Стрекоза для покойника (СИ) - Лесса Каури

Тёмку усадили в машину, мать с его костылями села с другой стороны, а отец вдруг задержался, оглянулся… будто почувствовал что-то. Лука прянула за угол, сглотнула ком в горле. Она позвонит ему… сама. Обязательно. Чуть позже!

— Прячешься от кого-то? — раздалось из-за спины, и застигнутая на месте преступления девушка подпрыгнула от страха и резко обернулась…

Позади стоял тот парень… Яр, кажется. Тот самый, что спас её от поползновений Георгия, прости господи, Паршонкова — вот это имя она, похоже, запомнила надолго!

— Ты чего подкрадываешься? — придушенным голосом спросила Лука. — Напугал до смерти!

— Прячешься, спрашиваю, от кого? — переспросил Яр.

— Это неважно! — придя в себя, ощетинилась она. — Я же тебя не спрашиваю, какого черта ты тут делаешь?

— Был в морге, — спокойно ответил парень.

Лука моргнула.

Гаранин закинул на плечо свой гламурный рюкзачок и повернулся, собираясь идти. Спросил, чуть повернув голову:

— Ты куда? Могу подвезти.

Девушка думала лишь мгновение — уж очень на душе было погано, чтобы оставаться одной.

— Подвези меня к Чёрной кошке, — она выглянула из-за угла, убедилась, что родители и брат уехали, — спасибо!

— За что? — удивился парень. Собственно, он уже уходил. Шёл широко и размеренно, будто до машины был не один километр по степи.

Лука бегом догнала его.

— Что предложил подвезти.

— А… — непонятно ответил тот.

У него был старенький чёрный Гольф с подозрительно широкими колёсами. Внутри на истёртых сидениях лежали тонкие подушки с улыбчивыми смайликами, а на зеркале заднего вида висел смешной снеговик, нос у которого крепился к физиономии булавкой.

— Миленько, — констатировала Лука, оглянувшись, — даже, я бы сказала, чисто!

Яр покосился на неё, но спросил о другом:

— Найджел больше к тебе не клеился?

Она пожала плечами.

— Я его вообще с тех пор больше не видела.

— И хорошо, — покивал Гаранин и снова замолчал.

— А ты Муню откуда знаешь? — поинтересовалась Лука.

— А ты? — улыбнувшись уголком рта и глядя на дорогу, спросил он.

— Мы с ней на кладбище познакомились, — призналась Лука. — Она бабушку ходила навещать, а я… гуляла.

— На кладбище? — уточнил Яр.

— На кладбище! — прищурилась Лука. — А что, нельзя гулять на кладбище?

— Да нет, — он пожал плечами, — на городских гуляй, пожалуйста. Только помни, что ворота в семнадцать нуль-нуль закрывают. А вот от заброшенных держись подальше… Много там всякой дряни.

— Бомжи-наркоманы? — понимающе кивнула Лука. — Да я понимаю. Правда, мне ещё ни разу не доводилось бывать на заброшенном кладбище!

— Хочешь посмотреть? — глянул на неё блондин.

— Ты мне так и не сказал, откуда Муню знаешь, а уже на кладбище приглашаешь! — задумчиво протянула Лука.

— У нас с ней был роман, — улыбнулся Гаранин.

Лука, как заворожённая, смотрела на его профиль. Улыбка неузнаваемо меняла лицо, будто не возьмись откуда появился за рулём другой, какой-то очень особенный человек…

— А потом Вит её у меня отбил, говнюк, — засмеялся парень.

— И ты не в обиде? — уточнила Лука.

— Нет, — он мотнул давно не стриженой шевелюрой. — Я вижу, им хорошо вдвоём. Пусть будут счастливы.

Лука вдруг вспомнила недовольный взгляд Виталия при её первом знакомстве с Гараниным. Должно быть, рядом с ним он не ощущал безопасности для его с Муней отношений.

Она посмотрела в окно и с удивлением убедилась, что район вовсе незнакомый.

— А куда мы едем?

&nb

— Хочу показать тебе одно заброшенное кладбище… От города недалеко, на работу не опоздаешь, не бойся!

— А откуда ты…? — начала Лука и замолчала.

В ‘Чёрной кошке’ народу иногда бывало так много, что она сбивалась с ног. Могла и не заметить этого парня, тем более, что он явно был из тех людей, которых и не заметишь, если они того не хотят!

Ехали молча. В машине было тепло, за окном сыпала снежная крошка, гоняла позёмку под колёсами. Лука пригрелась и задремала. Снился ей сиамский кот Вольдемар, с которым она играла в шахматы. Шахматы были в форме рыбок — золотых и чёрных, с пышными вуалевыми хвостами и выпученными глазами.

Кстати сказать, кот с того самого дня, как поселился у Луки, более не произнёс ни слова. Ничего не сказал даже когда Анфиса Павловна, спавшая, как все пожилые люди, чутко, и проснувшаяся от звона уроненных Лукой ключей, обозвала его костлявым недоразумением. Лука тогда забыла, как дышать… А ну как выгонит домохозяйка непутёвую жиличку, притащившую в дом животину? Но старушка только покачала головой и, взглянув на неё поверх очков, заявила:

— Корм будешь за свой счёт покупать! Ну и чтобы не гадил, мебель не драл! Понятно тебе! — последние слова она произнесла, глядя на кота, и непонятно к кому обращаясь, к нему или всё-таки к девушке.

Ответить за неё решил Бакс. Негромко мяукнул, будто согласился, и направился прямиком к Луке в комнату…

— Эй, просыпайся!

Кто-то тряс Луку за плечо. Просыпаться она не хотела — кот уже в прямом смысле съел несколько её рыбок, а она ни одной! Но крепкая рука и трясла крепко, как грушу, ей-богу. Тихонько зашипев от разочарования — уж очень хотелось съесть у Вольдемара одну из рыбок! — она разлепила глаза.

Машина стояла рядом с полуразрушенным зданием — то ли сарай, то ли коровник. Неподалёку располагались ещё несколько домишек. За ними, прямо перед перелеском, торчали из кое-где присыпанной снегом земли несколько крестов и надгробий.

Лука вылезла из машины и зябко потёрла руки. В области явно было холоднее, чем в городе.

— Мёрзнешь, что ли? — удивился Гаранин.

Не успела она ответить, как он скинул куртку и накрыл ей плечи, оставшись в одной футболке грязно-зелёного цвета с изображением хамелеона в смешной шапочке.

— А ты? — удивилась Лука, с наслаждением кутаясь в нагретую теплом его тела вещь.

— Мне не холодно, — пожал плечами он. — Идём.

Хорошо, что снега почти не было, а земля уже подмёрзла, потому обуви почти ничего не угрожало.

Гаранин довёл девушку до последнего покосившегося дома и остановился. Заброшенное кладбище выглядело не столько печально или устрашающе, сколько уныло.

— Ночью здесь несколько другая картина, — усмехнулся Яр, по-своему поняв вопросительный взгляд Луки. — Но ночью я бы тебя сюда не стал приводить…

— Думаешь, испугаюсь? — поинтересовалась та.

— Давай сначала проверим, — чуть наклонил он голову, — посмотри!

Она вновь окинула взглядом погост. Три позеленевших от времени камня, надписи на которых уже не прочитаешь, какая-то яма в земле — явно треснувшая и обрушившаяся могильная плита, несколько потемневших от времени крестов.