Литературный театр - Л. Зиман

Анна Григорьевна. Как, неужели он и протопопше строил куры?

Софья Ивановна. Ах, Анна Григорьевна, пусть бы ещё куры, это ещё ничего…

Бетрищев. Улинька! Павел Иванович Чичиков (Улыбкой и жестом показывает, что это хороший человек.) – преполезный человек. Павел Иванович сейчас сказал преинтересную новость. Сосед наш Тентетников совсем не такой глупый человек, как мы полагали.

Улинька. Да кто же думал, что он глупый человек? Разве один только Вишнепокромов, которому ты веришь, который и пустой, и низкий человек.

Бетрищев. Душа моя! ведь мне ж не прогнать его?

Улинька. Зачем прогонять? но зачем и показывать ему такое внимание? зачем и любить?

Чичиков. Все требуют к себе любви, сударыня. Что ж делать? И скотинка любит, чтобы её погладили; сквозь хлев просунет для этого морду: на, погладь!

Бетрищев. Именно просунет морду: погладь его… Ха, ха, ха! У него не только рыло всё, весь, весь зажил в саже, а ведь тоже требует, как говорится, поощрения… Ха. ха, ха, ха!

Чичиков. Хе, хе, хе, хе!

Бетрищев. Обкрадёт, обворует казну, да ещё и, каналья, наград просит! Нельзя, говорит, без поощрения, трудился… Ха, ха, ха, ха!

Чичиков. Хе, хе, хе, хе (Уходит под руку с Бетрищевым.)

Улинька (вдогонку). Ах, папа! я не понимаю, как ты можешь смеяться! Когда я вижу, что в глазах людей совершается обман в виду всех и не наказываются эти люди всеобщим презрением, я не знаю, что со мной делается (Чуть не плачет.)

Софья Ивановна. Слушайте только, что рассказала протопопша: приехала, говорит, к ней помещица Коробочка, перепуганная и бледная как смерть, и рассказывает, и как рассказывает, послушайте только: совершенный роман: вдруг в глухую полночь, когда всё уже спало в доме, раздаётся в ворота стук, ужаснейший, какой только можно себе представить; кричат: отворите, отворите, не то будут выломаны ворота!.. каково вам это покажется? Каков же после этого прелестник?

Анна Григорьевна. Да что Коробочка: разве молода и хороша собою?

Софья Ивановна. Ничуть, старуха.

Анна Григорьевна. Ах, прелести! Так он за старуху принялся. Ну, хорош же после этого вкус наших дам, нашли в кого влюбиться.

Софья Ивановна. Да ведь нет, Анна Григорьевна, совсем не то, что вы полагаете. Вообразите себе только то, что является вооружённый с ног до головы вроде Ринальда Ринальдина и требует: продайте, говорит, все души, которые умерли. Коробочка отвечает очень резонно, говорит, я не могу продать, потому что они мёртвые. Нет, говорит, они не мёртвые, это моё, говорит, дело знать, мёртвые ли они или нет, словом, скандальозу наделал ужасного: вся деревня сбежалась, ребёнки плачут, всё кричит, никто никого не понимает, ну, просто оррёр, оррёр, оррёр!..

Анна Григорьевна. Воля ваша, Софья Ивановна, здесь не мёртвые души, здесь скрывается что-то другое.

Софья Ивановна. А что ж, полагаете, здесь скрывается?

Анна Григорьевна. Ну, как вы думаете?

Софья Ивановна. Я, признаюсь, совершенно потеряна.

Анна Григорьевна. Ну слушайте же, что такое эти мёртвые души. Мёртвые души…

Софья Ивановна. Что? Что?

Анна Григорьевна. Мёртвые души!..

Софья Ивановна. Ах, говорите, ради Бога!

Анна Григорьевна. Это просто выдумано только для прикрытия, а дело вот в чём: он хочет увезти губернаторскую дочку!

Софья Ивановна. Ах, Боже мой!

В той части сцены, где были персонажи второго тома, появляется Смирнова-Россет.

Смирнова. Но тут Николай Васильевич растаял… вынул из-за пазухи толстую тетрадь и, ничего не говоря, откашлялся и начал читать. Дело шло об Улиньке, бывшей уже замужем за Тентетниковым. Удивительно было описано их счастие, взаимное отношение и воздействие одного на другого.

Гоголь (появляясь на той части сцены, где только что были две дамы из первого тома «Мёртвых душ»). Тогда был жаркий день, становилось душно.

Смирнова. Гоголь делался беспокоен и вдруг захлопнул тетрадь.

Удары грома.

Гоголь. Почти одновременно с этим послышался первый удар грома, и разразилась страшная гроза. Сам Бог не хотел, чтоб я читал, что ещё не окончено и не получило внутреннего моего одобрения.

Голос (микрофон). Мы с вами никогда не прочтём это удивительное описание. Рукописи второго тома «Мёртвых душ» были сожжены.

Гоголь. Русь! Русь! вижу тебя из моего чудного, прекрасного далёка…

Приглушённо звучит русская песня.

Я живу в чужой земле, вижу прекрасные небеса, мир, богатый искусствами и человеком. Но разве перо моё принялось описывать предметы, могущие поразить всякого?

Смирнова. Молитесь за Россию, за всех тех, которым нужны ваши молитвы…

Гоголь. Непреодолимою цепью прикован я к своему, и наш бедный, неяркий мир наш…

Смирнова. Молитесь за Россию…

Гоголь. Эх тройка! птица тройка…

Звучит песня «Степь да степь кругом» в исполнении женского дуэта (Певицы по ходу пения приближаются из глубины сцены к авансцене – и песня звучит громче, затем приглушённо.)

Наши курные избы, обнажённые пространства предпочёл я лучшим небесам, приветливее глядевшим на меня. И я ли после этого могу не любить своей отчизны?

Песня звучит громко – и вдруг заменяется драматически звучащей музыкой. На сцену выходят все участники спектакля так, чтобы персонажи-маски оказались на переднем плане по всему периметру сцены.

Белли.

 В чём настоящий смысл крестильной книги?

В ней ваших мёртвых душ учёт ведётся.

Долю минуты все стоят, застывши, как в немой сцене.

 «Средь шумного бала…»,

или «Порядка ж нет как нет»

(по литературно-художественным произведениям

и письмам А.К. Толстого)

Пролог

1. «Тут много всякой дряни настало на Руси»

2. Фантазия

3. «Но уздой не удержать бег неукротимый»

4. Поток-богатырь

5. «Порой весёлой мая…»

6. «Двух станов не боец…»

7. Изобретатель-рационализатор

8. «В приёмный зал вошёл без панталон»

9. Лазоревый полковник

10. «Как люди в страхе гадки!»

11. «Всё выдумки! Нет правды ни на грош»

Эпилог

Кроме литературно-художественных произведений и писем А.К. Толстого, в композиции использованы повесть Антония Погорельского «Чёрная курица, или Подземные жители» и комедия А.М. Жемчужникова и А.К. Толстого «Фантазия», включённая в собрание произведений Козьмы Пруткова

В тексте композиции звучит условный голос автора – А. К. Толстого (фонограмма) и чтеца от театра (микрофон)

Пролог

Танцующие пары. Звучит романс «Средь шумного бала…» в теноровом исполнении (Л. Собинова).

Средь шумного бала, случайно

В тревоге мирской суеты,

Тебя я увидел, но тайна

Твои покрывала черты.

Вдруг исполнение романса с тенорового сменяется на басовое (И. Петрова).

Лишь очи печально глядели,

А голос так дивно звучал,

Как звон отдалённой свирели,

Как моря играющий вал.

Танцующие пары застывают, с двух сторон сцены появляются две девушки (назовём их служанками сцены), из зала звучит мужской голос.

Служанки сцены. 

Послушайте, ребята,

Что вам расскажет дед.

Земля у нас богата…

Мужской голос. 

 Порядка в ней лишь нет.

Служанки сцены. 

А эту правду, детки,

За тысячу уж лет

Смекнули наши предки.

Мужской голос. 

Порядка-де, вишь, нет.

Служанки сцены. 

 И стали все под стягом

 И молвят: «Как нам быть?»

1-я служанка. 

Давай пошлём к варягам:

Пускай придут княжить.

2-я служанка. 

 Ведь немцы тароваты,

 Им ведом мрак и свет,

Служанки сцены (вместе).

  Земля ж у нас богата.

Мужской голос.  

Порядка в ней лишь нет.

Затемнение.