Танго на цыпочках - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А все-таки странный дом. Такому, как Олег, в нем было бы тесно и скучно, однако, поди ж ты, все сохранилось в том виде, в котором было сто, а, может, и двести лет назад.
Встретили незваного гостя вежливо и, проводив в гостиную, предложили выпить. Младший брат Олега — вот о нем-то Аполлону Бенедиктовичу было известно крайне мало — выглядел крайне изможденным. Бледная кожа, испарина на лбу, темные круги под глазами говорили о нервном расстройстве, причиной которого, надо полагать, послужило скорбное происшествие на охоте. С вопросами Аполлон Бенедиктович не спешил: пускай молодой человек, привыкнув к присутствию следователя, успокоится, возьмет себя в руки, а там и расспросить можно. От нервных свидетелей толку мало. А этот еще пьян к тому же. Николай начал рассказ сам, не дожидаясь вопросов.
— Волки-то давно шалили, то овцу зарежут, то корову, а, как до людей дело дошло, Олег и не выдержал… — Николай дрожащей рукой поднял бокал, Аполлон Бенедиктович поморщился, пьяниц он не любил, а по лицу молодого человека было видно, что пил он давно, наверное, с того самого дня. Безусловно, гибель брата — уважительная причина для горя, но мужчине надлежит скрывать свои чувства, тем более наследнику древнего и славного рода.
— Я предлагал организовать облаву! Собрать людей, но Олег, он никогда никого не слушал! Он бредил этой легендой! Мечтал лично прикончить Вайдиного оборотня… — Николай всхлипнул.
— Что произошло?
— Мы с ним… Я не мог отпустить его одного, вы понимаете?
— Понимаю.
— Засаду мы устроили возле поляны, там, где убили девушку, я с одной стороны, он с другой. Олег считал, что оборотень вернется. Пролежали всю ночь, а под утро я задремал… А дальше… Дальше… Он закричал, и все… Я выстрелил. В воздух. Чтобы отпугнуть тварь. И побежал к брату.
— Он был уже мертв?
— Нет. Горло разорвано… Кровь… Олег пытался руками зажать… А кровь вытекала сквозь пальцы… И я ничего не смог сделать! Ничего! — Уронив голову на руки, Николай заплакал. Аполлон Бенедиктович тактично отвернулся, дожидаясь, пока свидетель успокоится.
— Я не виноват, не виноват! Это оборотень!
— Вы его видели?
— Перестаньте его мучить! — В комнату влетела девушка. — Сколько можно, он уже тысячу раз рассказывал!
У барышни были каштановые волосы, огромные серые глаза и упрямый подбородок.
— Прошу прощения, пани…
— Наталия. А вы кто такой?
— Палевич Аполлон Бенедиктович, следователь, направлен из Менска, чтобы вести расследование смерти Олега Камушевского.
— Вести расследование? — Паненка рассмеялась, — Вы хотите вести расследование и устроить суд. Над кем? Над оборотнем? Замечательно! Делайте, что угодно, только оставьте нас в покое, не видите, моему брату плохо!
— Он мужчина!
— Я не мужчина. Мне неприятны все эти разговоры! — Серые глаза затуманились, но пани Наталия, в отличие от своего брата, умела держать чувства на привязи, и слезы исчезли так же быстро, как и появились. — Олега невозможно вернуть…
— Натали, а когда мы уедем отсюда? — Встрепенулся Николай.
— Скоро, — пани Наталия ласково погладила брата по голове. — Похороним Олега и уедем. Далеко-далеко, там он нас не найдет. Вы узнали, что хотели?
— Не совсем.
— У дорогого Николя нервный срыв. Пожалуйста! — В ее глазах читалась такая мольба, что Аполлон Бенедиктович смутился. Понятно, что допросить Николая Камушевского не получится, да и вряд ли он сумеет сказать что-либо внятное, а вот с самой пани Наталией не мешало бы побеседовать. Уж она-то, в отличие от "дорогого Николя", и трезва и относительно спокойна.
— У вас есть вопросы ко мне? — Догадалась она.
— Если позволите.
Николай Камушевский смотрел на сестру с обожанием в пьяных глазах. Понятно, кто в доме главный.
— Не думаю, что мое дозволение сыграет хоть какую-то роль, однако… Завтра жду вас к обеду. Постараюсь, чтобы Николя пришел в себя. И с Элизой, думаю, вам будет интересно побеседовать.
— Кто такая Элиза?
— А вы не знаете?
Аполлон Бенедиктович был готов поклясться, что в серых глазах пани Натальи мелькнула откровенная насмешка.
— Это невеста Олега.
Удивительное дело, о том, что у князя Камушевского имелась невеста, Аполлон Бенедиктович слышал впервые.
— Элиза очень переживает, как и все мы. Пойдем, Николя.
Николай покорно поплелся за сестрой, прихватив, правда, с собою бутылку портвейну. Судя по всему, он намерен и дальше предаваться скорби вкупе с пьянством. Слабый человек.
Федор, поджидавший начальство в коляске, несказанно обрадовался, увидев Аполлона Бенедиктовича, и сия искренняя радость смущала гораздо больше лести.
— Трогаться? — Спросил Федор, озираясь по сторонам, видать, повсюду оборотни страшные чудились. Щелкнул хлыст и лошадка, очнувшись от дремы, лениво затрусила вперед, ее оборотни не пугали. Копыта звонко цокали по мощеной дороге, и коляска, подпрыгивая на ухабах, пренеприятнейше скрипела.
— А почему поместье на полуострове?
Федор пожал плечами.
— Так чтобы оборотень не подобрался близко. Раньше-то воды не было, а уж когда Вайда померла, и волки шалить стали, Богуслав приказал вырыть ров, чтоб, значит, отгородится, оборотень-то воды боится, для него любая лужа — море превеликое. А, когда копали, ключи подземные наружу выпустили и затопили вся низину почти: и хаты, и поля, и скотину, и людей, говорят, тож потонуло много. А поместье-то ничего, стоит, только конюшни, псарня да сад, который раньше был, под воду ушел. Вот с тех самых пор и живут не по-людски, почитай на воде самой, как только не страшно им.
Аполлон Бенедиктович мог бы хоть сей момент пари заключить, что сероглазой пани Наталии отнюдь не страшно жить "на воде". И оборотня она не боится. Странно, что такая красавица сидит в глуши и не рвется выезжать. Или брат не дозволял?
— Олег Александрович, они дюже своенравные были, сестру хоть и любили, но берегли, ничего не дозволяя. — Федор, поняв, что санкций со стороны начальства не будет, принялся делиться сплетнями. — Сами и в Менск ездили, и в Варшаву, и в Петербург, а ей — никуда. А, когда пан Охимчик посвататься изволил, то Олег Александрыч его побили сильно, да повелели забыть дорогу к дому. И братцу младшему выговор
