Высокие обороты - Антонина Ромак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мужа было два, но сама их бросила. Больше замуж не хочу, – раскрываю им совсем не тайные тайны, но мне это нужно, чтобы они тоже говорили со мной откровенно.
Извилистой тропой вывожу своих собеседниц на тему нудную мне.
– У нас мужиков хорошо мало, так вот у моей соседки дочка глаз положила на хозяина лесопилки, она у них в доме убираться ходит.
– Игнатова? – выведываю я.
– Нет! Этот скользкий тип, от такого ничего не добьёшься. Там ещё один хозяин есть, приезжает редко, но вроде у них даже что-то было. Мать ее говорит, что он не принц.
– Как понять?
– Не очень то и красивый, но мужик нормальный! Она сегодня туда пойдёт, он вроде приехал. Из-за проблем с документами, – замолкает она, понимая, что сказала лишнего.
Как все интересно, все знают и все молчат. Покрывают друг друга.
Заканчиваю смену, решаю сделать пробежку в прекрасный пятничный вечер.
Я подселилась практически в центре городка, тут пруд рядом стадион.
Надеваю спортивные легинцы, накидываю толстовку, включаю любимую музыку.
Делая разминку набираю номер Илоне.
– Алло! – слышу радостное приветствие.
– Я бы тебя придушила! – шиплю ей в трубку.
– Что так все плохо? – спрашивает она меня.
– Слишком. Мне нужны основания, чтобы не подписывать документы. Высылай группу геологов, экологов, хоть Гринпис присылай. Меня либо убьют или посадят.– Что ты там нашла? – спрашивает встревожено она.
– Помнишь наш Вась Вась рассказывал схему разработок, вот тут она в чистом виде!
Илона охает.
– Кхм! – кряхтит она в трубку, я знаю эту манеру, когда хочет что-то неприятное сказать.
– Что ещё? Говори.
– У меня единственный свободный геолог, на которого можно положиться это Кирилл, – выпаливает она.
– Хоть дьявол во плоти! – отвечаю и отключаюсь.
Бегу по набережной, навстречу идёт Стас с женой, может девушкой, то висит на его плече, преданно заглядывает в глаза, я коротко здороваюсь и пробегаю мимо.
По пути к дому мне встречается Игнатов, он в простой футболке и джинсах, на лице фирменная улыбка.
– Хороший вечер! – говорит он мне вместо приветствия.
– Был до встречи с вами! – отвечаю ему.
– Может проведём вечер в хорошей компании друг друга? Обсудим размер вознаграждения за вашу благосклонность.
–Я вам уже объясняла последовательность подачи заявления.
Он подаёт кому-то знак, я даже не успеваю ничего понять, меня ударяют по голове, я теряю сознание.
Прихожу в себя, сидя на коленях, голова видимо на сиденье, руки и ноги связаны, рот заклеен, на голове менгире. Чувствую движение, значит едем в машине.
Не подаю вида, что очнулась.
– Я сначала думала нам сюда какую-то бабищу пришлют, а смотри ничего такая.
Может потом хозяин ее на своё усмотрение отдаст. Если нет, то мы обговорили все.
Они мерзко смеются, мне становиться жутко, противный липкий пот струиться по спине.
На кочке я ударяюсь коленями и всхлипываю.
– Очнулась! – слышу голос Игнатова.
Через пару минут машина останавливается, они выходят и вытаскивают меня, ведут так же с мешком на голове.
По звуку под обувью я понимаю, что иду по паркету или ламиннату. Меня садят на стул, развязываю завязки на мешке, стаскивают. Я щурюсь от яркого света: напротив меня панорамное окно, за ним закат пылает по все ширину горизонта.
У окна спиной ко мне стоит мужчина, он медленно поворачивается и садится в шикарное кожаное кресло.
Я привыкаю к свету, я его узнаю.
Мое сердце пропускает несколько ударов, во рту пересыхает.
Игнатов отрывает скотч с моих губ, я морщусь. Человек в кресле узнаёт меня, я это вижу в его взгляде, но он спокоен. Он не ожидал меня тут увидеть, это Слава.
– Ну ты и мразь, Еськин! – зло бросаю ему.
Он изменился, стал ещё шире в плечах, более грациозен. На нем шикарный костюм, сшитый явно на заказ, белоснежная рубашка, запонки на манжетах.
– Вы, что знакомы? – спрашивает Игнатов, толи меня, толи его.
Еськин даёт знак кому-то позади меня, мне развязывают руки и ноги, передо мной на край стола ставят стакан с водой, Я хочу зашвырнуть его в лысую голову. Слава понимает отчем я думаю, подымается и делает знак рукой, его помощники выходят из кабинета.
Он ставит стул, точно такой же как подо мной, напротив и садиться, в его руках стакан с водой.
– Думаешь, я буду кормится с твоих рук? – спрашиваю его.
– Как же я не догадался, что Евстасия Андреевна, то же что и Стася, – отвечает он, его голос стал ещё более глубоким, таким правильным, словно ему ставили речь.
– Я тоже не догадалась, что это не славный лес, а Славин Лес. Хозяин жизни? Да?
– Пить будешь? – спрашивает он.
Я пинаю его с ножку стула, вода плещется на пол. Он хватает меня за челюсть, но тут же одёргивает руку, словно на демона плеснули святой воды. Затем толкает вместе со стулом к столу, на нем разложены ровные стопочки документов.
– Поставь свои подписи и можешь быть свободна.
Я легким движением кончика пальца толкаю их поочередно от села, листы бумаги катятся по гладкой поверхности стола, срываются с края вниз и разлетаются по полу. Слышу его отдаляющиеся шаги за спиной, хлопает дверь, возвращается. Игнатов, дергает меня за локоть и ведёт прочь из этой комнаты.
Мы спускаемся в гараж, проходим мимо дорогих машин и квадроциклов, и я краем замечаю там чёрную девятку. Ком застревает в горле.
Я чувствую боль в плече, и вижу как он вытаскивает шприц, тело медленно становиться вялым, но я не теряю сознание.
Мы долго едем, затем кто-то берет меня на руки и несут, вокруг лес и начинает темнеть.
Меня бросают в траву, словно куклу.
– Любишь лес? Вот и оставайся тут, стань частью природы! – говорит мне Игнатов.
Я не могу пошевелиться, и не владею телом, и медленно засыпаю.
Глава 17
Это был димедрол, я знаю его действие, такая доза должна была меня убить, но у меня есть особенность. Однажды я очень переволновалась перед экзаменом и выпила пять таблеток, медсестра в институте промыла мне желудок, и объяснила, что такое резистентность к некоторым препаратам.
Вру. Это было пятьдесят таблеток и я их выпила, после того, как мой муж Кирилл меня изнасиловал. Он не мог принять того, что я не любила его. Он видел, как я ищу в нем другого человека и не мог мириться с этим. Так он пытался заставить любить его.
Я тогда стала другим человеком, смотрящим на этом мир, словно робот,
