Черное озеро (СИ) - К. Разумовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Видел его всего пару раз, когда служил царю. Мы ужинали в банкетном зале скромной компанией, и я едва не засыпал лицом в салатнице, когда Сабун проповедовал старую сказку на новый лад. В его видении он был героем, спасающим мир от отребий. Зазнавшийся выродок создавший пыточный муравейник в скале, где когда-то высекли храм для поклонения Смерти. Свечей и молитв здесь больше нет, но человеческие жертвы остались в чести.
Мужчина бросает что-то вниз, и я чувствую, как это маленькое нечто шевелится совсем поблизости. Писк. Крысы. Он скинул ко мне пару крыс! Подавляю рвотный позыв, поднимая лицо наверх. Встречаюсь глазами с главой Лощины, видя победное выражение его лица, тронутого густой серебристой щетиной.
— Я тут подумал, раз ты возомнил себя охотником, то на обед тебе нужна дичь.
***
Мы добираемся до деревни с первыми лучами рассветного солнца, окрасившими небосвод в светло розовый цвет. Прислонившись к дереву, я разглядываю едва заметные домишки среди стройных стволов сосен. Нас разделяет небольшая полоса леса в полмили. Остывший воздух выходит из носа небольшими облачками пара.
— Что с погодой? — Задаю давно гнетущий мой разум вопрос, откидывая волосы со лба. Идэр, сидевшая на холщовом мешке поблизости оживилась. Девица все еще одета в военную форму.
— Они оживили Катерину и Константина. Забыла сказать вчера.
Я могу скрыть удивления. Как такое вообще можно забыть?
Какое-то время я просто молча разглядываю собеседницу, ожидая признания во лжи. Идэр, хоть и выглядит воодушевленной, не спешит раскрывать больших подробностей.
— Оживили? — переспрашиваю, не веря собственным ушам. Вероятно, со стороны я кажусь невежественным глупцом, незнающим значения слова «оживить», но меня это мало волнует. Катунь и Стивер подвинулись ближе, прислушиваясь к разговору. Парни упорно делают вид, что увлечены зачисткой оружия.
— Я видела их своими глазами на Северо-Востоке. Живые. Более чем.
Лицо восточной девушки выглядит по-глупому блаженно. Губы растянулись в фанатичной улыбке, присущей любому верующему человеку, когда речь заходит о религии.
— Хочешь сказать, наши маленькие боги вернулись? — с усмешкой уточняю я, ощутив давно забытый энтузиазм. Он, вновь пробудился, даруя мне сил и уверенности, которые слегка истрепались в свете последних новостей о массовых казнях князей. Возвращение единственных, кто мог противостоять царю и всей действующей власти мне на руку. Прекрасно иметь в должниках пару ныне оживших богов. От этой мысли невольно улыбаюсь.
— Именно. Катерина, говорят, слегка впала в беспамятство, но это лишь слухи.
Катерина всегда была костью поперек горла. Моему удивлению не было предела, когда царь Воронцов Пятый вдруг начал возводить в честь девицы храмы и заставил своих шутов писать о ней баллады. Рыжая никому не нравилась при жизни, но стоило ей двинуть кони, так стала предметом обожания.
Все любят мучеников, кроме самих мучеников.
— Погода испортилась полгода назад. Ну, как испортилась…слетела с катушек напрочь. — вмешивается в разговор Катунь, подпирая голову руками. Его бледно-розовые ладони будто светятся на фоне темной кожи. Нахимов еще прошлым вечером сменил легкие обноски на серый шерстяной кафтан, едва сходящийся на мускулистых плечах. Бусины на его свалянных волосах звякают, вторя словам парня.
— Она постоянно меняется. — Поправляет здоровяка Хастах, внезапно вышедший из-за ближайшей сосны. Восточный парень выглядит довольным тем, что ему удалось подкрасться к нам незамеченным.
— Выбрал? — нетерпеливо уточняет Идэр, поднимаясь на ноги. Катунь и Стивер следуют ее примеру. Хастах кратко кивает в знак согласия, и мы спешим за шустрым парнем, юркнувшим меж деревьев. Он провёл нас вдоль деревушки, держась от нее на приличном расстоянии. Она оказалась гораздо больше, чем предполагалось. Я не успевал следить за подбоченившимися строениями, сменявшими друг друга по мере нашего следования. Добравшись до конца улицы мы, по одному, приблизились к небольшому ветхому домику, стоявшему чуть поодаль от соседних. Тот, что должен был располагаться поблизости сгорел, оставив после себя несколько головешек на закопчённом фундаменте. Предо мной предстал домишка в один этаж высотой. Пробираюсь за полусгнивший забор из маленьких колышков, накренившихся внутрь запущенного двора. Облетевшие яблони перекосило, часть ставней отвалилось от окон, обнажая рамы, скалящиеся разбитыми стеклами, словно клыками.
Симпатичненько.
— Добро пожаловать, Амур! — чуть громче, чем следовало, голосит Нахимов, раскидывая руки в стороны, представляя все великолепие полуразвалившейся хибары. Катунь широко улыбается, клацая белыми зубами. — Баню не обещаю, да и вина тоже нет, но ты имеешь прекрасную возможность занырнуть в таз и напиться горючки, как в старые добрые времена.
Я усмехаюсь, закусывая губу. Не в силах отвести глаз от поросшей мхом черепицы на двускатной крыше, чешу подбородок. Щетина колет пальцы. Стивер хихикает, натягивая вязанную шапку на покрасневшие уши. Идэр переминается с ноги на ногу, бросая критичный взгляд то на Хастаха, выбравшего ночлег, то на убогий дом.
— Смех смехом, а нора кверху мехом. — недовольный бас друга заставляет прокатится по телу волну приятного тепла. Может, я никогда не найду себе пристанище, но они — мой дом и от этого никуда не деться. Его реплика заставляет Идэр недовольно цокнуть, скрещивая руки на груди.
— Не неси сквернословной пурги! Закрой рот!
— Золотце, если в монастыре твой рот закрывался только таким образом, то мне искренне тебя жаль.
Моя предательница издает недовольный стон и опускает голову. Бронзовое лицо скрывается за копной длинных темных волос.
Вот я наматываю блестящие пряди на кулак, собирая их по шелковой простыне. Убираю под платок, подаренный младшей сестрой. Заплетаю в косы вместе с расшитыми бисером лентами.
Странное чувство. Вроде и человек тот же, но теперь вызывает совершенно иные эмоции.
— Я ел сырых крыс. Тазиком меня не напугать. — улыбаюсь Катуню, идя ближе к нашему временному пристанищу.
— Они шевелились во рту, когда ты их жевал? — не скрывая отвращения уточняет Хастах, двигаясь ближе ко мне. Наличники на окнах облупились и облезли, но я замечаю выцветшую на солнце краску цвета спелых яблок. Хибару слегка перекосило от времени и отсутствия ухода, но, в целом, она не так уж и плоха.
— Сырых — не значит живьем. — поправляю я, уверенно шагая вперед. Остальные, не спеша, следуют за мной. Промерзшая трава хрустит под подошвами.
— Уверен, крысы звали тебя и умоляли о пощаде. Как тебе спится по ночам? — Хастах желчно обращается к Идэр, намекая на её запятнанную репутацию.
— Сдохни.
— Только после тебя.
Игнорирую пререкания за спиной. У меня появился шанс всё исправить. Поступить правильно. Расчётливо и с холодной головой.
За спиной слышатся голоса:
— Может мы уже наконец закопаем эту пакость? — недовольно бубнит Хастах.
— Ты о Идэр или остатках ужина недельной давности в