Утка, утка, Уолли - Гейб Роттер

Но никто не рассмеялся.

Гари Картер деловито хлопнул в ладоши.

— Ну, что? Займемся делами? — Он указал рукой в глубь коридора. — Го-Джо вас проводит. А я сейчас подойду.

Репообразный Говард Джонсон привел нас в небольшой кабинет, вся обстановка напоминала страницу из каталога бюджетной офисной мебели. Сплошной пластик «поддерево».

Мы с Джерри уселись на неудобные жесткие стулья с одной стороны большого письменного стола. Буквально через пару секунд подошел Гари Картер. Он сел за стол, а Говард Джонсон встал рядом с ним, опираясь обеими руками о столешницу. В дальнем углу стола я приметил огромное пресс-папье с какими-то странными надписями, среди которых, как мне показалось, была фраза «А нехорошие люди пусть идут в попочку». Легкий зуд беспокойства, донимавший меня с самой первой секунды, как мы вошли в это здание, превратился в полноценную нестерпимую чесотку.

— Прежде всего я хотел бы сказать, что мы получили громадное удовольствие. — Он взял со стола какую-то папку, в которой, наверное, лежали мои стихи, и энергично потряс ею над головой. — Это поистине гениально!

Только теперь я заметил, что оба — и Картер, и Джонсон — моргали, как заведенные. В смысле, моргали не переставая. Это действовало мне на нервы. То есть, конечно, оно не заразно. Я знаю. Но у меня было такое чувство, что от этого их непрестанного моргания у меня у самого сейчас приключится какой-нибудь нервный тик.

Я сидел и молчал, поскольку меня вполне недвусмысленно просили не выступать.

Но потом я поймал на себе выжидательный взгляд Джерри и понял, что от меня все же ждут какой-то реакции.

— Э… Спасибо. Большое спасибо.

— Да! Да! Так свежо, так остроумно! Замечательные стихи!

— Спасибо. — Я взглянул на Джерри и неуверенно улыбнулся, не зная, надо ли говорить что-то еще. Вернее, можно ли мне сказать что-то еще.

— Что касается публикации, тут может выйти весьма интересный проект, — сказал Гари.

Мое сердце забилось в два раза быстрее.

— Замечательно! — воскликнул Джерри.

— Да. Весьма интересный проект, — сказал Говард. — Давайте мы сразу изложим свою точку зрения.

— Надеюсь, со зрением у вас все в норме? — усмехнулся Джерри. А я подумал: «О Господи. Это что, типа юмор?» Но Гари с Говардом заржали, как кони.

— У нас стопроцентное зрение, Джерри! — выдавил Го-Джо сквозь смех.

— В этих книгах — немалый потенциал, — сказал Гари, когда они с Говардом наконец отсмеялись.

— Это да. — Говард поднял вверх большой палец.

— Замечательно, джентльмены. Мы вас внимательно слушаем.

Я видел, что Джерри не нравится эта сладкая парочка жизнерадостных придурковатых дебилов, но он старательно сдерживал свою неприязнь и даже подыгрывал им, как мог.

— Помимо прочего, это очень полезный обучающий материал, — сказал Говард.

— Да! — радостно согласился Гари.

— В детской литературе подобные темы никогда прежде не обсуждались, — объяснил Говард. — Ваши книги могут стать замечательным методическим материалом для родителей, которые испытывают определенные трудности с тем, чтобы открыто и честно поговорить со своими детьми о вещах, о которых никто не стремится беседовать с детьми. Поскольку это действительно сложный и неоднозначный предмет.

— Да! — снова поддакнул Гари.

Мне очень не нравилось то направление, которое принимал наш разговор.

— Представьте себе, — продолжал Го-Джо. — Маленькие утятки и цыплята.

— Прелестно! — умилился Гари.

— Мне уже нравится, — сказал Джерри.

— Так вот… Маленькие утятки и цыплята. — Го-Джо в упоении зажмурился. — У которых талант… или, скажем так, поразительная способность… влипать в ситуации, в которые категорически нестоит влипать маленьким деткам утяткам-цыпляткам! Но в конечном итоге они все же находят разумное объяснение всему, что видят, потому что они очень умные и сообразительные птенцы. — Он улыбнулся и посмотрел на нас с Джерри, явно ожидая восторженного одобрения. — Ну как?

Я сидел, чуть не плача. Но Джерри, похоже, воспринял все это нормально.

— В самую точку! Вы, ребята, действительно просекаете, что к чему. Собственно, Уоллис так все и задумывал… да. — Я умоляюще посмотрел на Джерри. Но он не видел меня в упор. — Да, все правильно. Вы ухватили самую суть!

— Замечательно! Значит, мы понимаем друг друга.

И хлоп-хлоп-хлоп глазами.

— Безусловно, — ответил Джерри.

— Что не может не радовать! Теперь, что нам нужно от вас, мистер Москоу… я могу называть вас Уоллис?

— Э… — «А я могу называть вас Моргунчик?» Я сидел, словно ударенный пыльным мешком. Наверное, я все же кивнул.

— Значит, что мы хотим, чтобы вы сделали, Уоллис… Надо немного подчистить текст. Ну, хорошо. Его надо подчистить практически полностью. — Блядь. Это я так подумал: «Блядь». Без комментариев. — Смягчить язык. Так сказать, облагородить. Это все-таки детские книжки. Для начала, я думаю, мы возьмем только несколько ваших стихов. Или, может быть, все. Кто знает? Но в соответствии с форматом издательства. Никаких бранных слов. Все пристойно. Утятки-цыплятки… Вы понимаете, что я имею в виду?

— Э… не совсем…

— Ну, в таком виде, как оно есть сейчас, ваши стихи… как бы это сказать… слишком рискованные и сомнительные. Вряд ли родители захотят покупать детям такие книжки. Мне это не нравилось. Очень не нравилось. Наверное, пора было высказаться.

— Вообще-то они предназначены не для детей…

— Да! — перебил меня Джерри. — Все правильно. Мы с вами согласны на сто процентов. Мы как раз обсуждали с Кью этот вопрос по дороге сюда. Правда, Кью? — Он пристально посмотрел на меня. «Метсы» моргали глазами, глядя на нас с идиотскими улыбками на пухлых лицах.

— Нет… — выдавил я.

— На самом деле это моя вина. Я всегда говорил ему: «Ты должен выйти за рамки, Кью. Не ограничивай себя общепринятыми представлениями. Не бойся быть дерзким, не бойся, что тебя не поймут». А он отвечал: «Джерри, но это же для детей. Тут надо смягчать выражения».

Я хотел возразить. Я действительно хотел возразить. Но я не сказал ни единого слова. Я проглотил свою гордость и подавил тошноту, подступившую к горлу.

— Замечательно! Просто отлично! Я рад, что мы понимаем друг друга, — расплылся в улыбке Говард.

— Да, — сказал Джерри. — Ну так что, джентльмены? Как говорится, заляжем в кроватку все вместе?

— Джерри! Как можно?! — воскликнул Гарри. — Мы же только что познакомились!

Они все рассеялись. Все, кроме меня. Я сидел, словно в оцепенении.

— Давайте попробуем переработать тексты. Может быть, через недельку вы нам покажете пристойные, веселые, по-настоящему детские произведения, и тогда мы уже обговорим все условия вашего официального вступления в небольшую, недружную семью «Bionic Books». — Гари потер большим пальцем по указательному и среднему, изобразив международный жест, обозначающий «бабки».

— Замечательно. — Джерри поднялся со стула. — Было приятно с вами пообщаться.

— Не просто приятно, — ответил Го-Джо, — а очень-очень приятно!

— Джерри, что за херня? — прошептал я уже в лифте.

— Пока, красавица. — Джерри радостно помахал рукой секретарше. Двери лифта закрылись. — Херня такая, мой мальчик, мы только что продали твои книги! — Он поднял руку, типа «дай пять». Но я не стал хлопать его по ладони. Я просто тупо смотрел на него. Лифт поехал вниз. Джерри приобнял меня за шею одной рукой и сдавил мне горло. Я едва не задохнулся. В частности, и от убойного запаха Джерриного одеколона. В непосредственной близости это было действительно почти смертельно. — Да что с тобой?! Что ты такой недовольный?! А? У нас все получилось!

— Правда? А по-моему, у нас получилась какая-то ху… Джерри, мы только что продались с потрохами!

— Ты о чем, Моско? Кому мы продались?! Мы просто продали твои книги! Мы же этого и добивались! Вот и радуйся! Ты получил, что хотел.

— Нет, Джерри! Нет. Я хотел не того. Не того!

— Моско, ты, что ли, сбрендил на радостях?! Тебя напечатают! Тебе заплатят! Сколько ты этого добивался?!

— Джерри… — Я положил руку на лоб, словно меряя температуру. Я изо всех сил старался не психануть. — Джерри, ты просто не понимаешь…

Лифт приехал на первый этаж. Дверцы бесшумно раздвинулись в стороны. Солнечный свет, проникавший в огромные окна фойе, ударил мне прямо в глаза. Перед глазами поплыли пятна.

— Я понимаю все правильно, Уолли. Очень скоро ты станешь богатым и знаменитым. И это надо отметить. Можно прямо сегодня.

— Отметить?! Джерри… ты не понимаешь…

— Я все понимаю. Поверь мне, Уолли, я все понимаю. Вы, люди искусства, существа тонкие и ранимые. Самолюбие художника! Таланты не продаются! Но если ты хочешь денег и славы еще в этой жизни, тогда, мой тебе добрый совет, давай избавляйся от этих своих возвышенных идей. Я тебе помогу. Собственно, для этого мы, агенты, и нужны.