Тропический рейд - Сергей Зверев

— Усатый, ты опять за старое? — Андронова прищурилась. — Если нас после Перу отправят в Анголу, я тебе точно усы повыдергиваю без наркоза, едва заснешь. Удумал, понимаешь, жути нагонять.

— Молчу, Наталья Максимовна. Нем как рыба.

— Отставить разговоры! — приказал Батяня, убирая диски, фотографии и листки бумаги в сумку. — Собираемся. На корабле наболтаетесь, не один день плыть. Еще надоесть друг другу успеете.

Десантники быстренько собрались и покинули гостиницу. У подъезда их дожидался микроавтобус с тонированными стеклами, хотя в предутренней темноте нужды в таковых не было. В салоне сидел полковник с невозмутимым выражением лица.

Когда все расселись, он обернулся к водителю и сказал:

— В аэропорт давай!

Десантники озадаченно переглянулись, и Лавров спросил за всех:

— Но как же?.. Мы же морем должны были отправляться, товарищ полковник.

Тот улыбнулся и пояснил:

— Морем отправится отвлекающая группа. Пусть она плывет хоть две-три недели, не важно, чем дольше — тем лучше. Вы полетите до Эквадора, там пересядете на корабль и вдоль побережья доберетесь до Перу. Сроки поджимают, время терять никак нельзя.

Никифоров не понял и заявил:

— Но ведь в номере не было ни одного жучка, товарищ полковник. Я каждый час проверял. Как нас могли подслушать?

Николаев загадочно ухмыльнулся. На мгновение сквозь его неприметную внешность проскользнуло что-то страшное и жутко опасное.

После некоторой паузы он ответил:

— Поработаешь сорок лет в разведке, сынок, тогда и поймешь.

Больше вопросов не возникло ни у кого. Десантники молчали до самого самолета.

Сидеть в клетке оказалось крайне неудобно. Виктор невольно ощущал себя некоей обезьяной, выставленной напоказ. Только вот зрителей особо не было. Лишь пустая пещера, погруженная во мрак, да куча мыслей, наползающих одна на другую.

Хорошо, что дело пока обошлось только этим. Виктор ожидал от своих похитителей куда более решительных действий, чего-то вроде паяльника или раскаленного утюга на мягких частях тела. А в клетке можно сидеть практически вечно, особенно с учетом того, что иногда его будут таскать на предполагаемые допросы и давать тем самым какую-то возможность размять уставшие конечности.

Но на допросы его никто не водил. Лишь изредка появлялся все тот же улыбчивый тип и вежливо интересовался насчет сотрудничества. При этом он вспоминал об Анне, находящейся неизвестно где, и говорил, что упрямство мужа очень дорого обойдется ей.

Натуральные сволочи! Она-то здесь при чем? Супруга вообще ничего не знает об этом проклятом спутнике, не при делах она. Угрозы в ее адрес — грязный шантаж, самое последнее дело, настоящая подлость.

— Козлы! — Он тряхнул клетку, в очередной раз попробовал разломать деревянные прутья, но ничего из этого не вышло.

Узилище оказалось чрезвычайно крепким и не поддавалось ни в какую. Сделано оно было на совесть.

— Уроды поганые!

Надежда на то, что скоро родина пришлет за ним крепких ребят с оружием, весьма грела душу пленника, хотя он и знал, что рассчитывать на это ему особо не стоило. Улыбчивое чмо рассказало Виктору о том, что подстроена автокатастрофа, и теперь он на законном основании числится среди мертвых. Тем не менее арестант не отчаивался, верил, что подлог вскроется и в Москве будет принято решение отправить отряд спецназа на его поиски. Ведь он очень даже неплохо, с успехом работал на родную страну. Так почему бы ему теперь и не понадеяться на прибытие спасательного отряда?

Тут в дальнем конце пещеры опять нарисовался улыбчивый тип, который словно читал мысли пленника. На этот раз он был в одиночестве, без своих головорезов.

Слащавый мерзавец неспешно приблизился к клетке Виктора, сделал несколько кругов, остановился напротив дверцы и участливо поинтересовался:

— Ну и как, Виктор Николаевич, вам ваше новое жилище? Не жмет?

— Выпустите меня! Разве так поступают цивилизованные люди? Вы ведете себя как настоящий садист!

— Вы прекрасно знаете, при каких условиях вас отсюда выпустят, Виктор Николаевич. Давайте сотрудничать, и все будет хорошо. Ваша свобода зависит только от вас и от вашего желания работать с нами.

— К черту такое сотрудничество!

— Воля ваша. Как знаете. — Поганец пожал плечами, вновь начал ходить вокруг клетки, при этом размышляя вслух: — Вы подумайте о том, что условия вашего содержания могут измениться к худшему. К примеру, вы окажетесь не в этой уютной клетке, а в резервуаре с теплой водой, слегка подсоленной. Будете сидеть по шею в этой жидкости и постепенно размокать, буквально растворяться. Кожа ваша станет практически полупрозрачной. Ведь человек не рыба. На пятые сутки вы распухнете. Ваша плоть начнет мало-помалу отделяться от костей. Представьте, какую физическую боль вам придется при этом испытать. Да и утонуть вы не сможете, так как ваша голова не будет, скажем так, иметь доступа к воде. Уж поверьте мне, к исходу этих пяти суток вы с радостью расскажете все, что знаете об этом чертовом спутнике. Просто умолять будете, чтобы я вас выслушал, Виктор Николаевич.

— А чего же вы меня в клетку тогда посадили? — Виктор неуверенно хмыкнул, на миг представив мучения, описанные улыбчивым палачом. — Почему не в теплую воду?

Тот остановился возле дверцы, чуть наклонился:

— Мы до сих пор надеемся, что вы проявите благоразумие и согласитесь на сотрудничество с нами. Вот и оставляем вам выбор, Виктор Николаевич. Вы можете вдоволь помучиться в теплой подсоленной водичке, все рассказать, но потом все равно умереть от разрушения тела электролитом. Второй вариант: тоже все рассказать, но по доброй воле, остаться целым, получить гражданство любой страны мира и большую сумму денег. Решать придется вам, Виктор Николаевич.

— Все равно я ни хрена не скажу, хоть в ванну с серной кислотой опускайте!

Улыбчивый подонок выпрямился и усмехнулся, показывая, что вполне может такое проделать.

— Вариант пыток, упомянутый вами, лишь ненадолго приносит болевые ощущения. Нервные окончания попросту блокируются всеобщим шоком, смерть наступает весьма быстро. В общем, не буду я вас в кислоту опускать, да и нет ее у меня в необходимом количестве. Лучше пару-тройку недель в клетке подержу. Время у меня есть. Буду кормить и поить. На сигареты, сразу скажу, не рассчитывайте. Они здоровью вредят неимоверно. А вот когда все расскажете, тогда и травитесь на здоровье всем тем, чем вам угодно, — спиртным, табаком, кофеином.

— Можно подумать, что вы меня отпустите. Эти сказочки бабушке своей рассказывайте. Да и она вряд ли в них поверит.

— Все еще сомневаетесь? — осведомился улыбчивый палач. — А зря, Виктор Николаевич. Очень даже. Вам же ясно было сказано — деньги и гражданство любой страны. Вы же вместо сотрудничества уперлись рогом, как тот баран, и ничего слышать не хотите. Уже вторую неделю отвергаете мое предложение, ждете непонятно чего. Разыгрываете из себя стойкого белорусского партизана, зубами скрипите, матом ругаетесь, добиваетесь непонятно чего. К чему это все, Виктор Николаевич? — Он прошелся туда-сюда перед клеткой. — Просто поразительно, сколько в вас тупого патриотизма, Виктор Николаевич. Вспомните, что вам дала Россия? Низкий уровень жизни, маленькую жилплощадь, жалкие гроши за работу, которая во всем мире оплачивается гораздо лучше. В той же Америке за такие программы вы получили бы миллионы долларов, купили бы себе пятиэтажный особняк, горя бы не знали. А в родном институте сколько вы поимели?

Виктор поморщился и заявил:

— Что деньги? Главное — цель.

— Одно другому не мешает, Виктор Николаевич, я так считаю. На те сто пятьдесят тысяч рублей, которые вам выплатили за время написания программы, вообще ничего толком не купишь. Даже приличную машину не приобретешь, не говоря уже о том, чтобы купить нормальный дом или вообще ни в чем себе не отказывать. — Оратор остановился, поднял указательный палец и продолжил: — Подумайте, Виктор Николаевич. Миллионы долларов за труды, отличные условия жизни, роскошные автомобили, белоснежная яхта, свой особняк на Гавайях, мощнейшие компьютеры в собственности, почет и уважение от сотрудников и подчиненных. Либо нищенская зарплата, хреновые жилищные условия, никакого обеспечения в старости и насмешки со стороны начальства. Какой вариант вы выберете, почтеннейший Виктор Николаевич? Первый или второй?

Пленник скептически хмыкнул.

— Больно красочно все расписываете, прямо загляденье получается. Медовая страна, молочные реки, кисельные берега.

— Не верите, да?

— Естественно! Кто ж вам поверит? Разве что полный идиот.

Улыбчивый тип устало вздохнул и заявил:

— Просто поразительно, Виктор Николаевич. Такого в своей работе я еще не встречал. Теперь понимаю, почему Германия проиграла Вторую мировую войну. У вас не только белорусы партизанили, а вообще все подряд. — Он отошел от клетки, направился к выходу и как бы невзначай обронил: — А супруга ваша, Виктор Николаевич, скоро домой поедет. В виде трупа, хочу сделать акцент. Сами виноваты.