Флорис. Любовь на берегах Миссисипи - Жаклин Монсиньи

— Матросы сказали мне, что «Красавица» направлялась в Мексиканский залив… Один из них клянется, что видел этот корабль затонувшим в бухте Баратария.

— Что еще за Баратария?

— Это логово пиратов.

По спине Флориса прошла нервная дрожь.

— Вот еще что, Карлотта… Слышала ли ты о богатом плантаторе, у которого много рабов?

— Здесь таких много! — лукаво ответила Карлотта.

Флорис с раздражением передернул плечами.

— Да нет же! Разве ты не видела джонку сегодня утром? Кому принадлежат рабы, спасшие нам жизнь?

— А отчего ты интересуешься ими, монсеньор? Разве ты из полиции? — насмешливо осведомилась Карлотта.

— Просто хочу отблагодарить их, как полагается! — ответил Флорис, ни словом не обмолвившись, что один из этих рабов, вероятно, следил за ним.

Карлотта с хрустом разгрызла орешек.

— Нет, я их не знаю, но говорят, что некая таинственная знатная дама купила плантацию за протоком Маншак… Это довольно далеко, примерно двенадцать лье по направлению к Красной реке и озеру Поншартрен… Кажется, негров своих она освободила… При ней также несколько белых женщин, но пока никто их не видел… Это все, что я знаю, монсеньор Ты доволен?

Флорис склонил голову на грудь, напряженно размышляя.

— Баратария… или эта загадочная плантация…

Флорис предчувствовал, что в одном их этих мест раскроет тайну исчезновения Батистины. Поднявшись, он стал рыться в кармане.

— Спасибо, Карлотта! — с этими словами он вложил в руку молодой женщины пухлый кошелек. Карлотта взглянула на него с ненавистью.

— Ты такой же, как все… за все платишь и потому считаешь, что никому ничего не должен! Высокомерный белый человек, ты унизил Карлотту!

Флорис был уже у двери. Он с удивлением обернулся, а затем вновь подошел к канапе.

— Ты странная женщина, Карлотта, я не хотел тебя оскорбить, дав этот кошелек, а уж тем более поставить под сомнение твою красоту… Я очень мало встречал таких красавиц, как ты, но прости… сегодня вечером я выжат, как лимон, и ни на что не способен, только и всего! — заключил Флорис с комическим видом.

Прекрасная квартеронка от души расхохоталась.

— Ты, монсеньор? Это невозможно! Предоставь все Карлотте…

В подобной ситуации Флорис еще никогда не оказывался. Он почувствовал, что его валят с ног и укладывают на канапе. Флорис был человеком действия и всегда брал инициативу в свои руки, однако сейчас его с поразительной ловкостью раздевала Карлотта. Чувственные губы прошлись по телу, умелые пальцы ласкали те места, где таится высшее наслаждение, горячий и проворный язык порхал по его животу. Прекрасная квартеронка была повсюду, и Флорис ощущал эту чертовку каждой своей клеточкой. Такого он еще не испытывал. Кровь застучала у него в висках. Он хотел привлечь Карлотту к себе, но та вырвалась.

— Нет, монсеньор, предоставь дело мне, забудь обо всем!

Карлотта была права. Флорис откинулся назад. Ему начинала нравиться эта игра в китайского мандарина. Однако в душе его, неподвластной Карлотте, возникали, меняясь будто в калейдоскопе, все женщины, которых он любил. Возможно, и водка также подействовала, вызвав к жизни безумный хоровод влюбленных! Перед его взором возникла первая из них… великолепная Полина, ставшая затем любовницей короля… и Прекрасная Роза, королева царства нищих с Нового моста… Флорис улыбнулся этому юношескому воспоминанию… Но на смену ему уже шло другое… царевна Елизавета, простиравшая к нему руки… Флорис тяжело вздохнул… Как же любила его эта изумительная принцесса! Он вновь пережил, как если бы это произошло вчера, ужасную драму своей жизни… они с сестрой-императрицей едва не вступили в кровосмесительную связь! Да, Флорис, незаконный сын царя, всегда будет помнить Елизавету и золотые купола московских церквей… А царица уже исчезла, уступив место Зингаре, цыганке с чистым сердцем… Кочует ли она по-прежнему со своим табором по миру? И мадам Шонг… и герцогиня де Грамон… и монгольское племя… Флорис попытался сосчитать их в этой комнате, однако его возлюбленные кружились в неистовом танце, и лица их бледнели, таяли, заслоненные жутким воспоминанием о той единственной женщине, что оставила страшную рану и невыносимые угрызения совести в душе Флориса. БАТИСТИНА! Зачем он бросил ей в лицо тайну ее рождения? Да, да, ведь это он сказал ей, что она дочь отъявленной преступницы, бесстыдной воровки, родной сестры знаменитого Картуша! Батистина была племянницей прославленного бандита и вместе с тем дочерью графа де Вильнев-Карамей… О, злополучная клятва! Как мог бы быть счастлив Флорис с этой ослепительной феей, если бы не дал обещание жениться на ней!

Сладострастные губы Карлотты ласкали мужское тело, открывая в нем все новые источники наслаждения Флорис стонал в радостном изумлении, почти рычал от пробудившегося желания.

Прекрасная квартеронка застыла, уткнувшись лицом в бедро Флориса, а тот нежно поглаживал ей волосы.

— Карлотта, красавица моя, ты просто волшебница.

Внезапно Флориса охватила бешеная страсть. Грубо схватив молодую женщину, он опрокинул ее на спину А потом наступило забвение, покой, счастье.

Флорис заснул в объятиях Карлотты. Всю ночь она охраняла его сон, боясь пошевелиться и освободить затекшую руку.

Солнце уже стояло высоко в небе, когда Флорис открыл глаза. Он стал быстро одеваться.

— Ты вернешься к Карлотте, монсеньор? — шепнула она ему на пороге.

— Как я смогу забыть тебя, Карлотта?

Флорис поцеловал смуглые пальцы красавицы и улыбнулся. Карлотта горделиво протянула ему полученный накануне кошелек.

Внизу молодой дворянин на мгновение задержался в гостиной Мадам Гобаль в полном одиночестве занималась подсчетами. Флорис вручил ей несколько серебряных экю. Толстая метиска пристально взглянула на него, словно пытаясь проникнуть в душу. Ему хотелось расспросить ее о «Красавице из Луизианы», но у матроны был такой хитрый взгляд, что он решил не испытывать судьбу.

Рыжая кобыла ожидала на конюшне. Флорис легко вскочил в седло. Перед тем как отправиться домой, он заехал на Орлеанскую улицу, где купил букет цветов для Мари-Бланш, флакон пачулей[13] для маркизы и коралловые серьги для Карлотты. На все это ушло около пятидесяти ливров.

— Сегодня же утром мой раб отнесет то, что вы заказали, — угодливо произнесла владелица модной лавки, очарованная расточительным покупателем.

«Если так пойдет дальше, наши экю быстро кончатся!» — подумал Флорис с фатальной покорностью судьбе.

Подъехав к «Серебряному льву», он увидел Федора и Ли Кана. Сидя у порога, они чистили и смазывали пистолеты.

— Адриан вернулся? — осведомился Флорис.

— Да, барчук!

— Утренняя Роза омыла взор Счастью Дня, которое ожидает Майский Цветок в благовонных водах Будды, желая тысячу раз по тысяче…

Как истинный Сын Неба, Ли Кан находился лишь на подступах к сути, но Флорис прервал эту пышную тираду, дружески дернув китайца за косу.

— Прекрасно! Седлайте коней, друзья мои, мы уезжаем!

— Иисус, Мария, Иосиф! Куда опять? — на лестнице послышался голос Элизы.

Флорис устремился навстречу старой няньке, приподнял ее и расцеловал в обе щеки.

— Мы напали на след, милая Элиза.

— Лучше бы сидели спокойно дома… И поставьте меня на землю, господин Флорис, стара я уже для таких штучек! — с негодованием воскликнула старуха.

Флорис подчинился.

— И чем ты недовольна, Элиза? Кажется, мы скоро получим известия о… о нашей Батистине, — зашептал Флорис.

Старая Элиза с болью отвернулась.

— Не вмешивайтесь в это дело, господин Флорис… Вы уже много чего натворили, оставьте мою голубку в покое!

Задохнувшись от изумления, Флорис не нашелся, что ответить. По лестнице он поднимался, ощущая нарастающее раздражение… Элиза сдает на глазах, мелет всякий вздор… Еще вчера она больше всех жаждала отыскать Батистину, а сегодня ее это уже не интересует.

— Куда вы собрались, господин Флорис?

Из кухни вышел Грегуар. Над этим славным седовласым старцем годы были не властны — хоть он был лет на двадцать старше Федора и Ли Кана, но ни чем не желал им уступать.

— Мы поедем к Красной реке и озеру Поншартрен. Ты с нами, мой добрый Грегуар?

— А как же!

Грегуар уже бежал на конюшню, где казак и китаец седлали лошадей.

Через несколько минут во двор спустились Флорис и Адриан, в сапогах и модных рединготах[14]. Спор между братьями был жарким. Адриан, всегда побеждавший своим хладнокровием горячего Флориса, предложил сделку: он поедет с ним на таинственную плантацию при условии, если тот откажется, хотя бы на время, от двух дуэлей.

Город изнемогал под тяжестью влажной жары. Негритята в разноцветных шелковых ливреях обмахивали своих хозяек опахалами. Дамы расположились в саду напротив постоялого двора.