В тылу врага - Прасковья Герасимовна Дидык

Неужели провал? Ну, нет. Еще посмотрим. Зря рассчитываешь, шакал, на легкую добычу…

Мариана подобралась и сразу почувствовала себя уверенней. Она спокойно вымыла руки, словно для этого и спустилась к воде, поднялась на мост и, не обращая внимания на полицая, двинулась в гору, по тропиночке. На всякий случай повторила про себя биографию: «Мария Диденко, со станции Россош, эвакуирована…» Сзади послышались шаги. Мариана оглянулась. Ее догонял полицай.

«Бабка как в воду смотрела» — пронеслось в уме Марианы. Полицай уже был за спиной и тихонько насвистывал. Девушке показалось, что она слышит его противное дыхание…

«Догоняй, пожалуйста, — успокаивала она себя. — Документы у меня в порядке. Ищу своего дядю, вот и все. Плохо только, если обыскивать начнет…»

Полицейский поровнялся с ней, замедлил шаги. Вот они идут совсем рядом. Он чуть прикоснулся рукавом к ее фуфайке.

«Тьфу проклятый», — зло подумала девушка, чувствуя, что вот-вот сердце выскочит.

Но тут полицейский заговорил:

— Хорошая погодка, правда? — и добавил: — И птички не покидают тополей…

Пароль? Да, это был пароль «Тополя». Но откуда он известен полицаю? Мариана замерла от такой неожиданности, но притворилась, что ничего не поняла, и удивленно спросила:

— Вы это ко мне?

— Нет. Это я так, сам с собой разговариваю, — ответил полицай, широко улыбаясь. Зубы его ослепительно блеснули.

Еще одна примета «Тополя»!

Мариана терялась в догадках. А он опять повторил:

— Я говорю, что погодка хорошая, правда? И птички не покидают тополей.

Запасной пароль! Так и есть. Или это в самом деле «Тополь» или «подсадной». А если «Тополь», то почему на нем полицейская форма? Все это требовалось выяснить немедленно. Боясь ошибиться, Мариана решила поддержать разговор.

— Вы, оказывается, говорите по-украински. Земляк, значит. А я думала, немец. Вам очень идет форма полицая, как будто всю жизнь носили ее… — не без умысла заметила она.

— Всю жизнь, говорите? Не прошло еще и двух недель, как я надел ее и еще не привык…

— Вы, наверное, до этого тоже служили в полиции?

— Нет, я был рабочим на железной дороге.

— Рабочим? Вот как. Значит, рабочим…

Разведчице становилось все более ясно, что перед ней «Тополь». Но для чего он вырядился в эту шкуру?

Между тем они подходили к домику с тополями. Наконец, он спросил Мариану, знакомы ли ей эти тополя.

— Хотелось бы узнать их поближе — ответила она. — Но что толку? У меня болит нога и я не могу забраться наверх.

То был отзыв на пароль «Тополя».

Полицай по-дружески улыбнулся Мариане, сказал:

— Здравствуйте. У вас все в порядке? А я ведь вас сразу узнал. Вы, ну прямо в точности такая, как мне описали: маленькая, длинные русые косы. Вам бы следовало замаскироваться получше. Красивым девушкам теперь показываться небезопасно.

— Думается, сейчас не время для комплиментов, — с досадой прервала его Мариана.

— Это не комплимент, а констатация факта. Если бы вы попали на настоящего полицейского, то убедились бы, что я говорю правду.

— Кстати, для чего вы придумали этот маскарад? Я ведь могла скрыться или просто убежать.

— Ничего. Я бы все равно вас догнал, — засмеялся «Тополь», сверкнув белизной зубов. — А в этой форме удобнее, никаких подозрений не вызывает. Я перешел сюда с железной дороги, но хлопцы наши там.

Он говорил быстро, видно стремился рассеять последние сомнения все еще настороженной разведчицы.

— Я давно вас жду и уже начал не на шутку беспокоиться. Вижу, день проходит, другой, а вас все нет. Боялся, не случилось ли чего. Но ведь я ждал двоих, а вы, вижу, одна.

— У вас есть рация? — вместо ответа спросила Мариана.

— Только приемник, так сказать, собственной конструкции. Передатчика нет. Вся надежда была на радиста, которого обещали прислать с «Большой земли».

В голосе парня послышалось разочарование. На его лице можно было прочесть: «Ожидал радиста, а тут, на тебе, девчонку прислали».

— А надежные ребята есть, с которыми можно работать? — вновь спросила Мариана.

— Люди-то есть, но работать здесь очень, очень трудно. Гитлеровцы часто устраивают облавы, забирают молодежь для отправки в Германию. Только наши хлопцы еще держатся, потому что дорога железная важна для немцев.

— Об этом я уже знаю. Чуть сама не угодила в ловушку.

— А если кто попал под подозрение, — продолжал «Тополь», — исчезает бесследно…

— А с женщинами как? Ну с замужними?

— Молодых тоже подбирают, но меньше. Неплохо, если бы вы устроились прислугой у какой-нибудь фрау.

— Почему фрау? Разве здесь так много немок?

— Немок-то не так уж много, но всякая эмигрантская сволочь вернулась и тоже называет себя фрау, — ответил с презрением «Тополь».

— Хорошо. Об этом мы еще подумаем. А сейчас условимся о месте встреч. На встречу старайтесь приходить один. Глядите в оба, хвоста не притащите. Учитесь отрезать хвосты. Донесения будете мне передавать через почтовый ящик.

— Через какой ящик? Не понимаю…

— Со временем поймете. Не спешите. Главное, чтоб вас не заподозрили. На время спрячьте свой радиоприемник. На завтра соберите сведения о пропускной способности станции. И еще вот что. О вас и обо мне знает один человек, которому я не доверяю. Не исключена возможность, что его немцы задержат и приведут сюда. Надо быть настороже.

— Предатель?

— Кажется, нет. Но трус, а это почти одно и то же. По крайней мере результаты одинаковые. На всякий случай запомните его внешность: худощавый, остроносый, высокого роста, усы черные, лет сорока пяти. Он железнодорожник. Знает пароль. Если появится, ни в коем случае не отзывайтесь на пароль. Повторите приметы.

«Тополь» повторил.

— Так, хорошо.

— Пусть только сунется. Я его быстро утихомирю, — сказал «Тополь», сжимая кулаки.

— Ни в коем случае не делайте этого. Вы сразу себя выдадите. Он, наверное, будет не один. Наоборот, если убедитесь, что он послан гестапо, задержите его под каким-нибудь предлогом и отведите в полицию. Но только при условии, если убедитесь, что он продался.

— Ясно.

— А теперь давайте подумаем, где бы мне переночевать.

— Квартира есть, да далековато, правда. Километрах в пяти от города.

— А кто хозяйка? Семья большая? В каких отношениях с немцами?

— Одинокая женщина лет тридцати. Бывшая комсомолка, ударница, участвовала в слете стахановцев…

Стахановка. Мариана знает, что значит слово «стахановка». В ее селе такие люди были окружены всеобщим уважением. Но это — до войны.

Она спросила:

— А сейчас как? Она ведь осталась в оккупации?

— Человек надежный. Муж ее в Красной Армии служит. А сама она работает, как и все, по принуждению.

— Хорошо. Скажите ей, что я ваша родственница. Увидимся вечером.

— А теперь вы куда? Вам надо отдохнуть, — заботливо спросил «Тополь».

— Меньше