Никому ни слова - Дэвид Розенфелт

Тим рассмеялся:

— Вижу, дресс-код на вас не распространяется.

— Но-но, когда я в суде, я одет с иголочки. И моя задача — чтобы вы меня таким никогда не увидели.

— То есть вы беретесь за мое дело?

Ник ненадолго задумался.

— Я подготовлю текст договора, в том числе и по структуре моего гонорара. У вас есть деньги? Кто-то ведь должен платить за весь этот хром.

— Деньги не проблема.

— Вот и отлично. Если вы подпишете договор, я — ваш адвокат.

— Вы уже мой адвокат.

— За это и выпьем, — ответил Ник, салютуя бутылочкой воды.

ГЛАВА 7

Карсон, штат Вайоминг, оправдал ожидания Новака и Андерса, даже более чем. Полторы тысячи жителей были рассредоточены по территории размером с Манхэттен, а единственным, что хоть как-то подходило под определение «высотка», был шалаш в кроне дерева, построенный местной детворой. Одна половина населения городка занималась сельским хозяйством, другая же работала в Лэмпли, тюрьме в двадцати милях от Карсона, вверяя экономику своей малой родины во власть погоды и уровня преступности в штате.

Новак с Андерсом добрались до места в четыре часа дня. Датчик наружной температуры в их взятом напрокат авто показывал минус тринадцать — щедрый подарок для этих мест. В сравнении с Карсоном Нью-Джерси казался какой-нибудь Гватемалой. На немощеной парковке перед отелем, больше напоминавшим убогую придорожную хибару, стояло четырнадцать автопоездов.

Детективы оставили сумки в крошечном гостиничном номере и тут же двинулись дальше. Ровно в пять они вошли в полицейский участок; здание из двух комнат сразу заставило их затосковать о просторной роскоши отеля. Все полицейские силы Карсона были на месте и состояли из секретарши, помощника начальника и самого начальника, Мэтью Дрю.

Если Новак и Андерс ожидали увидеть какого-нибудь сельского простофилю, то их ожидал сюрприз. Шеф Дрю был опытным полицейским, одиннадцать лет проработавшим в Управлении полиции Рино.

— Здесь хорошее, спокойное местечко для жизни, — сказал Дрю после приветствий. — Полагаю, вы, парни, прибыли, чтобы все это изменить?

Новак улыбнулся:

— Нет… Мы просто выполняем свою работу. А ездить по хорошим местам — одна из дополнительных льгот.

Новак заранее послал Дрю нужную информацию, включая и портрет Кэшмана.

— Я поспрашивал у людей, — сказал Дрю. — Никто этого парня здесь никогда не видел.

— А жертва? — спросил Новак. — Что вы можете сказать о ней?

— Родилась и выросла здесь. Немного бешеная, по нашим меркам, но без особых проблем. В девятнадцать уехала в Лос-Анджелес, хотела стать официанткой.

— Когда она вернулась? — спросил Андерс.

— Года два назад. Вместе со своим дружком.

— Роджером Блэром?

Дрю кивнул:

— Точно. Они поселились в трейлере, милях в пяти отсюда. Всегда держались особняком. Он устроился автомехаником, но в основном зарабатывал на хлеб тем, что пускал все на воздух.

— В смысле?

— Он был подрывником, научился этому в армии. Поразительный человек: дайте ему стакан воды и тюбик геля для волос, и он превратит в пепел всю Южную Дакоту.

— То есть это был его бизнес? — спросил Новак.

— Вы удивитесь, когда узнаете, где только не используют взрывчатые вещества. Ирригация, расчистка земли, снос всяких ненужных строений. На мой взгляд, дела у парня шли очень даже неплохо.

— А чем занималась она?

— Она была у него кем-то вроде помощника. Типа как он шеф-повар, а она подносила ему ингредиенты.

— Как вышло, что они так легко отделались? — спросил Новак. — У вас тут в Вайоминге что, вооруженное ограбление идет за мелкое хулиганство?

Дрю пожал плечами:

— Меня самого это удивило. Судья сказал, что это их первое преступление плюс никто не пострадал. Возможно, на него надавили, но я понятия не имею кто.

— Чем занималась его жена, когда Блэра посадили?

— Не знаю, — покачал головой Дрю. — Но что бы это ни было, занималась она этим не здесь. По моей информации, никто ее больше не видел с тех самых пор.

Еще около часа они забрасывали Дрю вопросами, но так и не продвинулись ни на шаг к убийце Шейлы.

— Вы знаете начальника тюрьмы в Лэмпли? — спросил Новак.

— Конечно. Его зовут Лютер Маршалл. Я с ним очень близко знаком.

— Можете устроить нам встречу?

Дрю кликнул свою секретаршу:

— Эй, Брайна, городские интересуются, могу ли я устроить им встречу с Лютером.

Та рассмеялась:

— Как сказать. Вы, парни, любите пиво?

— Иногда, — ответил Новак.

— Вечером мы с Лютером собирались попить пивка, — пояснил Дрю. — Если прихватите свои столичные кошельки — милости просим.

Путь до Монтклера занял три четверти часа, хотя, если бы Дэнни мог выбирать, на него ушло бы дней пятьдесят. Дэнни был вызван на встречу с дядей: сенат ушел на каникулы и Коллинзуорт почти на месяц вернулся в свое поместье.

Приглашение пришло в форме телефонного звонка от Кита Риверса, главного помощника сенатора и его правой руки. Одно это уже не предвещало ничего хорошего. Когда Коллинзуорт хотел поделиться хорошей новостью, он поднимал трубку сам. Вторым знаком опасности было то, что Дэнни был приглашен «на коктейль», а не на ужин. Это значило, что все пройдет быстро.

Сенатор всегда называл свой дом «поместьем». В доме имелись кинозал, теннисный корт, бассейн и пара дорожек для боулинга. Третья жена дяди была в отъезде, и Дэнни, когда его провели в просторный кабинет Коллинзуорта, ничуть не удивился, увидев Риверса, скромно стоявшего сбоку от шефа.

— Дядя Фрэд, — с порога начал Дэнни, — как я рад тебя видеть!

Коллинзуорт сидел за письменным столом. Здесь он проводил большую часть времени, хотя Дэнни ни разу не видел на столе ни одного листка бумаги. То и дело сенатор прикладывался к бокалу шардонне, чем, по мнению Дэнни, он и занимался все двадцать четыре часа в сутки. Наблюдая по телевидению за выступлениями дяди в сенате, Дэнни подозревал, что бокал спрятан где-нибудь за кафедрой. Без него сенатор казался неодетым.

— Дэнни, мальчик мой, как приятно… общаться с тобой вот так.

— Для меня всегда удовольствие разговаривать с вами, дядя Фрэд.

— Это хорошо, потому что со мной можно запросто болтать обо всем, правда?

Дэнни кивнул:

— Очень легко.

— Тогда какого черта ты не сказал мне, что полиция подозревает твоего психопата партнера еще в одном убийстве?

— Он этого не делал. Он…

— Ах, значит, ты решил, что я забеспокоюсь, только если его осудят? Решил подождать присяжных и лишь тогда мне все рассказать?

— Простите, дядя Фрэд, но на этот раз все действительно курам на смех. Произошло убийство, а Тим просто знает, кто его совершил. Парень сам признался ему.

Сенатор отмахнулся от слов племянника:

— Я в курсе всей истории. Полиция не верит ни одному его слову, и я не могу их за это винить.

— Дядя Фрэд, клянусь, у них нет ничего на Тима. Потому что ничего и не может быть.

Дэнни знал, что объяснение предстоит не из легких: поговаривали, что сенатор всерьез подумывает выставить свою кандидатуру на ближайших президентских выборах, и на все, что имело хоть какой-то, пусть даже самый ничтожный, шанс расстроить эти далеко идущие планы, реакция была самой жесткой.

Коллинзуорт с грустью покачал головой, обращаясь к Риверсу:

— Жаль, что я питаю слабость к семье.

А затем — к Дэнни:

— Ты знал, что они установили личность убитой?

По молчанию Дэнни можно было понять, что он этого не знал.

Коллинзуорт решил скормить племяннику важную информацию, чтобы как следует напугать его, не раскрывая, естественно, личность Андерса как источника полученных сведений.

— Ты знал, что Новак с напарником сейчас в Карсоне, штат Вайоминг?

— Клянусь, это скоро кончится. Я знаю Тима как самого себя; он не мог никого убить.

— Позволь мне сказать тебе кое-что, сынок. Именно сейчас этот парень убивает твою карьеру.

«Черт нас дернул соглашаться платить за пиво» — это была первая мысль, пронесшаяся в мозгу Новака, когда он и Андерс вошли в «Большой амбар» — просторный зал с настоящими дровяными печками, стратегически расставленными так, чтобы посетителям было тепло.

Лютер Маршалл и Дрю сидели за столом, на котором уже «отдыхали» четыре пустые бутылки. Когда начальник тюрьмы встал пожать руку детективам, им показалось, что прошло не меньше двадцати минут, прежде чем тело Лютера — глыба под семь футов ростом и под три сотни фунтов весом — полностью распрямилось. Вряд ли, подумал Новак, тюрьме Лэмпли нужны охранники. Ни один заключенный не рискнет рассердить Лютера попыткой побега.

На поверку же Лютер Маршалл оказался отличным мужиком, общительным и дружелюбным. Выпивать с такими, как он и Дрю, было одним удовольствием — настолько, что к моменту, когда речь зашла о том, каким ветром копов с Восточного побережья занесло в такую дыру, как Карсон, внутри Лютера плескалось столько пива, что его с лихвой хватило бы на то, чтобы затопить средних размеров подвал.