Алые звезды Прованса - Ксения Баженова

Заявление обошлось не слишком дорого. Всего за сто франков мадам Арналь пошла в школу и театрально заявила, что переводит внука в другое учебное заведение, потому что ее умному мальчику учиться с хулиганами и прогульщиками не пристало. Пьер принес ей в тот вечер (хотя, на всякий случай, вручил все утром) не только деньги, но еще и пакет с колбасами и паштетом, и бутылочку красненького. Она растаяла и готова была сделать в тот момент для внука все, что угодно.

Месье Аголини действительно положил Пьеру небольшую зарплату, чтобы тот покрывал бабушкины нехитрые потребности. К тому же каждые выходные внук приезжал (у него уже появились деньги на метро и на автобус) к ней и вручал коробку со свежим мясом, котлетами, колбасой, чтобы на всю неделю хватило, и с хорошей бутылочкой красненького, лично от месье Аголини. Старуха недоумевала и радовалась. Наконец она, пребывая в полнейшей благости от происходящего, созрела до того, чтобы спросить внука, где же он все-таки работает. Пьер самозабвенно и правдоподобно врал, что работает с другими ребятами в большом магазине и при нем учится. И что их кормят и платят им небольшую зарплату, которую он по долгу совести отдает бабушке, и у них такое училище, где растят будущих работников торговли. Раньше, когда у него не было цели, он не мог связать и двух слов, а сейчас говорил так складно, что поверили бы даже самые пристрастные родители, что уж говорить о мадам Арналь! Она осталась чрезвычайно довольна такими объяснениями:

– Не зря я молодость на тебя потратила, и все-таки гены, я считаю, сыграли свою роль! Не было у нас в роду лентяев и дураков.

– Ты, бабушка, у нас первая труженица, – отвечал повзрослевший внук.

– Что ты имеешь в виду, mon cheri?! – заливалась бабуля кокетливым смехом, уплетая колбаску.

В субботу ближе к закрытию в магазинчике, как обычно, было особенно людно. Все хотели накупить побольше еды на выходные. Пьер только успевал перемещаться от покупателя к покупателю, принимать заказы и паковать пакеты. Настроение становилось все лучше с каждой минутой и с каждым вновь зашедшим клиентом. Все с ним здоровались, все ему улыбались. Он любил шум людских голосов, любил запахи колбас, ветчины и паштетов, витающие в уютном, быстро ставшем родным пространстве, отделанном стеклом, сливочного цвета плиткой и темным деревом, любил продукты, которые они продавали, и стал постепенно разбираться в них все больше и больше. Он любил свою работу, звон колокольчика на двери, покупателей, вкусы которых уже выучил, любил их детей и собак. Ему доставляло радость даже мыть полы и выносить мусор. Но больше всего он ждал субботнего вечера. Когда магазин закрывался, месье Аголини считал выручку, а Пьер наводил порядок. Раскладывал все аккуратно по полкам и холодильникам, протирал витрины, окна и полы, закрывал жалюзи. А потом они шли на второй этаж, где долго сидели за ужином, месье Аголини учил Пьера готовить, и они разговаривали обо всем на свете. А потом мальчик шел в свою маленькую уютную комнатку, читал и засыпал счастливый в предвкушении, что завтра утром ему дадут горячий круассан и какао. Потом, правда, придется ехать к мадам Арналь, ну что ж, он съездит. Это же не то что раньше, когда он с ней жил. К тому же, получая съестное и материальное пособие, она стала гораздо добрее и вроде была довольна таким поворотом событий. «Неужели это все происходит со мной», – иногда думал Пьер и поражался удивительной и непредсказуемой судьбе. За что ему это все? За стойкость, за мечту, за непоколебимую уверенность, что он вырвется из той ужасной жизни? Ответить на этот вопрос он не мог, а по прошествии короткого времени понял, что очень боится все это потерять и никогда, ни за что по собственной воле не расстанется с тем, что обрел. Он будет беречь свой новый мир, как только сможет. Месье Аголини, друзья дома, покупатели, новые учителя не могли на него нарадоваться. Пьер старался вовсю: он отлично учился, не вступал ни в какие конфликты, с жадностью впитывал новые знания не только в школе, но и в магазине (в магазине особенно – он хотел знать про еду, которую они продавали, все), постигал новые законы поведения, учился, где надо схитрить, где надо приласкаться, вел себя скромно и дружелюбно, тренировал речь, читал книги и очень привязался к мсье Аголини, был ему фанатически предан и очень благодарен. И вот сейчас Пьер, протирая пол, в очередной раз думал о том, как неожиданно поменялась его судьба. Именно за этим занятием его и застала мадам Арналь.

– Хороший супермаркет! – Бабуля, пошатываясь, стояла посреди магазина пьяная в дребадан. – О! А вот и внук! Ну надо же, моет полы! Хоть бы раз бабке помог дома полы помыть, шельмец!

Покупатели замерли и удивленно переглянулись, недоуменно переводя взгляды с мальчика на женщину и на месье Аголини. Пьер выпрямился и несколько секунд стоял, держась за швабру, не зная, как реагировать на происходящее. Месье Аголини извинился перед посетителями и вышел из-за прилавка:

– Мадам Арналь?

– Да! Я мадам Арналь! А вы кто такой?! – Она уткнула руки в боки и приняла воинственную позу.

– Очень приятно, мадам Арналь. Позвольте представиться, Пьетро Аголини, владелец магазина.

– А! Видимо, тот самый, что эксплуатирует моего внука за корзинку с едой. – Она, заметно покачиваясь, подошла к полкам с вином. В розовых ковбойских сапогах, ярких цветастых лосинах, обтягивающей обвисший живот водолазке и с макияжем, повторяющим все цвета наряда, она выглядела инородным телом среди элегантно одетых граждан, проживающих в респектабельном центре городка. Месье Аголини поспешил взять ее под локоть, но мадам выдернула руку.

– Ага! Так я и думала! – заявила она, разглядывая ценники. – Вино-то не самое дорогое мне перепадает! Экономим на дешевой рабочей силе.

– Мадам Арналь, вы, похоже, не очень хорошо себя чувствуете. Может быть, встретимся завтра и поговорим? Давайте я закажу такси.

– Бабушка, поедем домой. Ты выпила. А завтра я к тебе приеду. Или, хочешь, сегодня ночевать останусь? – Пьер тоже пытался успокоить неожиданно возникшую родственницу. В тот момент, когда он наконец-то смог отлепиться от ручки швабры, его пронзила страшная мысль, что вот сейчас все и закончится, все его счастье разрушит эта клоунски одетая алкоголичка, от которой он не слышал за всю жизнь ни одного ласкового слова. И, главное, какой позор! Покупатели извинялись и с вежливыми натужными улыбками выходили из магазина.

– Отделаться от меня дешевым вином хотите? Нет уж! Не выйдет!

Месье Аголини, проводив последнего покупателя, повесил на дверь табличку «Закрыто»:

– Мадам, что вы хотите, можете объяснить? Ваш внук ходит в хорошую школу, отлично учится, между прочим. Сытно ест, ни в чем не нуждается. Я понимаю, вы сейчас не трезвы и, возможно, завтра пожалеете о своем поступке, но все же зачем вы так себя ведете? Мы относимся к вам со всем уважением и, будьте любезны…

– Я?! Пожалею о своем поступке?! Да я жалею, что столько времени не догадывалась выследить этого шельмеца. Хотите откупиться продуктами за эксплуатацию малолетних? Решили поживиться на бедняках?! Этот номер у вас не пройдет, месье владелец магазина! Сегодня же я заберу внука домой! Имею полное право! Ну-ка, давай, собирайся! А то полы он тут за бесплатно моет, а дома паутина по углам висит! Слышишь, что бабушка говорит! А вы мне пока налейте-ка стаканчик вина, да того, что подороже! – Она подошла к витрине и взяла сэндвич, что лежал ближе. Понюхала и положила обратно. – С рыбой не хочу, где с мясом?

Пьер не выдержал и расплакался.

– Не волнуйся, малыш, мы что-нибудь придумаем, – тихо сказал ему Пьетро, ободряюще похлопав по плечу. – Иди к себе. Я попробую уговорить твою бабушку.

– Мадам, вот хороший бутерброд. Хотите кофе?

– Нет, вина! А можно и чего покрепче.

– Давайте вы поедите, выпьете и мы закажем такси? А завтра Пьер к вам приедет. Да, и главный вопрос, чего вы хотите?

Видимо, зря месье Аголини в надежде на хорошее отношение укладывал бабке в коробку бутылочку вина. И, возможно, зря Пьер привозил ей каждые выходные немного денег, которые она тратила в местных барах и магазинах на все, что горит. Эти простые жесты, направленные на благо, стимулировали в мадам все большую алчность, особенно когда деньги и бутылки заканчивались. Ей хотелось, чтобы деньги не заканчивались никогда, и она понимала изворотливым умом алкоголика, ищущего, где бы еще поживиться, что можно их получить больше. Неудивительно, что теперь иллюзия наладившейся жизни Пьера рассыпалась, как карточный домик.

– Ладно, уговорил. Хочу получать продукты два раза в неделю. И вино получше выбирайте. – Мадам жевала, и салат и сыр из сендвича сыпались на пол. Она почти залпом махнула стакан. – Ну и деньги. Не ту мелочь, что мне дает прижимистый внучок, а скажем, для начала удвойте мое социальное пособие. От фонда месье Аголини! – Она засмеялась. – Я добрая, да. Не такая жадная, как вы.