Бездна - Никитин Юрий

– Большинством голосов, – сказал я, не поднимаясь с места, – утверждаем кандидатуру Пушкина!.. Прекрасно, голосование закончено… Завтра, надеюсь, вся инфрю… инфру… тьфу, всё необходимое будет готово. И наконец-то покажем предкам, что благодарны им за подаренную нам жизнь!.. И отвечаем той же монетой. На том наша… В общем, стояли и стоять будем, как наши пращуры на поле Куликовом!

Южанин молчком-молчком заставил стол закусками, совсем уж стал деревенщиком, кто же закусывает шампанское, да ещё из погреба самого Людовика Четырнадцатого, перед каждым на столешнице возник фужер из стекла тончайшей работы.

– За Пушкина, – предложил он. – За наше усё!

Казуальник сказал лихо:

– Да хоть и за Пушкина!.. В такой день грех не выпить!

Гавгамел проронил ехидно:

– У тебя все дни такие. Давайте всё-таки о деле. Сингуляры дают нам возможности, а как воспользуемся, это уже наше дело, деликатно не вмешиваются. То есть воскресить теперь можем любого.

Казуальник с сухим треском потёр ладони, костистые, как сучья омелы.

– Быстро работают!.. Неделю назад начали выводить из заморозки крионированных, три дня тому стало возможным оживлять недавно умерших и похороненных в могилах, лишь бы уцелела хотя бы косточка, а лучше кусок плоти, а сегодня уже и вообще любого?.. Даже Навуходоносора?

Гавгамел сказал с неудовольствием:

– Зачем он тебе?

– А это он гордится, – пояснил Ламмер ядовито, – что такое имя сумел выговорить. Он же американец, а те уже на трёхсложном слове спотыкаются!

Казуальник сказал в раздумьях:

– Надеюсь воссоздают не абсолютные копии, а именно оживляют. Хотя не представляю…

– Почему нет? – спросил Гаагамел. – Если понимаем и представляем, то для сингуляров раз плюнуть. Хотя плевать вряд ли умеют.

Южанин сказал от стола авторитетно:

– Должны все уметь!.. Я бы не отказался даже от привычки мочиться в раковину для мытья рук. Это же наше мужская привилегия!..

Я похлопал ладонью по столу.

– Тихо!. Вернёмся к нашим баранам. Я не вас имею в виду, Валентин Борисович, не надо вот такие взгляды, как Отелло на Дездемону. Пришло время, о котором писал Фёдоров, о котором мечтали лучшие умы… Вы это чувствуете? Время пришло, а мы сидим!

– Можем встать, – предложил Казуальник. – Поприветствовать. Или ты возжелал прохрюкать что-то другое?

Гавгамел сказал гулким голосом древнеримского трибуна:

– Воскрешение сингуляры оставляют нам. У них своих дел хватает. Нам дают все технические возможности. Освоить проще простого. Никакого мыслеуправления, только голосовые команды, как мы привыкли. Аппаратура, как я понимаю, появится по нашему слову в том месте, где укажем. И встанет в нужную позу.

Ламмер вздохнул.

– Снова он за своё… Сексуальный маньяк, лечить пора.

Южанин провозгласил:

– Все за стол! Нужно за начало такого великого дела сделать что?.. Вижу по довольным мордам, догадались…

Квартира обрадовалась моему возвращению, как верный пес, которого хозяин оставлял на целую неделю. Я небрежно повел ладонью, дескать, оценил, я тоже вас всех люблю, а сейчас успокойся, Чапаев думает.

Кресло пару раз попыталось незаметно превратиться в роскошный диван, но я пресек поползновения сделать меня Южанином, мозг пашет вовсю, пытаясь понять, что же не так с нашим великим делом воскрешения.

Это же не просто великое, может быть, самое великое из того, что сумели человеки! С прогрессом понятно: открыли огонь, изобрели колесо, водяные мельницы, электричество, атомную энергию, смирили термояд, но это всего лишь долгий и неизбежный подъём со ступеньки на ступеньку, а вот воскрешение – это нечто особое!

Весь прогресс вызван простейшими инстинктами доминирования и захвата новых кормовых участков, а воскрешение – высочайший акт духовной мощи, так как вовсе не является необходимостью для выживания и захвата всего, до чего можем дотянуться.

Это первое и пока единственное доказательство, что человечество думает не только о себе, своих потребностях, но и вспоминает, кому вообще обязано жизнью. И не просто вспоминает, а старается вернуть хотя бы часть долга.

Так почему же… так мало энтузиазма? Это же повод для такой гордости собой и человечеством, что даже не знаю!

Квартира как бы даже шевельнулась и вильнула хвостом, извиняясь, что вмешивается в ход моих мыслей, голос её прозвучал просительно:

– Просит аудиенции господин Зеро, известный на форумах ещё как Абырвагал и Золотой Меч… Говорит, по важному делу.

Золотой Меч, мелькнула мысль, мальчишка какой-то, но кивнул, дескать, допусти, бывают исключения…

В комнате свет стал ярче, в самом центре проступила фигура высокого и крепкого сложения мужчины. Лицо мужественное, два шрама на подбородке, взгляд прямой и взыскующий, одет несколько консервативно, чисто выбрит, ноздри уловили аромат мужских духов… нет, скорее одеколона.

Я сделал шаг навстречу, протянул руку.

– Здравствуйте. Что привело к нам?

Рукопожатие давно вышло из употребления, но вообще-то это лишь добавочный тест с моей стороны, он ответил без колебаний умеренно крепко, это чтобы не вызывать чувства соперничества. Если пожмёт мою ладонь слишком сильно, это минус в карму, как и если чересчур вяло, в древние времена тоже считалось дурным тоном, как бы признаком неуважения и вынужденным следованием надоевшим ритуалам.

И, похоже, понимает, что я присматриваюсь, как ко всякому незнакомому человеку.

– Чем обязан? – спросил я. – Прошу, садитесь.

Он с некоторой церемонностью опустился в кресло, движения сдержанные, хотя держится с достоинством, но подчеркивает, что в гостях у человека, который выше по рангу.

– Рад с вами пообщаться лично, – произнес он приятным, но с отчётливыми мужскими нотками голосом. – Всегда трепетно относился к идее Фёдорова о всеобщем воскрешении предков. Правда, в вашем обществе не состою…

Я полюбопытствовал:

– Что помешало?

Он мягко улыбнулся.

– Я бизнесмен, уже в свои неполные двадцать пять лет заработал первый миллион долларов. Появились яркие девочки, которые раньше на меня внимания не обращали, множество друзей, но я шел дальше и в тридцать пять сколотил первый миллиард.

– Ага, – сказал я понимающе, – но всё ещё развлекух избегали?..

Он чуть наклонил голову.

– Верно. И к пятидесяти у меня было состояние в семьдесят миллиардов. Даже не женился, чтобы при разводе не потерять половину, как чаще всего случается в нашем сволочном мире… В общем, к моменту перехода в сингулярность у меня было больше сорока металлургических заводов, десяток авиалиний и вообще много чего, перечислять нет смысла.

– Понял, – ответил я, – потому формально в нашем обществе не состояли, но как-то участвовали?

Он улыбнулся чуть шире.

– Ощутили? В донате вашему обществу часть была с моей стороны. Так проще, чтоб никаких обязательств.

– Всё понятно, – сказал я, стараясь сократить преамбулу, – а сейчас что вас привело к нам?

– Услышал новость, – ответил он и прямо взглянул мне в глаза. – Воскрешение! Мне как-то не повезло с родителями, но бабушку с дедушкой безумно люблю и обожаю. Для меня будет самым большим счастьем увидеть их снова! И устроить им комфортную жизнь, которой были лишены в своё время. Я всё отдам, только бы они жили и радовались…

Я ответил осторожно:

– Массовое воскрешении – следующий этап. Сейчас пока отрабатываем саму методику, просчитывает последствия.

Он сказал мягко:

– Мы с вами не массовые люди, не так ли?.. Это мы решаем, кого воскресить первыми, кого позже, а кого вообще отложить на неопределенное время. Есть же вообще преступники, с которыми, думаю, и вам вполне понятно.

Как раз непонятно, мелькнула мысль, об этом вовсе не думал. Да и никто, похоже, не думал. У нас есть идея, воодушевление, чувство долга, а детали потом, как-то разрулим.

В его взгляде на мгновение мелькнула мольба, я всей кожей ощутил его стыд, неприлично вот так раскрываться перед незнакомым человеком, мужчины в наши времена держались доминантно, были столпами и опором семьи и общества, а сейчас по лицу вижу, что готов встать на колени.