Я бил «сталинских соколов» - Илмари Ютилайнен

После посадки мы заговорили все разом, все были настолько переполнены впечатлениями прошедшей битвы, что никому кусок в горло не лез, мы не могли обедать. Ким был настолько возбужден, что принял котел с варящейся картошкой за чай, а потом страшно обиделся, что его никто не предупредил, хотя ошибку заметили практически все.

С аэродрома Иммола пришло сообщение, что Катаяйнен приземлился там, поэтому сегодня мы не потеряли ни одного летчика.

Начался период прекрасной солнечной погоды и одновременно затишья на фронте. Поэтому мы смогли прекрасно отдохнуть и расслабиться: плавание, сауна, сенокос в усадьбе Пюювила - приятные мирные занятия, разнообразившие нашу фронтовую жизнь.

Однажды нас подняли по тревоге, хотя сообщение наблюдателей было очень невнятным. В небе было пусто, как в брюхе у бродяги. Но вдруг мимо нас начали падать бомбы… черные капли на фоне солнечного неба.

Мы внимательно осмотрели чистое небо и никого не увидели. Далеко в стороне мы различили всплески и столбы воды на поверхности озера. Оказалось, что траектория тяжелых снарядов пересекала наш путь! В противоположном направлении, на расстоянии 8 или 9 миль, на фоне темной зелени леса были видны вспышки выстрелов. Мы полетели туда, чтобы проверить, что там происходит.

Наша собственная тяжелая зенитная артиллерия попыталась помешать нам. Мы прошли огневую завесу и обнаружили прекрасную коллекцию артиллерийских орудий. На самом краю просеки в лесу стояла батарея шестидюймовых орудий, а также обозленные до предела зенитки.

Во время обратного полета наши зенитчики, перевозбужденные и слишком нервные, снова попытались помешать нам. Мы вернулись несколько разочарованными, хотя никто не получил никаких повреждений. Вероятно, зенитчики тренировали новобранцев и использовали нас в качестве учебной мишени. Мы сделали небольшой круг и вернулись в то же место, но теперь несколько ниже. И все повторилось снова!

После посадки мы написали рапорт об этом происшествии и потребовали от артиллеристов быть более внимательными, потому что все могло закончиться печально. Зенитчики ответили, что когда мы пролетаем над расположением собственных зенитных батарей, то должны пускать сигнальные ракеты. Здорово, но на истребителях такое сделать довольно сложно. Тогда наши братья-зенитчики пригрозили, что, если мы не будем пускать ракеты, они сначала дадут очередь нам прямо по курсу, а если мы и тогда не выпустим ракету, то сразу откроют огонь на поражение. Это была скверная новость! Кончились переговоры тем, что мы посоветовали им сразу открывать огонь на поражение, потому что если сначала делать предупредительный выстрел, то можно не рассчитать упреждение и сразу попасть в десятку!

Я уже несколько раз советовал Лапре Ниссинену жениться. Он уже был помолвлен, поэтому оставалось лишь завязать последний узелок. Однако Лапра отвечал, что женится после войны, которая явно идет к концу, хотя не очень понятно, к какому именно. Но я возразил, что срок окончания войны остается совершенно неизвестным. Но вот что совершенно точно - быть женатым лучше, чем помолвленным.

Это вдохновило Ниссинена, и он решил жениться немедленно. Когда он уже готовился отбыть на свадьбу на стареньком учебном «Тайгер Моте», он спросил: а какой подарок лучше всего привезти своей невесте? Я ответил, что, разумеется, розы, огромный букет роз… и сбросить их на дом, постаравшись попасть в дымовую трубу!

Дом его невесты находился в Валкеала возле авиабазы Утти, и когда Ниссинен полетел туда, то сделал несколько заходов на малой высоте над домом, пока удивленные хозяева не выскочили на улицу. Тогда он сбросил огромный букет роз своей невесте. Позднее рассказывали, что букет, конечно же, упал прямо ей в руки. Вот так мальчик стал женатым мужчиной.

Когда через несколько дней Ниссинен вернулся после недолгого медового месяца, энергия в нем просто бурлила. Он очень боялся, что война закончится, пока он в отпуске по случаю женитьбы. Разумеется, мы сказали ему, что произошло за время его отсутствия, в том числе и о воздушных боях. Но так уж получилось, что за этот период боев как раз и не было. Однако если бы отпуск продлился еще несколько дней, вот тогда точно все закончилось бы, успокаивали мы свежеиспеченного мужа.

Из Лаппеенранта в Иммола

16 августа мы перебазировались на аэродром Лаппеенранта. Он находился поблизости от города, и мы провели прекрасный спокойный период, прерываемый лишь скучными вылетами на разведку и для патрулирования. Мы гадали, где же прячутся пилоты красных и о чем они думают, потому что все это время они не показывались на глаза.

Аэродром Иммола отремонтировали, и мы вернулись обратно. Мы прилетели туда 2 сентября и теперь находились всего в нескольких минутах лета от наших охотничьих угодий.

Наша армия вышла к старой государственной границе на Карельском перешейке, и вражеская авиация оттянулась на базы в районе Ленинграда.

Мы находились в воздухе и грустно осматривали пустое небо, когда наш центр наведения сообщил о «Чайках» в районе Валкесаари. Мы немедленно направились туда. Совсем недалеко от Валкесаари, точнее над Кивеннапа, мы увидели прямо перед собой около 20 «Чаек» на уровне облачного слоя. Во время атаки наши пары разделились, и вскоре мы с Ниссиненом были вынуждены драться самостоятельно, причем нам пришлось нелегко. «Чайки» сновали вокруг нас, повсюду мелькали трассы. Мы старались прикрыть друг друга и сбить ближайшего противника. Но как только мы попадали в русский самолет, он немедленно нырял в облако. Однажды «Чайка» после такого трюка выскочила обратно и подкралась сзади к Лапре. Я крикнул ему уходить вверх, и в тот момент, когда он нырнул в тучу, вражеские трассы лизнули брюхо его самолета.

Я немедленно пристроился позади «Чайки» и разрядил все пулеметы. Она перевернулась и вошла в пике, я последовал за ней. Довольно быстро мы выровнялись и помчались в сторону Ленинграда, под нами мелькали здания огромного города. Я дал новую очередь, и опять безрезультатно. Дистанция не превышала 100 метров, и я не мог понять, что же происходит! Мы проскочили над несколькими аэродромами, но я не прекращал погоню, хотя никак не мог подобраться к цели поближе. Дома становились все выше, затем мелькнул парк посреди города и аэродром. Я уже начал беспокоиться, «Чайка» была похожа на неуловимый призрак. Наконец я дал последнюю очередь и повернул домой.

Обратный полет стал подлинным путем на Голгофу. Оказавшись над городом в полном одиночестве, я любую дымовую трубу принимал за зенитное орудие. Я вертелся и подпрыгивал, поворачивал и скользил, стараясь увидеть свободный путь и уворачиваясь от многочисленных разрывов. Мне уже казалось, что здесь собралась вся советская зенитная артиллерия с намерением прикончить меня.

Наконец я пролетел над Сестрорецким озером, пересек его, надеясь укрыться в кустах на противоположном берегу. Там оказалась группа солдат, которая помахала мне руками, поэтому они должны были оказаться финнами. Ну что ж, оказывается, эти парни зашли несколько дальше, чем я предполагал. Черт, но ведь это не наши! На них чужие желто-коричневые гимнастерки! Они невольно пригнулись, когда я пролетел над ними на высоте нескольких метров. Слишком поздно они поняли, кому именно махали.

Теперь я летел над рекой Сестра и уже совершенно точно по нашу сторону от линии фронта. Лапра долго вызывал меня по радио, а потом сумел пристроиться ко мне. Он беспокоился обо мне. Мы посмотрели назад и убедились, что там, где я пролетел, небо затянули плотные черные тучи множества разрывов зенитных снарядов. Ну, парень, полетели домой, больше здесь ловить нечего!

Результат вылета оказался во всех смыслах нулевым. В крыле моего истребителя появилась одна дырка, пуля прилетела снизу. Я даже удивился, что кто-то все-таки сумел меня подстрелить.

Вечером мы приятно посидели на веранде нашего клуба. Озеро Иммола отражало лучи летней луны, и по воде бежала светящаяся дорожка. Никакой войны, никаких злых людей - тихая, мирная ночь.

Мантсинсаари

17 сентября почти вся наша эскадрилья была переведена на временную базу в Лункула, тогда как наше звено отправилось в Мантсинсаари. На острове Мантси мы нашли великолепную летную полосу и базу на северном берегу острова. Я приехал на новую базу на автомобиле, так как провел несколько дней в Сортавале, чтобы заснять руины своего дома. За это время другие пилоты побывали в жестоких боях буквально с первого же вылета. Во время следующего вылета они жестоко наказали противника. В упорных боях над Пряжей и Деревянным наше звено сбило 3 бомбардировщика СБ-2 и 6 истребителей И-16, которые упали в леса вокруг Олонца.

Было уже темно, когда я прибыл на базу вместе с военным корреспондентом лейтенантом Пелтола. Наши комнаты были пусты, поэтому я позвонил на телефонный узел, чтобы узнать, где пилоты. Мне сказали, что они в казарме механиков празднуют вчерашние и сегодняшние победы.