Если можешь – беги… - Чевгун Федорович

Наважьи ловушки, выставленные в два ряда вдоль берега, тянулись до конца залива, с интервалом метров в триста-пятьсот. У самых дальних концевых шестов Шитов заметил несколько темных точек, вытянутых ломаной линией. Тонко, по-комариному, звенели двигатели "Буранов". Снегоходы росли в размерах, увеличиваясь с каждой минутой. Еще немного – и из-за крайнего полуразрушенного домика на берегу залива показался первый снегоход – с металлическим корытом на буксире, – так называемой "пеной", в которой рыбаки доставляют со льда улов.

Минут сорок возились в крытом цехе: сначала – разравнивая на льду свежевыловленную навагу для заморозки, а потом – загружая сетчатыми мешками с рыбой терпеливо дожидавшийся рыбаков колхозный "зилок".

Шитов работал на погрузке вместе со всеми. Ему было приятно вновь ощутить свою причастность к общему делу… Эх, дурак он, дурак! Уехал в Южный, думая, что там будет лучше… Да здесь ему, Шитову, лучше, здесь! Вот Васька Петров, вот Юрка Наргук, вот Толян. Ты, Шитов, четвертый. Ну что, взяли мешок?

– Дав-вай!..

Подхваченный четырьмя парами рук, мешок взлетает на борт "зилка", а там уже его подхватывают Володя да Санёк.

– Дав-вай!..

И очередной мешок оказывается в кузове.

Наконец, машину загрузили "под жвак", водитель Мишка забрался в кабину, рядом сел Наргук.

– Рыбу сдашь – оставайся дома до утра, – сказал Курков. – А завтра я накладные еду закрывать, так что на обратном пути захвачу…

"Зилок" уехал. Рыбаки повалили в дом. Скинув робу, Курков зашел к себе в бригадирскую и тут же появился с двумя бутылками "Столичной".

– Эй, парни! Есть повод выпить по сто грамм. За встречу, – сказал Курков. – Но только смотрите, после обеда чтоб я никого на льду не подгонял. Нам до вечера еще четыре ловушки надо проверить.

Разлили водку по кружкам. Вышло ровно по сто грамм – не больше, не меньше.

– Ну, давайте, парни, за встречу. – Курков повернулся к Шитову. – Ты ведь у меня в бригаде, Женя, четыре путины отрыбачил…

Водка была холодная и – странно! – приятная на вкус. А может, просто компания была своя? Два года ведь из одного котла, как говорится… И снова Шитов подумал о том, что зря он все-таки так стремился в областную газету. Чем плохо ему было в бригаде? Природа, залив, рыбалка… И деньги, кстати, хорошие получал.

– Так ты о чем собираешься писать? – спросил Курков. Он был лет на пять младше Шитова, но вел себя, как и подобает бригадиру: ел – неторопливо и говорил – не спеша. – Был, небось, у председателя колхоза, цифры знаешь? Ну и замечательно… А о том, как мы работаем, тебе и рассказывать не надо – ты и без того зюзьгу с лопатой не спутаешь… Да ты ешь рыбу, ешь!

– Да что ты ему, бугор, навагу предлагаешь? Он ведь там, в Южном, наверное, давно уж к кильке в томате привык, – схохмил Санек – нехилый парень с обветренным лицом цвета обожженной меди. – Вот ты скажи, Жень, в газетке-то деньги – платят?

– На жизнь хватает. А что?

– Может, меня к себе возьмешь? На полставки? Ты будешь материалы писать, а я их – в газеты пробивать. Вот так! – Санек сжал кулак и саданул невидимого противника, не иначе как в челюсть. За столом рассмеялись.

– Ладно уж, Саня, не разводи бедноту, – оборвал его Курков. – Нормально мы получаем. Короче, парни, обедайте – и на лед. Минут через сорок поедем.

Суворин загромыхал на кухне посудой. Шитов ушел с Курковым в бригадирскую. Сидели, курили, говорили о том, о сем.

– Да, кстати, ты Ваську Найдина знал? – спросил вдруг Курков. – Он бригадиром был в четвертой бригаде.

– Ну, знал, конечно. А что ты про него вспомнил?

– Убили Ваську. Недели две назад. Недалеко от Южного, – глаза у Куркова были сдержанно-печальными. – Пристрелили парня. А машину – сожгли. Вот так!

Они выкурили еще по одной. Потом Курков крикнул парням: "Эй, подъем!" – и взялся за непросохшую робу. А Шитову сказал:

– Юркина койка свободна – ложись да отдыхай. Вечером еще поговорим, если хочешь. А в поселок я тебя завтра утром отвезу.

Сел на снегоход – и уехал.

Шитов знал Найдина – писал когда-то о нем зарисовку. Когда это было? Да года четыре уже прошло… Ничего получилась зарисовка, душевная. Ее потом из "районки" областная газета перепечатала – факт, признаться, редкий для островной печати. Кажется, с той зарисовки редактор Воронов на Шитова глаз-то и положил.

Правда, еще два года прошло, прежде чем Шитов "выбился в люди" – стал собкором областной газеты. Но Найдина Шитов запомнил и приезжал к нему в бригаду еще раза три. Нивх неизменно встречал корреспондента крепким чаем, угощал строганиной, печенью нерпы и юколой – этой данью экзотике, ибо давно уже пересели нивхи из собачьих упряжек в седла "Буранов" и кресла "Жигулей". А вот попробовать мос Шитову так ни разу и не удалось: то ли кожи тайменя у Найдина под рукой в те встречи не было, то ли бруснику рыбакам было лень для моса собирать…

А убили Найдина так.

Всю осень он заготавливал вместе с братьями кетовую икру. Это ведь русским нельзя кету ловить – враз за браконьерство оштрафуют. А нивхам, живущим на рыбе, по пятьдесят "хвостов" вынуть в сезон из сетей разрешается – на то и специальное распоряжение местных властей есть. Опять же, кто будет эти "хвосты" считать? То-то и оно!.. Заготовив три пятидесятикилограммовых бочонка икры, Найдин через знакомых вышел на Костика – оптовика из Южного. Тот взял бутылку и пришел к Найдину в дом.

– Взять-то икру я у тебя возьму, но вот как ее до Южного довезти – не знаю, – честно признался Костик. – Не в купе же ее везти!

– Зачем в купе? В купе – не надо. В купе любой дурак поймет, что везешь, – рассуждал Найдин, закусывая кетовым брюшком. – На машине надо везти.

– Да нет у меня машины…

– У меня есть машина, – отвечал Найдин. – Заднее сиденье сниму – три бочонка войдет, одеялом накрою – никто не увидит.

На том и уговорились.

Костик пообещал оплатить Найдину бензин в оба конца, и это нивху понравилось. "Хороший человек, не жадный", – решил Найдин. И когда Костик напросился к Найдину в машину – мол, вдвоем не скучно будет ехать, да и икра будет целей, – Найдин не отказался.

Выехали ранним осенним утром, рассчитывая шестьсот километров промчаться часов за двенадцать. Снегу выпало мало, и дорога была накатана до самого Южного.

Поздним вечером проскочили Долинск. Оставалось всего ничего – примерно час езды. У поворота в поселок Сокол машину Найдина тормознули двое: один – в милицейской форме, другой – в штатском. Найдин еще заметил, что стоявшая у обочины машина – не милицейская, а обычная "Волга". Поглядел вопросительно на Костика, но тот сказал:

– Ничего, отмажемся!

– Откуда едете? Что за груз? – Приземистый скуластый милиционер заглянул в салон. – Ваши документы! – Взял права и тут же передал их штатскому.

– Документы – хорошие, а груз – мой, не краденый, – встрепенулся Найдин.

– Сейчас разберемся, – отвечал скуластый. – Выйдете из машины!

Чуть слышнее, чем дятел в лесу, стукнул выстрел. А через минуту ушли на Южный белая "Волга" и неприметный "газик". Бочонки с икрой погромыхивали за спиной у Костика, обещая безбедную жизнь.

Икра и в те времена ценилась на материке дорого…

Через четыре дня Шитов вернулся в Южный.

– Ну, как твоя командировка? Набрал фактуры? – спросил Локтеев, здороваясь. – Тогда садись, отписывайся… С нефтяниками встречался?

– Да, конечно.

– Вот с этого и начни. Двести строк. Чем быстрее, тем лучше, – Локтеев выщелкнул из пачки сигарету, угостил Шитова, да и сам закурил. – Ну, так-так… Что еще у тебя есть?

– Интервью могу сделать с директором леспромхоза, – предложил Шитов. – Потом о рыбаках материал взял…

– О рыбаках пока не надо. Ты о нефтяниках пиши, а рыбаки – подождут, – сказал Локтеев. Пожав плечами, Шитов отправился к себе в кабинет. В коридоре встретился Воронов. Тот кивнул Шитову на ходу и прошел мимо.

После обеда, когда Шитов уже вычитывал после машинки материал о нефтяниках из "Катанглинефтегаз", позвонила жена.

– Уже приехал? Ну и как? Много материала привез? – спросила Ирина с профессиональным интересом.

– Нормально съездил. Уже один материал успел написать, – похвастался Шитов. – А у тебя как дела?

– Да на работе все нормально, а вот дома… Знаешь, что-то с холодильником случилось, не работает, – пожаловалась Ирина. – Ты сегодня вечером глянь его, хорошо? Может, какой-нибудь проводок оторвался?

Если бы – проводок! Не нужно было быть ремонтником, чтобы понять, что "Океан" выпуска 1970 года давным-давно выработал свой ресурс и приказал долго жить. Шитов лично поставил этот диагноз, а для проверки – показал "Океан" знакомому механику из Комбината бытового обслуживания.

– Хана пришла двигателю! – сказал механик на том особом языке, который приобретается лишь годами работы на ремонте техники в условиях острого дефицита запасных частей. – Был бы он разборный, можно было бы попробовать якорь перемотать, а так ведь – японский агрегат, не разбирается. Лучше новый холодильник купить. Дешевле обойдется!