Крепитесь, други! - Астра

Шурочка вошла и оглянулась по сторонам. Красота-а… Таких вещей она еще не видывала. Полированныый орех, карельская береза, итальянское желтое дутое стекло в створках сервантов, все узорно, гнуто, зеркально.

— Жить хочется среди такой мебели! — подумала она. — Надо сказать этому Джони, пусть порадуется.

Джони вышел к ней прямо в коридорчик, щуплый молодой блондин в темно-синем, в полоску, дорогом костюме. Не приглашая ее в кабинет, стоя в трех шагах, он посмотрел на нее долгим странным взглядом.

— А вы уже третья у нас, — объявил ровно, без выражения, — каждую неделю приходят от вас. Все разные.

Шурочка опешила. Ничего себе! Она умела постоять за себя и приготовилась к отпору.

— Зачем же вы приглашаете, если не хотите давать рекламу? — вскипела, готовясь к бою.

Он пожал плечами. Глаза его смотрели плоско и безжизненно.

— Какое мое дело! Договаривайтесь между собой сами. И газета ваша плохая, хуже нее не встречал.

Шурочка метнула в него зеленый презрительный взгляд, но Джони стоял расслабленно, словно отсутствовал.

— Дурак! — крикнула она.

Круто повернулась, вихрем пронеслась мимо резных шкафов и выбежала на улицу.

В агентстве снова рассказала обо всем, спросила, кто уже побывал в этом салоне? Никто. Пылая гневом, она взяла лист бумаги, написала крупно «Джони-дурак! В „Фортуну“ не звонить!» и приколола на стенку.

Агнесса подняла голову.

— Судя по всему, Александра, это не простая фирма.

— А какая?

— Подсадная, — ответил Юра.

Шурочка повернулась к нему.

— Как это?

Агнесса опустила глаза и легонько отмахнулась пальцами.

Алекс плавно затормозил черный джип. Пробка. Впереди метров на сорок виднелись крыши машин, сзади быстро набиралось столько же. Пробки-пробочки, бессмыслица прогресса, для них теперь необходимо оставлять запас времени.

Он набрал номер на мобильном телефоне.

— Грач? Я, Алекс. Стою в пробке у Никитских ворот. Слушай, что за бред с этим Джони? Совсем спятил? В «Каскаде» он за дурака на стенке висит.

— Он на травку некрепок, Андреич.

— Разберись и доложи. Так. А как Второй?

В трубке помолчали.

— Гм… у него теперь собственная охрана, Андреич.

— Она всегда была.

— Не такая… Тут другие дела, Андреич.

— Знаю. В фельдмаршалы метит.

— Как говорится, втемяшилось блажь, колом не выбьешь. Почему-де не доверяете, шифрами не делитесь, прибыль утаиваете… Ну, помнишь, что он выдавал в «Зубре» после третьей бутылки? Опасный мужик, Андреич. Но простой. Против своих не пойдет.

— Вы земляки, тебе виднее. Остерегись. Все, поехал. Счастливо.

Вряд ли Валентина представляла себе, кем был Алекс. Они познакомились в прошлом году, летом, на Селигере, в уединенном частном пансионате, куда Валентину отправила Розалия после всего, что произошло весной. Валентина уже не могла оставаться одна в квартире, стены, казалось, падали на нее, вновь слышала она выстрелы, крик…

Бесценна помощь друзей в трудную минуту!

Именно там, в лесном озерном краю, она понемногу пришла в себя.

Под бледным голубым небом стояла мудрая тишина. Стволы высоких корабельных сосен были по-северному покрыты мхом и лишайником, даже с ветвей свисали зеленовато-серые кружева. Пахло хвоей.

Валентине предоставили солнечную угловую комнату в два окна. На веранде жили две ласточки. В гнезде, прилепленном к потолку, горласто верещали птенцы, а внизу, на подстеленном газетном листе, копились «продукты жизнедеятельности», куда их опрятно сбрасывали новорожденные голопузики. Родительские хлопоты ласточек были внятны Валентине. Покачиваясь поутру в кресле-качалке, расслабленным теплым сердцем наблюдала она их стремительные прилеты-улеты, разинутые навстречу им желтые клювы, в которые быстро-быстро рассовывался улов.

Днем она уходила бродить по светлым озерным берегам, среди трав и цветов, в зное и запахах дикого лета, смотреть, покусывая еловые иголочки, на дальние зеленые холмы, или бездумно слушать чмокающий плеск волны, сидя в привязанной к столбику лодке, отмахиваясь от комаров ореховой веткой. Озеро сквозило мелкой рябью и словно струилось перед глазами. Над головой белели пухлые облака, на их сизых ровных подошвах росли вверх озаренные ватные громады.

Нашлось и другое успокоение. Молочно-зеленое поле льна. Волнующаяся под ветром ширь его напоминало море, сходство добавляли пятна светлых и темных оттенков. По окраинам поля краснели заросли вероники и конского щавеля, похожие на гречишные посевы, медово пахло земляничным листом. В травах и мхах возле шершавых, рыжих от лишайников, выветрелых и прогретых солнцем валунов земляника цвела особенно густо. Валентина ложилась с краю льняного поля, смотрела то в бледное небо, то в частые рядочки высоких нежных стеблей и, словно в детстве, грезила о дальних странах, о морях-океанах. Это поле исцелило Валентину. В этих прогулках она понемногу пришла в себя.

Не сказать, чтобы ужасное событие совсем поблекло в ее памяти… но общеизвестны свойства времени и пространства для любого горя!

Наконец, причесываясь как-то раз на веранде, увидела она в зеркале яркое голубое небо, солнце и свое молодое свежее лицо с ямочками в уголках губ, спокойным взглядом серых глаз под высокими бровями, блеск прохваченных лучами пышных золотистых волос…

Алéкс наблюдал за нею издали. Ему шел тридцать третий год. Давнее школьное прозвище «Принц» еще не изменяло ему. Он был красив. В ясных глазах его держалась легкая проницательная усмешка, словно любого человека, впервые подходившего к нему, Алекс видел насквозь. Он занимал на этаже несколько комнат, охраняемых круглосуточно, иногда спускался к общему столу, изредка приглашал общество на старинную яхту. Шуму от его людей не было, в их поведении угадывалась четкая молчаливая слаженность.

Далеко, на Красном море отдыхали трое его сыновей и жена.

Историю Валентины ему, разумеется, рассказали. Он присматривался к ней зорко и незаметно.

Он знавал Бориса Королева.

Давным-давно, когда еще в стенах МГИМО, Алекс, полный романтического служения компьютеризации, с жаром подступался с друзьями к основанию первой фирмы Internet Service Provider первого уровня, одного из будущих хребтов Интернета в России, Борис Королев уже развернул рисковый автомобильный бизнес, укрощал недвижимость, мелькал на телеэкранах и модных тусовках. С бриллиантовым зажимом на галстуке, с гаванской толстой сигарой в пальцах и привычкой скашивать глаза, не поворачивая головы, он выглядел настоящим аристократом. И действительно, его внимания жаждали пресса и женщины.

Алекс предпочитал кабинетную тишину. И тогда, и сейчас, когда был Президентом совместной американо-российской Компании. Он создал собственный Аналитический центр, который следил ежедневно и еженедельно за новостями, телеконференциями, программными продуктами в мире; появление World Wide Web, Всемирной паутины, принесло новую волну населения в киберпространство его компании. Как они работали! Каким чистым огнем горела четверка единомышленников-«лицеистов»! О, как это вдохновляло, изматывало, лишало сна и нормальной человеческой жизни! Пришлось даже усадить перед монитором умненькую девочку, чтобы она специально выискивала в Сети анекдоты, сплетни и смешные случаи, потому что ничто так не освежает мышления, как искры юмора и дружный хохот.

Золотые времена!

В 1993 году он неожиданно стал хозяином еще целой кучи преприятий под общим названием «Параскева». Но эта история всплывет сама в свой черед.

… Странное дело! На Селигере, краю озер и лесов, в полубезлюдном частном пансионате Алекс ждал свою женщину. Его женщина должна быть слегка старше него, царственно-независима, изыскана и современна… Дипломат по образованию, философствующий востоковед, он ждал свою Женщину, ровно ничего не предпринимая для этого. «Сиди и раскрывай свои лепестки, пчелы слетятся сами»… Сближение с Валентиной происходило медленно. На Селигере они едва перемолвились двумя-тремя словами, зато в Москве встретились тепло и непринужденно. Усмешка в глазах его растаяла, он понял, это — она. Как и то, что эту женщину придется завоевывать каждый раз.

— О'кей! — сказал Виктор в телефонную трубку, записывая адрес фирмы. — Завтра к десяти утра я у вас. До встречи.

И, довольный собой, прошелся по «сцене». Подергал «занавес» на окне, понюхал герани и оглядел присутствующих. «Зал» был на месте. Отсутствовала лишь Екатерина Дмитриевна, недавно произведенная в менеджеры. Теперь она пропадала на фирмах вместе со своими подопечными и уже заключила, счастливая старушка, несколько договоров. Но бог с ней! Виктору не терпелось развить на публике свои мысли, пришедшие в голову сию минуту, и услышать те, что придут при их изложении ему или другим, поскольку беседа умных людей сама по себе есть саморазвивающееся действо, способное к выходу на новые уровни образов и идей. Молчать — вредно! Надо иметь круг друзей, чтобы высказываться, не заботясь о предлоге.