Я бил «сталинских соколов» - Илмари Ютилайнен

Лейтенант Кархунен возглавлял звено, которое неслось сквозь дым в разомкнутом боевом порядке в направлении моего родного города Сортавала. Там находилась первая цель нашего вылета. Дым становился все гуще, поэтому мы начали пологое снижение к берегу Ладоги. Юсси был моим ведомым, и мы следовали за ведущей парой, которая была едва видна впереди. Позади себя я мог видеть пару лейтенанта Кокко. Последнюю пару я вообще не мог видеть, но знал, что она тоже где-то там в дыму.

Теперь цель находилась прямо перед нами. Дорога походила на белую ленту, развернувшуюся перед нами. Мы повернули и направились к Лахденпохья и проскочили над первыми грузовиками на мосту Сааваи. Самым лучшим способом атаковать их был заход вдоль реки, что позволило бы расстреливать машины с горизонтального полета. Все 8 истребителей атаковали 3 грузовика и 2 танка, которые находились либо на мосту, либо на подходах к нему. Огненные трассы прошили грузовики, их моторы взлетели вверх подобно гейзерам. Мы также обстреляли танки, и один из них задымился. На склоне холма к северу от моста находилось несколько зенитных орудий. Их стрельба ничуть не помешала нашей атаке.

У нашего командира звена возникли какие-то проблемы с машиной, потому что он направился домой в сопровождении ведомого, временами делая круги, словно разыскивал место для аварийной посадки. Мы продолжали выполнение задачи уже шестью истребителями, обстреливая все, что двигалось по дороге и рядом с ней: грузовики, танки, повозки и пехоту. Оглянувшись назад, я решил, что наше соединение похоже на огромного дракона, летящего, извиваясь, вдоль дороги. Дракон уничтожал буквально все на своем пути.

Наше задание больше всего походило на учебный вылет мирного времени, потому что нас обстреляло всего несколько зениток. Возле Реускюла я увидел серый автобус, который катил вниз по склону с большой скоростью. Моя первая очередь вспорола дорогу перед ним, а затем скользнула назад прямо по автобусу. Пули разнесли мотор и лобовое стекло. Какое-то время автобус вилял по дороге, словно пьяный, а потом свалился в кювет, два раза перевернулся и замер вверх колесами, испуская тонкую струйку дыма.

Прекрасный черный автомобиль поднимался на следующий холм. Мои пули прошили его лаковую шкурку. Автомобиль занесло, и он замер в кювете на противоположной стороне дороги. На холме находилось несколько пехотных подразделений, которые брызнули в стороны, пытаясь укрыться под деревьями.

В общем, мы разгромили середину вражеской колонны. Нашей добычей в этом вылете стало более 20 грузовиков, 2 танка и около 200 солдат.

Мы наслаждались бездельем пару дней. Лишь разведывательные полеты украшали монотонную жизнь. Погода была дождливой, но метеорологи обещали хорошую погоду буквально на следующий день.

Рассвет 12 августа обещал жаркий и ясный день. Рано утром пришло сообщение, что появились вражеские самолеты, что обещало хорошую охоту. Около полудня наши 7 истребителей взлетели, чтобы помешать вражеским истребителям действовать над Каарлахти, где наша армия развивала наступление в направлении Кексгольма.

Над линией фронта небо было совершенно чистым. Огромные кучевые облака закрывали весь Карельский перешеек. Нижная граница облачного слоя находилась на высоте 3400 футов, а верхняя достигала 13 500 футов. Мы летели либо над, либо под облаками. Внезапно я ощутил себя очень маленьким. Основание облачного слоя походило на зимние Альпы, и я поймал себя на мысли, что мир далеко не так прост, как может показаться на первый взгляд.

Внезапно я очнулся от мечтаний. Мы летели на высоте 13 500 футов от Кексгольма, когда я услышал по радио: «Внимание, парни, это Эрик. «Чайки» ниже вас к северу».

Я посмотрел вниз и увидел большую группу истребителей И-153 «Чайка». Я приказал атаковать, перевернулся через крыло и вошел в пике. Затем я повторил приказ и на всякий случай оглянулся. Юсси следовал прямо за мной, а остальные пары тоже поворачивали следом. Командир звена запросил подтверждение координат противника. Мы шли в крутом пике прямо на врага, который держался на высоте 6500 футов. Я передал Йоппе: «Пикируй до высоты 6500 футов в северном направлении, мы уже идем туда».

Я подсчитал истребители впереди и ниже нас. Там были 21 «Чайка» и один МиГ-3. Три самолета, державшиеся позади общего строя, были «Чайками», и я пошел на них, постепенно снижая скорость. Теперь я сближался с противником на скорости 490 км/ч. Цель быстро росла у меня на прицеле. Вот теперь, именно теперь! Когда расстояние сократилось до 100 метров, я открыл огонь. Я увидел, как мои трассы вспороли фюзеляж самолета и тот начал медленно заваливаться вправо. С левой стороны мелькнул язык пламени, и самолет полетел вниз.

В этот момент самолеты, летевшие рядом, заметили, что происходит, и, похоже, переполошили все соединение еще до того, как пули Юсси нашли свою цель.

Когда мы пошли вверх, русские самолеты заметались, словно кто-то ткнул палкой в осиное гнездо. Они начали набирать высоту, чтобы атаковать нас с разных направлений, но мы постепенно «отступали» вверх. На высоте 13 500 футов мы снова взяли инициативу на себя и начали пикировать на крутившиеся внизу русские самолеты. Было приятно следить за работой наших пилотов. «Брюстеры» взмывали вверх, а потом бросались вниз, точно ястребы на стаю воробьев. Эфир наполнился криками на разных языках, и все перекрывал треск пулеметных очередей.

Я поймал одну «Чайку» на прицел и послал в нее длинную очередь. Сначала мишень попыталась увернуться, но потом перестала сопротивляться и спиралью пошла к земле сквозь окно в тучах, причем все это время от истребителя отлетали какие-то куски. Когда самолет врезался в землю, поднялся большой столб дыма, подсвеченный кроваво-красным пламенем, вспыхнувшим посреди леса.

Я увидел, как один «Брюстер» атаковал двух противников и сбил их одного за другим. Русские постарались оторваться и покинуть район боя. Но в это же самое время спереди на «Брюстер» бросились 5 русских истребителей и открыли огонь с небольшого расстояния. Нипа Катаяйнен, который был пилотом «Брюстера», спокойно шел прямо на врага, хотя был окружен светящимися трассами.

Он сам открыл огонь прямо в упор. Головной самолет русских резко вздрогнул, словно получил удар хлыстом, задымился и отвернул. Остальные также поспешно повернули в сторону следом за ним. Однако и самолет Нипы Катаяйнена также был поврежден. Он перешел в пологое пике и исчез в облаке, волоча за собой длинный хвост бензина, хлеставшего из пробитого бака. Было больно видеть товарища в таком положении, но сделать я ничего не мог.

Я огляделся. Далеко вверху кружил один из наших истребителей, похоже, его пилот отчаянно пытался перезарядить свои пулеметы. Бедный парень не мог вступить в игру, хотя повсюду мелькали заманчивые цели.

Теперь я решил побеспокоить группу, которая атаковала Нипу. Противник, понятно, попытался проделать то же самое со мной. Я обстрелял с разворота сразу две цели, но сделал это плохо и, разумеется, не попал ни в кого. В это самое время вмешались наши зенитные батареи, энергично обстрелявшие все, что летало, вокруг нас начали вспухать черные облачка разрывов. Я посчитал такой энтузиазм слишком опасным и дернул ручку на себя, поднимая истребитель повыше. Оттуда я мог спокойно рассмотреть все происходящее.

Тем временем противник получил передышку, чтобы перегруппироваться. Мы успели сделать то же самое и снова бросились на советских пилотов. В результате началась точно такая же свалка, как несколько минут назад.

Я увидел, как один самолет разлетелся на куски, а другой вспыхнул и полетел вниз, точно огромный факел. Вот теперь началось настоящее веселье! Я перехватил вражеский самолет, летевший прямо передо мной, и нажал гашетку. Клубы густого черного дыма, потянувшиеся за ним, на мгновение скрыли от меня цель. Вдобавок масло из пробитого бака «Чайки» забрызгало мне все лобовое стекло и капот двигателя. Меня это не слишком обеспокоило, потому что подобное со мной уже происходило не раз во время «зимней войны». Я шутил, что намасленным мой истребитель летает даже лучше!

Когда битва была в самом разгаре и обе стороны уже начали готовить отход к своим базам, мы увидели 5 «Чаек», которые на малой высоте летели змейкой в направлении перешейка. Они очень спешили и явно опасались преследования.

Мы также увидели горящие обломки 9 вражеских самолетов, а общее количество побед достигло 13. Мы сделали круг почета на месте боя, и поскольку мы больше не увидели вражеских самолетов, то перестроились и неспешно двинулись домой.

Во время обратного полета Ким попросил меня проверить, все ли в порядке у него с рулем, потому что самолет управлялся как-то тяжело. Я осмотрел киль его самолета и сообщил, что все в порядке. С другой стороны, после бешеной карусели, которая только что закончилась, неудивительно, что спокойный полет по прямой воспринимался как-то странно!