В тылу врага - Прасковья Герасимовна Дидык
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дунечка? — схватила ее за плечи Мариана… — Слышишь?
— Слышу, но не знаю, чей, — ответила хозяйка, вытирая сорочкой слезы.
Гул мотора приближался.
— «Иван» летит! — радостно вскрикнула Дуня.
«Иваном» жители оккупированной территории называли советские самолеты.
Обе замерли, прислушиваясь. Гул мотора постепенно затихал. Мариана отошла от окна и присела у стола.
— Дуня, я должна с тобой очень серьезно поговорить. Поклянись, что об этом никто ничего не узнает.
— Что ты, Мариана, я ведь не маленькая.
— Слушай же внимательно. Мы уже несколько дней вместе, а ты даже не поинтересовалась как следует, кто я и откуда.
— Да хиба ж и так не видно? Как все мы, бедняжка.
— А может, я и есть тот парашютист, о котором говорила тетя Марфа?
Дуня засмеялась.
— Еще чего выдумаешь… Какой из тебя парашютист?
— Ну, если так?
Она отошла от двери, недоверчиво склонила голову и вдруг всплеснула руками:
— Та невже ж правда? Ото було б гарно…
— Дуня, хочешь узнать о своем муже? Хочешь быть полезной Родине? Хочешь помогать советским людям, которые сражаются с коварным врагом, которые борются и за твое счастье?
Хозяйка наклонилась к Мариане, посмотрела ей в глаза и тихо, но убежденно сказала:
— Хочу. Дуже хочу. Кажи зразу, що робыть?
— Дуня! Я та парашютистка, о которой говорят люди, которую разыскивают немцы. Хочешь доказательства? Вот! — Мариана быстро достала из-под подушки маленький браунинг и показала Дуне. — Предлагаю тебе боевую дружбу. Будем работать вместе. Но помни, если кто-нибудь узнает о нашем разговоре, немцы уничтожат и тебя, и меня, и всех твоих близких…
Дуня поняла, что Мариана говорит правду. Слезы брызнули у нее из глаз, она бросилась обнимать девушку, но задела рукой холодную сталь браунинга и испуганно отстранилась.
— Не бойся. Это оружие для врагов, — успокоила ее Мариана. — У нас такой порядок, без оружия — ни шагу.
— Теперь я вижу, что ты и вправду тот самый парашютист. Ну кто бы мог подумать? Прямо не верится. Ой, как я рада, если б ты знала. Сам бог тебя послал. Ой, спасибо Ване. А он, наверно, и не подозревает ничего. Скажу тебе одно — положись на меня. Если можно, передай нашим от меня привет. Глядишь и Володя мой от меня весточку получит…
С этой ночи Дуня стала надежным помощником разведчицы. Теперь ежедневно, выходя на работу — то на копку свеклы, то на рытье окопов, она внимательно прислушивалась к разговорам, запоминала, что где делается и вечером выкладывала новости Мариане:
— Через несколько дней в город Н. прибудут новые воинские части из тех, что череп носят на рукавах. Ночью была облава на молодежь для отправки в Германию…
Однажды она рассказала, что неподалеку от города строится новый аэродром. Это сообщение было очень важным. И хотя Мариана уже располагала этими сведениями, сообщение Дуни подтверждало еще раз факт строительства аэродрома.
— Могла бы ты, Дуняша, пойти работать на строительство этого аэродрома? — спросила Мариана.
— Да. Только скажи, что там надо делать.
— Ты должна будешь узнать марки самолетов, изучить посадочную площадку, выяснить, как она защищена. Неплохо было бы узнать калибр зенитных орудий, сколько их?
— Посчитать-то я их посчитаю, а вот с калибром этим не знаю как быть, — развела руками Дуня.
Она понятия не имела об орудиях. Разобраться в калибрах помогли, как это ни странно, кувшины, из-под молока. Дуня их расставила на печи и, тыкая пальцем в пустые крынки, приговаривала:
— Ты только не смейся надо мной! Так я лучше разберусь.
— Большой калибр, средний, малый…
Потом она уже каждый день докладывала: больших крынок семь, средних три и так далее. Дуня оказалась очень способной ученицей.
Наконец-то, после всего пережитого в связи с дядей Петей, Мариана приобрела хороших помощников. Она вздохнула с облегчением. Чаще начала выходить в город, встречаться с «Тополем».
Теперь ее уже не связывали домашние заботы. Дуня взяла все на себя. Мариану же она везде представляла как свою родственницу, приехавшую из-под Воронежа.
Особенно плодотворно пошла работа после радиограммы из центра: «Кравченко обезврежен. Действуй уверенно».
— Сегодня мы сотворили замечательное дело, — обрадовал ее однажды «Тополь». — Хлопцы так завинтили гайки, что несколько вагонов полетели вверх тормашками. В течение трех часов ни один поезд не прошел на Харьков.
— И ты участвовал в этом деле?
— Разумеется. Я был за главного, — ответил он гордо.
— Молодец! — Мариана от души пожала ему руку. — А не страшно для «полицая» заниматься подобными делами?
Он посмотрел на нее удивленно:
— Зачем оскорбляешь? Я не заслужил насмешек.
— Ты зря обижаешься. Я хочу сказать, что тебе самому лично не следует принимать участия в таких операциях. Их надо организовывать через верных людей! Тебе нельзя рисковать доверием немцев. Очень важно, чтобы ты все время был в курсе их дел.
— Это другое дело. Это просьба или приказ? — спросил он, втайне надеясь, что она переживает из-за него.
— Приказ!
Он сразу стал серьезным.
— Это приказ, — повторила Мариана. — И здесь, в тылу врага, приказ для разведчика обязателен так же, как на фронте, и обсуждению не подлежит.
«Все такая же строгая. Не взглянет ни разу ласково», — грустно подумал он.
— Да не вешай носа, чудак, — мягко коснулась его руки Мариана. — Пойми, что сбросить под откос один-два эшелона и провалиться — заслуга невелика. А вот суметь организовать людей, инструктировать их своевременно и толково, руководить ими с тем, чтобы эта работа проводилась продолжительное время, — вот это значит по-настоящему оказать помощь нашим войскам.
— Ты, конечно, права, Мариана. Только поймут ли хлопцы это? Еще подумают, что шкуру свою берегу.
— Поймут. А не поймут — разъясним, — подбодрила его Мариана. — Только смотри: конспирация, конспирация и еще раз конспирация.
При помощи «Тополя» была сформирована группа из местных комсомольцев, которые до сих пор действовали в одиночку. Они догадывались, что Гриценко в полиции работает для отвода глаз, что он поддерживает связь с кем-то
