Полёт шмеля (сборник) - Николай Векшин

Пролистал десяток страниц. Может, думаю, хоть что-нибудь найду. Ничего. Один только выпендреж вперемешку с косноязычием и потугами на оригинальность. Например:

«Сидят три девы-стеклодувшиС шестам, полыми внутри.Их выдуваемые душиГорят, как бычьи пузыри».

И так далее. И тому подобное. Такое ощущение, что автор ведет себя как младенец, пытающийся выдувать из души первые самостоятельные звуки и, от усердия, мычащий и пукающий. Нет слов. Не стихи, а мыльные пузыри из всех отверстий. На такое даже пародию лень писать, ибо сами стихи – пародии на стихи. Читаю книжку уже не с удивлением, а с возмущением.

«Ароматный стих как сухарь —С темным тмином хлеб бородинский.Прав был нравственно государь,А безнравственный Баратынский,Словно голубя отсылалСтих к иной земле Баратынский.Уже с Марса вернулся сигнал.Только голубь не воротился».

Ну и ну! Ни смысла, ни логики, ни искрометности, ни красоты. Одно лишь словожевание с повторами и вывертами в никуда. На грани бреда. Конечно, поэты, как известно, народец слегка чокнутый. Но не до такой же степени… Что там еще?

«Бобры должны мочить хвосты.Они темны и потаенны,Обмокнутые в водоемы,Как потаенные цветы».

Ха-ха-ха! Смеюсь до колик. «Бобры должны мочить хвосты»? Поэтов таких надо мочить, вместе с хвостами. Кстати, не ясно, кто тут «темны и потаенны» – бобры или их хвосты? И потаенность тут не простая, а аж двукратная. Охо-хохоньки… Пошли дальше. Чем еще порадует меня выдающаяся посредственность советской поэзии?

«Увижу ли, как лес сквозит,Или осоку с озерцами,Не созерцанье – сосердцаньеМеня к природе пригвоздит».

«Сосердцанье»? «Пригвоздит»? Я бы за такое словотворчество пригвоздил болтуна к позорному столбу.

Нет, не могу больше весь этот напыщенный бред читать. Противно. Всё пустое и дребезжащее. Громыхающий порожняк.

Пошел я к помойке и положил книжечку на место…

P.S. Когда я разместил эту рецензию на сайте Стихи. ру, то в качестве контраргумента некоторые поклонники Вознесенского сослались на спектакль «Юнона и Авось». В спектакле много песен. Самая знаменитая – «Я тебя никогда не забуду». Действительно, мелодия красивая, музыка возвышенная, исполнение трогательное. Но слова… Даю ниже даже не пародию, а целиком авторские фразы, со своими комментариями:

«Заслонивши тебя от простуды» – шикарный перл, не правда ли?!

Я подумаю: Боже Всевышний! – на этом мысль оборвалась.

Я тебя никогда не забуду. – какая оригинальная фраза, сколько новизны!

Проводить необутая выйдешь. – фраза раскорячилась босиком.

Не мигают, слезятся от ветра

Без надежды карие вишни – глаза это карие вишни?! Кстати, выпал слог.

Возвращаться плохая примета – а причем здесь возвращение?

Я тебя никогда не увижу – какая глубокая мысль! Особенно при повторах.

И качнуться бессмысленной высью – кто качнулся? причем, – высью!?

Пара фраз залетевших отсюда – а эта фраза откуда «отсюда» сюда залетела?

Я знаю, чем скорее уедешь,

Тем мы скорее вечно будем вместе – примитив + чушь + выпадение слогов.

Как не чтоб уезжал ты – восхитительная корявость! это сказано по-русски?!

Как я хочу чтоб ты скорей уехал – ни рифмы, ни ритма, ни смысла.

Мне кажется, что я тебя теряю – то же самое.

А вот тот авторский текст, который не вошел в песню (ибо петь эту чушь уж никак невозможно):

«Эту воду в мурашках запруды, – в городе запруда!? да еще в мурашках?

Это Адмиралтейство и Биржу» – причем здесь здания? песня ведь о расставании с любимой. И еще тут нарушен ритм.

«Даже если на землю вернемся – откуда вернёмся?

Мы вторично, согласно Гафизу, – причем тут Гафиз? Скорее по Библии.

Мы, конечно, с тобой разминемся. – не вижу логики.

Я тебя никогда не увижу». – Ах, вот зачем нужен был Гафиз – для рифмы!

«И окажется так минимальнЫМ – несогласование с „непониманЬЕ“ (ср. род!).

Наше непониманЬЕ с тобою – тут еще и ритм нарушен, лишний слог.

Перед будущим непониманьем – снова то же самое с тем же „непониманьем“.

Двух живых с пустотой неживою». – не ясен смысл: кого с чем или кого с кем.

Может, у Вознесенского и есть хорошие стихи, но он их, вероятно, не печатал.

Адмирал Колчак

Посмотрев фильм-агитку «Адмирал Колчак», многие начнут испытывать к обаятельно-пушистому Александру Васильевичу восторженно-искреннюю симпатию, а заодно – ко всему белогвардейскому движению. Для чего, собственно, и были затрачены немалые деньги, причем, американские. Не будем делать разбор художественных достоинств фильма. Увы, их почти нет. Не говоря уже о некоторых смехотворно-патетических сценах (например, когда над войском Колчака гордо реет американский флаг), фильм побил все рекорды по историческим передёргиваниям. От непомерного художественного вранья просто тошнит.

Давайте обратимся к фактам. Для этого достаточно прочитать хотя бы Протоколы заседания Чрезвычайной следственной комиссии от января-февраля 1920 года, изданные недавно (2009, «Ленинградское издательство») отдельной книгой: «Колчак. Исповедь под дулом пистолета». Обращаю ваше внимание на то, что речь идет о показаниях, которые давал сам адмирал, старательно обеляя себя. Причем, издание осуществлено, как напыщенно сказано в предисловии безымянного редактора, с целью «восстановить славу и память летописи земли Русской». Хорошенькая слава! Скорее – печальный путь честного морского офицера к бесчестному сухопутному контрреволюционеру.

Основные факты (не важно, «положительные» они или «отрицательные») таковы. А. В. Колчак – храбрый морской волк, собственным трудом дослужившийся до адмирала. Занимался вопросами минирования, навигации, развития военного флота. Участвовал в русско-японской войне 1905 г. Лежа с ревматизмом в госпитале в Порт-Артуре, попал в плен. После возвращения (через Америку) занимался географическими исследованиями, участвовал в экспедициях на Дальний Восток, Берингов пролив и др. Был убежденным монархистом. Причем, политикой не интересовался. Приветствовал 1-ю мировую войну. Считал, что Россия просто обязана вступить в битву с Германией, поскольку имеет обязательства перед Францией, которая перед войной оказала России колоссальную финансовую помощь (кстати, вот откуда взялся пресловутый экономический «столыпинский взлёт»).

Во время 1-й мировой А. В. Колчак принимал активное участие в военных действиях на Балтийском флоте, а также занимался вопросами перевооружения и военного судостроения. В начале 1917 года Николай Второй назначил Колчака командующим Черноморским флотом. После отречения царя адмирал Колчак внезапно перестал быть монархистом и с энтузиазмом принял присягу Временному правительству. При этом он хотел продолжения военных действий, во что бы то ни стало. Нежелание матросов вести войну, их неподчинение приказам, массовые самоувольнения на берег, братание с немцами – всё это стало для адмирала неожиданным и неприемлемым. И он подает в отставку.

После встречи в Петрограде с американским адмиралом Гленоном, интересовавшимся минным делом и борьбой с подлодками, Колчак выхлопотал у Керенского командировку в Америку, где поделился своим опытом и поучаствовал в морских маневрах. Когда в октябре 17-го власть в России взяли большевики, Колчак эту власть не признал. Он хотел Учредительного собрания и войны с Германией до победного конца (кстати, и то и другое было тогда абсолютно невозможно и бессмысленно). Как ни странно, но когда большевики разогнали возникшее было Учредительное собрание, Колчак это одобрил (!): «Если у большевиков и мало положительных сторон, то разгон этого (имеется ввиду – „слишком левого“, под руководством Чернова) Учредительного собрания является их заслугой, это надо поставить им в плюс». Из Америки Колчак отправился в Японию, где получил известие о заключении Брестского мира. Он не признал Брестский мир. Он хотел воевать. И подал заявление о принятии на службу в английскую армию. И был принят, т. е. стал слугой Английской короны.

На этом заканчивается первый – «морской» – период деятельности адмирала. Начинается второй – «сухопутный». Адмирал был направлен англичанами на Дальний Восток. Он попал в Пекин, и тут собрался было изменить свой маршрут – двинуться на Юг России, в Добровольческую армию, к Корнилову. Но князь Кудашев в Пекине попросил его все же остаться бороться на Дальнем Востоке.