятно, это ссылка на несколько мест, что тем не менее не должно нас здесь останавливать.

Таким образом, пять этих эпизодов охватывают ранние годы жизни Иисуса: от зачатия и рождения в Вифлееме до временного пребывания в Египте и последующего поселения в Назарете. И во всем этом Матфей видит «отражение» Ветхого Завета. Используя несколько раз глагол «сбыться», Матфей явно хочет, чтобы его читатели уяснили, что Иисус, как показано в Его родословной, был не просто завершением ветхозаветной истории, но и ее исполнением. Мы должны посмотреть на Ветхий Завет в ином ракурсе: в Ветхом Завете не только излагается история, которую завершает Иисус, но и провозглашается обетование, которое Иисус исполняет.

Конечная точка — это не просто конец странствия, это также и цель. Странствие начинается, так как есть некий замысел, или обязательство, которое должно быть исполнено, когда странствие подойдет к своему концу. Подобным же образом — в ходе ветхозаветного странствия — Бог объявил о Своем замысле, продемонстрировал Свою готовность дать искупление и сообщил об этом всеми возможными способами самому Израилю и через Израиль (особенно через пророков). Этот замысел, или обязательство, было исполнено с появлением этого ребенка — Иисуса. И с помощью пяти цитат из Ветхого Завета, следующих друг за другом через короткие интервалы, Матфей постарался сделать так, чтобы мы не упустили главный смысл.

Но могут возникнуть разнообразные вопросы об используемой Матфеем тактике — если не у поющего рождественские гимны рядового христианина, то, несомненно, у более образованных людей. Разве он не занимается тем, что просто связывает несколько ветхозаветных предсказаний с отдельными историями, которые, как ему кажется, им соответствуют? Или даже хуже того, как утверждают некоторые, не сам ли он придумал эти истории, чтобы показать, что предсказания сбылись? Идея о том, что рассказы о детстве Иисуса являются благочестивой выдумкой, порожденной воображением человека, читающего Писания, стала в определенных кругах популярной, но в действительности не выдерживает критики. Есть два веских возражения.

Прежде всего, почему Матфей выбрал такие туманные тексты? Если он ставил перед собой цель создать истории, в которых будут исполнены мессианские пророчества, можно было найти немалое количество текстов, гораздо лучше известных в его время, в которых содержалось гораздо больше подробностей о пришествии Мессии. На основе любого их этих текстов можно было бы сочинить хорошие истории, если привнести в них соответствующие «факты».

Во–вторых, будет несомненной ошибкой утверждать, что рассказываемые Матфеем истории являются исполнениями ветхозаветных предсказаний, потому что всего лишь один из цитируемых им текстов считается общепризнанным мессианским пророчеством — Мих. 5:2, предсказывающий, что Мессия родится в Вифлееме. Пророчество об Эммануиле было знаком, данным царю Ахазу в его собственном историческом контексте, а не (изначально) долгосрочным предсказанием. В любом случае, было бы странным считать это предсказанием в буквальном смысле, поскольку ребенку в действительности дали имя «Иисус», а не Эммануил — факт, который едва ли ускользнул от внимания Матфея, поэтому он и не мог относиться к своей истории как к абсолютно точному исполнению предсказания. Стих Ос. 11:1 был не предсказанием, а позднейшей ссылкой на исход. Иер. 31:15 — это образ скорби, где Рахиль оплакивает своих потомков, оказавшихся в 587 г. до н. э. в изгнании после падения Иерусалима. В этом стихе ничего не предсказывается и его контекст не имеет отношения к Мессии. Заключительное сообщение, относящееся к Назарету, столь туманно, что не имеет какой–либо связи с Ветхим Заветом и не поддается однозначному толкованию — что вряд ли подтверждает мысль о том, что Матфей сочинял истории, чтобы «исполнить» мессианские пророчества.

Представляется гораздо более вероятным, что Матфей занимается тем, о чем и говорит: отталкиваясь от фактических событий ранней жизни Иисуса, он возвращается к определенным местам еврейской Библии, в которых видит смысл более глубокий, чем тот, который в них можно было обнаружить раньше. Именно события, истории, определяют выбор этих мест, а не наоборот. И поскольку места из Писания не представляют собой очевидных предсказаний событий, записанных Матфеем, апостол, говоря, что Писание исполняется Иисусом, должно быть, подразумевал гораздо большее, чем просто то, что предсказания сбылись. Но тогда обетование — нечто гораздо большее, чем предсказание, что вскоре мы и будем обсуждать.

Так какова же была цель Матфея, когда он выбирал цитаты из Писания, чтобы расставить акценты в своем повествовании? Вероятно, в его понимании, цитаты имели более чем один уровень значения. Если взять самый поверхностный уровень, то эти отрывки связаны с географическим аспектом рождения и жизни Иисуса. Иными словами, они связаны с тем фактом, что Мессия, рожденный в Вифлееме, после недолгого пребывания в Египте оказался в Назарете. Само по себе это было, вероятно, неким объяснением того факта, что человек, называемый христианами «Мессией», был родом из Назарета (именно здесь точка расхождения между христианами и иудеями, начиная со времен Самого Иисуса, ср.: Ин. 1:46; 7:41 и дал.). Матфей указывает на то, что Иисус действительно был рожден в Вифлееме и что этот факт, наряду с последующими переселениями, приведшими Его в Галилею, согласуется с Писанием. Итак, суть в том, что пророк из Назарета может называться Мессией, поскольку Он не только реально родился в Вифлееме, как предвещалось в Писании, но и перемещения, в результате, которых Он стал жителем Галилеи, тоже соответствуют исполнению Писания. Таким образом, мотив исполнения Писания в рассказах о детстве Иисуса служит той же цели, что и родословная в гл. 1, — это попытка изобразить Иисуса как Мессию, как завершение повествования и исполнение обетования.

Но даже в этом географическом измерении есть более глубокий смысл, который должен быть отмечен теми, кто хорошо знает Писание. На самом деле в Мф. 2—4 довольно много географии. Благодаря странствиям Иисуса, или в силу Его репутации, Его служением была охвачена вся традиционная территория Древнего Израиля — в частности, область старого царства Давида (обратите особое внимание на места, упоминаемые в 4:24,25). Служение Того, Кто был сыном Давида и Мессией из царского рода Давида, естественным образом распространялось на царство самого Давида. То, что центральной точкой этого служения была Галилея, подтверждается дальше цитатами из Ис. 9:1,2 (см.: Мф. 4:13—16), одного из самых выдающихся мессианских пророчеств о потомке Давида в этой книге.

Прежнее время умалило землю Завулонову и землю Неффалимову; но последующее возвеличит приморский путь, Заиорданскую страну, Галилею языческую. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет.

Итак, смысл урока истории из родословной в гл. 1 подтверждается уроком географии в гл. 2–4. «Сын великого Давида, еще более великий, чем Давид», притязает на его царство.

Однако родословная, как мы видели в нашей первой главе, имеет более широкий охват. Есть в ней не выраженный явно аспект, связанный с Авраамом, в нее включены и язычники, которые были среди предков Иисуса по женской линии. Это историческое измерение также имеет свой географический аналог в том, что следует дальше. После повествования о рождении Иисуса Матфей приводит первый рассказ — посещение «волхвов с востока», а потом второй рассказ — посещение Самим Иисусом Египта, который находится на западе. Эти рассказы охватывают, таким образом, два полюса библейского мира — восток и запад. Более того, оба региона включены в разнообразные ветхозаветные пророчества, описывающие размах Божьего дела спасения (самое примечательное из которых — Ис. 19:23—25). Божий замысел для Израиля и для Мессии, Который должен был воплощать Израиль, заключался в благословении всех народов.