Возле Чистых прудов - Сергей Владимирович Киреев

свою заломил набекрень

И при помощи тонкого нюха

В курсы акций, в какую-то хрень-дребедень

Миллионы казенные вбухал!

Вот неделя прошла, и вторая идет,

Я не верю глазам — Сашка в плюсе!

Он мне утром наливку в постель подает:

«Ну чего? Гутен морген, Маруся!»

Мы сидим у камина, стучим в домино.

Мне достался шестерочный дупель.

Все шикарное здесь — и хрусталь, и вино,

И моллюски, и устрицы в супе!

У меня от фужера на пальце мозоль,

Сашка бровь мне щекочет губою:

«Ты моя королева, а я твой король,

Мы начальники жизни с тобою!»

Вон лакей в панталонах, изящный, как граф,

Перед нами на цирлах елозит,

Он нам русскую кухню с букетом приправ

На колесиках в номер привозит.

И «Зубровка» в стаканы рекою лилась,

И с намазанным хреном на рыле

На серебряном блюде лежал, развалясь,

Поросенок, зажаренный в гриле!

Но уже за окошком злодейка-судьба

Нож точила всерьез, не для виду,

И вдали водосточная выла труба,

Словно пела по нам панихиду!

И в то самое утро, когда мы в лапту,

В волейбол в наших «люксах» играли,

Он газету прочел и глядит в пустоту —

В трансе, в «штопоре», в полном провале.

И сквозняк, как стервятник, носился спьяна,

Лез за шиворот, зол и задирист,

И очнулся Санек: «Все, Маруся, хана,

Наши акции в пыль превратились!

Ох, мне тыкву с резьбы снимет родина-мать,

То бишь маковку на хрен открутит:

Сорок восемь «лимонов» (откуда их взять?)

Я ей должен в зеленой валюте!»

Зайчик солнечный в рюмках крутился, подлец,

И веселые бегали блики,

Будто все там светилось — и медь, и свинец,

И люминий, и кобаль, и никель!

И трамвай за окном одинокий визжал,

И к заутрене в колокол били,

И, казалось, смеялся, взахлеб хохотал

Поросенок, зажаренный в гриле!

«Резко вздрогнули, Маня, полундра, аврал!» —

Мне Санек прохрипел в перепонку,

Он манатки мои в чемодан покидал

И свистит, вон, тревожно и звонко.

Я вцепилась в диван изо всех своих сил,

Он мне руки скрутил: «Я — хозяин!»

И меня, как бревно, по коврам покатил:

«Шутки в сторону, Маня, линяем!»

Мы по «черным» ходам наугад, по прямой

Рвали когти, зверея от пыли,

Мы средь громов и молний под мутной луной

На моторке Ла-Манш переплыли!

Мы, как воры, в бегах, мы до ручки уже

С ним дошли, до последнего края!

Я в Багдаде хожу втихаря в парандже,

Он метлою мечеть убирает.

В расшибалку, в пристенок, в «очко» и в «буру»

Сашка режется с местной шпаною.

Он от радости скачет, как зверь кенгуру,

Я в подушку по-тихому вою!

У меня от жары, от хлопот и забот

«Крыша» едет конкретно, вчистую!

Я тайком по ночам шью ковер-самолет, —

Пусть он в город родной нас двоих унесет

На Вторую Тверскую-Ямскую…

1998

«Я дело открыл. Сердце ноет, болят виски…»

Я дело открыл. Сердце ноет, болят виски.

Жлобы-амбалы взяли на абордаж,

Один прикладом с меня уронил очки,

Другой потрепал по скуле и сказал: «Ты наш!»

Куда деваться бедному интеллигенту?

Скупаю оптом решетки, замки, засовы.

Мой брат на Брайтоне чахнет, считает центы,

Зато спокоен и трезв. И живой, здоровый.

Я жить хочу, репетирую ближний бой —

Поднял кулак, подбородок прижал к плечу,

И, чтобы держать удар, целый день башкой

О шкаф с разбега стучу, стучу, стучу.

Куда деваться бедному интеллигенту?

Да в бой как раз, если жизнь на лопатки ложит!

Народ меня знает и даже сложил легенду,

Что я кулаком на скаку убиваю лошадь!

А я не хочу никому ничего ломать,

Я с томиком Фета хочу в гамаке дремать.

Хочу под каштаном жену обнимать-ласкать.

Ласкаю. И бронежилет забываю снять.

Я в строки вникал, понимал на линейках ноты:

Жизель-Шекспир, адажио, Шишкин-Пушкин.

Теперь я врагов по кликухам пишу в блокноты,

Я «Байрона» — урку в законе — держу на мушке.

Какой к черту Фет? Я вариться, как гусь, устал

В кипящем котле — в круговерти, в пучине дел.

Мне Вадик Егоров свой сборник в подарок дал,

А я, типа, даже и буквы забыть успел.

Мне вместо зеленых пальм снится злая вьюга,

Взамен перелетных птиц — пулеметные ленты.

Мне в Штаты валить не резон — там с деньгами туго.

Куда деваться бедному интеллигенту?

1998

«Я из всех алкоголиков…»

Я из всех алкоголиков

Самый грозный и злой.

До икоты, до коликов

Люди ржут надо мной.

Супом в родичей брызгая —

В гущу, в месиво рыл,

До свинячьего визга я

Во хмелю доходил!

Вот надежда забрезжила,

Вот я в клинику лег.

Мне светило заезжее

Измеряет зрачок.

Сам-то — зенки навыкате,

В волосах — кутерьма.

Говорит: «А реши-ка ты

Теорему Ферма!»

Он развел на ходу меня.

Он окурок догрыз:

«Ну! Вперед! Так задумано!

Отличись! Будет приз!»

Мол, пока не подавишься,

Водку жри задарма!

Будешь цел, если справишься

С теоремой Ферма!

Пульс мне