На дальнем бомбардировщике (Записки штурмана) - Александр Штепенко

В это время наши товарищи из передних самолётов принялись за работу. Над целью повисли осветительные бомбы. Весь земной малокалиберный огонь устремился на эти повисшие большие факелы. Но тотчас же на цель посыпались бомбы всех калибров. Возникли пожары, а бомбы всё ложились и ложились. Прожекторы вскоре затухли, орудия замолчали. Похоже было, что прислуга или разбежалась, или её перебили.

- Красивая картина, - говорит Водопьянов.

- Ну, Михаил Васильевич, кажись, и наша очередь подошла. Заходи вот на тот большой пожар. Это и есть наша цель. Вот так, хорошо. Держи машину ровнее - открываю люки! Чуть-чуть доверни правее. Так держать!

Нажимаю кнопку. "Ну, милые, пошли, да дай вам бог удачи".

Через тридцать томительно долгих секунд внизу, возле большого пожара, образовался новый большой пожар, рядом с ним - ещё, чуть поменьше, и что-то стало рваться, разметая пламя во все стороны.

В самолёте пронёсся вздох облегчения. Экипажу, удачно отбомбившемуся, да ещё такому молодому и неопытному, как наш, было о чём говорить, кричать и смеяться.

Домой итти легко и приятно. Весёлого настроения хватило на весь обратный путь. С восходом солнца сошлись несколько наших кораблей и строем клина, близко друг к другу, подошли к своему аэродрому.

Под звон бокалов в столовой предложено было много хороших тостов. Улыбающиеся лица, сверкающие глаза, тёплые слова для друзей и грозные для врагов. Что может быть лучше этого момента? Глядя со стороны, никто бы не мог сказать, что вот эти люди пережили тяжёлый взлёт в темноте, длительный ночной полёт и что глаза этих людей видели море огня, направленного на них.

Во сне опять в полёте. Летим высоко-высоко, а внизу цепочки трассирующих пуль летят в нашу сторону, всё ближе и ближе к нашему самолёту. Вот они уже пронизали самолёт и сильно застучали по плоскости. Открываю глаза. Жена стучит на пишущей машинке.

- Ну, что, опять летал во сне?

- Летать-то летал, а вот зря ты машинкой здесь стучишь, когда я сплю.

- Подниматься тебе пора, вот я и застучала. Думаю, что услышишь и сам проснёшься. А насчёт полётов во сне - так это с непривычки. Привыкнешь немного и перестанешь такие сны видеть.

- Ты так говоришь, как будто бы сама много летала.

- Летать не летали, а насчёт снов кое в чём разбираюсь. Ну, ладно, не спорь, раз не понимаешь, да ночью, когда полетите, будь осторожен.

- А кто же немца будет бить, если я буду только и думать что о твоих советах?

- Да разве я говорю, чтобы ты немца не бил? Бей его побольше, но изредка и мои советы вспоминай.

8

Наша очередь вылетать во вторую половину ночи. Полёт на ближнюю цель, по переднему к.раю противника, который рвётся к Калинину. Летим с Пусэпом.

Погода отличная, тихая, ясная морозная ночь. Для нас вылет в темноте стал уже почти привычным делом. Спокойно стартуем вслед за одним из наших кораблей. Впереди нас, в лесу, вспыхнуло большое красное пламя.

- Лётчики! Отворачивайте подальше от пожара, - кричу я.

- А что это горит? - спросил Пусэп.

- Горит самолёт Федоренко.

Федоренко наш старый товарищ, полярник.

Пожар разгорается. Взрываются бензобаки, разбрызгивая далеко горящий бензин.

- Крепче машину держите, сейчас бомбы взорвутся, - предупредил я лётчиков.

Осветив всё вокруг, высоко взлетело огромное пламя - взорвались бомбы. Нашу машину сильно тряхнуло, и сквозь шум моторов до нас донёсся грохот разрыва бомб.

Да, вот где смерть нашла полярного лётчика Федоренко... Тяжёлое чувство вползает в сердце, но не время, не время теперь об этом думать. Кончим войну, помянем Федоренко и других товарищей, впустим в сердце и грусть и печаль. А сейчас...

- Лётчики! Держите курс! Чего разболтали машину? Пять градусов правее! Так держать!

Луна сегодня никак не помогает нам. Весь расчёт на пожары в районе цели и "а свои осветительные бомбы. Далеко, за сотню километров, мы увидели на горизонте красное зарево большого пожара - горит Калинин.

За городом, в южной части, на дорогах скопились немецкие танки. С рассветом они пойдут в атаку на горящий город. Цель нашего полёта разметать и поджечь танки, посеять панику, сорвать подготовку к атаке, нарушить связь.

На юге, за горящим городом, там, где должны быть танки, сплошная облачность закрывает от наших глаз землю. Только красные пятна на облаках показывают, что самолёты, прибывшие на цель раньше нас, уже действуют.

Облака плотные и без просветов. Цель под нами. Бомбить сквозь облака не решаюсь. Медленно делаем большие круги над огненными пятнами. Всё чаще рвутся бомбы под нами. Высота 1500 метров. "Откуда наши бомбят? С какой высоты можно бросать бомбы? Какая высота нижнего края облаков?"

- Александр Павлович! Что будем делать? - спрашивает Пусэп.

- Поворачивай на север, веди обратно до Калинина, туда, где пожары. Там снизимся и пойдём на цель под облаками.

- А какая высота нижнего края облаков?

- Наверное, достаточная для бомбометания, если все корабли бомбят из-под облаков.

- А откуда ты знаешь, что из-под облаков?

- А иначе были бы осветительные бомбы над облаками, а ни одной не видно.

- Ну, добре, делай как лучше, тебе виднее, на то ты и впереди сидишь.

- Сделаем так, чтобы не стыдно было домой возвращаться. Ну, вот, теперь давай поворачивай на юг и со снижением держи прямо через пожары, так, чтобы самолёт вышел под облака в самом начале их. Когда будешь проходить над пожарами, не забудь покрепче машину держать, - болтать там будет сильно.

- Ладно, это я и без твоего совета знаю, - проворчал лётчик, направляя машину в самую гущу пожаров.

Высота 700 метров. Под нами охваченные пламенем кварталы Калинина. Рвутся артиллерийские снаряды. Город непрерывно обстреливается. Машину сильно подбросило вверх, потом вниз. Кто-то из экипажа отчаянным голосом крикнул: "Держите машину!"

- Ладно, без паники, - сказал лётчик, выравнивая самолёт. - Однако здорово тряхнуло, чуть с сиденья не выбросило.

Пылающий город остаётся позади, всё темнее становится земля. Облака, плотные и густые, опускаются всё ниже.

- Эндель Карлович! Держи чуть пониже машину, а то ни черта впереди не видно.

- Есть, держать чуть пониже, - отвечает лётчик и как бы про себя добавляет: - На этой высоте нас из автомата могут достать.

Высота 500 метров. Едва заметен перекрёсток дорог. Нажимаю секундомер. Лежу на животе в кабине, глаза - на секундомер и на землю, рука - на рукоятке бомболюков.

- Лётчики! Держать прямо машину. В облака не входить. Пройдём над целью, просмотрим хорошо, что к чему, выберем, где погуще танки стоят, сбросим осветительные бомбы, отметим место, а бомбить будем обратным курсом, - предложил я свой план бомбометания.