Скорпика - Грир Макаллистер

облегчения не последовало. Нахмурив брови, она попыталась сосредоточиться. Окинула взглядом комнату, ища подсказки о состоянии женщины.

Что еще может вызвать такую сильную слабость? Нечто в ее еде или питье? Может быть, другой маг лишила ее жизненных сил, случайно или с умыслом? Джехенит и раньше сталкивалась с подобным. Она и сама так поступала, не имея на то намерения, в самом начале. Как и в любом другом деле, для хорошего владения магией нужна практика.

Ее взгляд остановился рядом с висящей рукой больной женщины; цвет ковра там изменился. Джехенит осторожно прикоснулась к нему кончиками пальцев. Влажно. Поднесла мокрые пальцы к носу, но не было ни запаха пота, ни запаха мочи. Странно. Может, это как-то связано с магией воды? Неужели она солгала о природе своих способностей?

– А это что? – спросила Джехенит, показывая пальцем. Ни женщина, ни мальчик не ответили.

Джехенит уточнила:

– Вот это мокрое место на ковре. Возможно, лихорадочный пот. Как давно оно появилось?

– Это не… – Мальчишка замялся, глядя из-под длинных ресниц в сторону.

Джехенит озадаченно опустила взгляд на влажный ковер. Слишком далеко от кушетки, чтобы попасть туда, если судить по обстановке. Почему же она не заметила его, когда только присела? Затем почувствовала, что нижняя часть ее туники прилипла к бедрам. Она тоже была мокрой. Все встало на свои места. Мальчик не хотел говорить ей, откуда взялась вода, потому что ее источник – она сама.

Отошли воды.

Она думала, что толчки в ее теле – это обычные боли и протесты, но, похоже, так и не поняла, чем они были на самом деле: началом конца. Наконец-то, и в самый неподходящий момент, ребенок должен появиться на свет.

Джехенит начала подниматься на ноги, пытаясь опереться своим весом о стол из песчаного кирпича, но спазм пронзил ее живот и лишил дыхания. У нее отказали руки. Она подалась вперед. Свободного места не было, и она едва не ударилась подбородком о стол.

Джехенит опустилась на пол. А потом услышала, как больная женщина задыхается.

Она почувствовала, как мокрая шерсть поцарапала ее щеку. Поджала колени, тело извивалось, даже когда боль распространялась повсюду.

– Ребенок, – простонала она.

– Тебе нужна помощь? – спросила слабая женщина, хотя не двигалась. – Может, позвать другую целительницу?

– Некого звать, – сказала Джехенит, каждое слово давалось с трудом, и ею овладела еще одна внезапная судорога. О том, чтобы встать, и речи быть не могло. Она даже не чувствовала своих ног. Нельзя тратить силы на борьбу с болью. Придется терпеть. К тому же, если забрать боль из тела, ее придется куда-то девать. Она не хотела мучить ни женщину, ни мальчика. Боль принадлежала только ей. Пальцы немощной женщины пробежали по тыльной стороне ее руки, а затем переплелись с пальцами Джехенит. У нее не было сил поддержать ее, но она дала Джехенит возможность за что-нибудь ухватиться, и этого было достаточно.

Джехенит тяжело дышала сквозь волны схваток, а женщина держала ее за руку и слабым голосом подбадривала; сколько прошло времени, она не знала. Вечность или мгновение. Пошел ли мальчик за помощью? Вернется ли он? Она не видела ничего за пределами небольшого коврика, на котором лежала. И никогда прежде не чувствовала такой боли и теперь изо всех сил старалась принять ее. Говорили, что если ее принять, если смириться с ней, то станет легче.

У нее никогда не рождались живые дети. Те, что не выжили, были маленькими, недоношенными, почти не сформированными. Их было двое, по одному от каждого мужа, и Джехенит лишь раз взглянула на них, прежде чем их маленькие тела были завернуты в ткань для погребения в очаге. Насколько она помнила – а она старалась не вспоминать, – рожать их было легче. Конечно, было больно, но другие целительницы были рядом, чтобы помочь. Всего пять лет назад их было полдюжины, владеющих целительной магией, включая обеих ее сестер, и все они были наделены ценной силой. Теперь в деревне осталась только Джехенит. Если бы этот ребенок не был девочкой, если эта девочка не станет целительницей, род Джехенит угаснет. Она боялась, что это обречет на гибель и ее деревню.

Наконец, в изнуряющей, изматывающей боли, которая могла длиться минуты, часы или дни, она почувствовала что-то похожее на толчок. Целительница поняла, что это ребенок пробивает себе дорогу в мир. Головка вышла. Затем еще боль, и еще один толчок – плечи, тело? Какое-то мгновение ничего не происходило.

В один миг комната залилась ослепительным голубым светом, искры рассыпались яростным сияющим потоком.

Джехенит сразу же закрыла глаза, но все еще могла видеть ошеломляющую, обжигающую яркую вспышку вокруг. От света не исходило тепла, только дождь голубых искр и сокрушительная сила, которая с жутким воем высасывала воздух из груди Джехенит.

Если бы ей хватило воздуха, она бы закричала.

Свет исчез так же внезапно, как и появился; не померк, а просто исчез. Осталось только слабое свечение лампы, как будто все это ей привиделось.

Тяжело дыша, Джехенит боролась за воздух. Задыхалась и больная женщина на кушетке, но обе они молчали. Теперь она услышала сердитый вопль новорожденного и потянулась к корчащемуся тельцу между ее раздвинутых бедер. Она не увидела никаких ран ни на маленьких, все еще согнутых ручках и ножках, ни на его лысой багровой головке. На коже новорожденного была только кровь матери.

Ее матери.

Девочка заплакала. Поток голубых искр не заставил ее замолчать, как это случилось с женщинами. Джехенит услышала слабый плач в стороне. Скорее всего, это был мальчишка, но она не видела его со своего места, боясь даже повернуть голову.

Прохладный ночной ветерок обдувал ее, охлаждая горячую кровь на бедрах, и она поняла, что квадратная дверь на крыше была распахнута. Или нет? С верхней ступеньки лестницы, с квадратной площадки, открытой для звездного неба, проникал ночной воздух.

Наконец больная женщина смогла найти слова:

– Что это было?

– Сухая гроза, – произнесла Джехенит, и эта ложь с удивительной быстротой сорвалась с ее губ. – Но все закончилось.

Все еще находясь в оцепенении, женщина, казалось, была удовлетворена ответом.

Тогда Джехенит впервые поклялась себе, что никто не узнает правды, и в последующие годы она будет клясться в этом снова и снова. Никто не должен знать.

Это сделала малышка.

Ее долгожданный ребенок оказался девочкой, как она и просила, но не той, которую хотела Джехенит. Более чем вероятно, что она никогда не станет целительницей. Она владела всеми видами магии.

Теперь Джехенит понимала, что ей следовало лучше молить Велью о желаемом. Велья была Богиней Хаоса,