Так говорил Ландау - Майя Бессараб

А начинающему поэту академик посоветовал:

– Ваши стихи о дружбе напомнили мне слова Герцена, когда у него спросили, верит ли он в возможность дружбы между мужчиной и женщиной, Герцен ответил: «Да, но от этого рождаются дети». Не бойтесь любви, это святое чувство. Бояться надо отсутствия любви и плохих стихов о любви.

Одна молодая особа как-то пожаловалась на своего любовника: жениться не собирается, так как не может развестись с больной женой, он, видите ли, заместитель министра, и ему такие вещи непозволительны. Страшно занят, не приходит месяцами, потом вдруг является среди ночи, — она и встретиться ни с кем другим не может. И вообще всё это ей до смерти надоело. У него же ключи.

– Принуждать себя — преступление. Поставьте новый замок на дверь, и все ваши проблемы будут решены.

– Не все. Он ещё мою сестру должен устроить на работу.

– А, ну тогда другое дело. Но только не называйте это любовью. Это — бизнес, деловые отношения.

Она страшно обиделась…

Другая дама тоже обиделась на Дау. Она завела с ним разговор, что у неё с мужем чисто дружеские отношения, ничего больше. Дау никак не отреагировал на это, тогда она, чтобы выйти из неловкого положения, добавила, что имеет поклонника с громким именем и знакомого юношу, который любит её со всем пылом двадцати лет.

– Для полного комплекта не хватает только исповедника, — кокетливо взглянув на академика, закончила она.

– Жалкая роль, — возразил Дау.

– Да что вы! — ахнула дама. — Я так хорошо всё придумала.

– Но это не вы придумали. У Островского есть купчиха, которая любила мужа для денег, дворника для удовольствия и офицера для чувств.

Наисерьёзнейшие вещи Дау умел высказывать в форме шутки, достигая тем самым наибольшего эффекта. И он никогда не был нудным, наоборот, говорил, что у него, как у Хлестакова, «лёгкость в мыслях необыкновенная».

Как-то один из его многочисленных корреспондентов пожаловался, что ему не даётся английский язык. «Но английский необходим. Выучить его нетрудно, так как английским языком неплохо владеют даже очень тупые англичане», — ответил Дау.

Сам он научился говорить и читать по-английски за полтора месяца, когда его по путевке Наркомпроса послали на несколько лет за границу.

Но произношение у Дау было ужасное, хотя он мог говорить с иностранцами, и те его прекрасно понимали.

Дау любил раскладывать пасьянс. При этом приговаривал:

– Это вам не физикой заниматься. Здесь думать надо.

– Женщины достойны преклонения. За многое, но в особенности за их долготерпение. Я убеждён, что если бы мужчинам пришлось рожать, человечество быстро бы вымерло, — говорил Дау. — Если бы у меня было столько забот, сколько у женщины, я бы не мог стать физиком.

Однако при всём своём уважении к прекрасному полу Дау всё же считал, что физиком-теоретиком женщина стать не может. Как-то один из его учеников, Алексей Абрикосов, попытался устроить в аспирантуру свою дипломницу и обратился к Дау.

– Она ваша любовница? — осведомился патрон.

– Нет.

– Но может быть, вы надеетесь, что она станет ею?

– Дау, ну что такое вы говорите! — возмутился Алёша.

– В таком случае, я вас выручу. Я не возьму её в аспирантуру. Так ей и передайте.

Однажды на даче Дау разговорился с молодым человеком, Андреем Скрябиным, и тот пожаловался на странное поведение своей девушки. Дау ответил:

– Бойтесь странностей. Всё хорошее просто и понятно, а где странности, там всегда какая-нибудь муть. И вообще приучите себя к тому, чтобы у вас во всем была ясность.

После окончания института мне посчастливилось участвовать в работе целой группы молодых переводчиков, которых собрал вокруг себя Корней Иванович Чуковский, когда «Детгиз» задумал издать «Записки о Шерлоке Холмсе» под его редакцией. Обстановка в нашем маленьком литературном братстве была чудо как хороша. Поработав, шли на прогулку по переделкинским улочкам, потом застолье: Корней Иванович правил бал. На людях он всегда был в ударе, развлекал всю компанию. Ну и мы в меру сил поддерживали разговор. Естественно, я чаще всего говорила о Дау. Но имени его мне как-то не довелось назвать: разговоры были домашние, о дяде. Однажды Чуковский не выдержал:

– Майя, вы так носитесь со своим дядей, что можно подумать, это Ландау.

– Корней Иванович, но я и в самом деле говорю о Ландау.

Разговор происходил за обедом. Чуковский так и остался с раскрытым ртом.

– Как — Ландау?

– Моя мама и жена Ландау — родные сестры.

– Так почему же вы раньше об этом ничего не говорили?

– Но вы же не спрашивали!

Чуковский долго не мог успокоиться:

– Меня ещё никто так не сажал в калошу.

ФОРМУЛА СЧАСТЬЯ

Человек должен активно стремиться к счастью, любить жизнь и всегда наслаждаться ею.

Лев Ландау вывел формулу счастья, гениально простую формулу. Для счастья необходимы:

работа, любовь, общение с людьми.

Работа. Надо подчеркнуть, что автор формулы счастья поставил работу на первое место. Труд — главное в жизни человека, это настолько очевидно, что не требует доказательств.

Любовь. «Любовь — поэзия и солнце жизни!» — эти слова Белинского приводили Дау в восторг. Его идеал мужчины восходил к отважному рыцарю, покорителю дамских сердец, который треть жизни отдаёт любовным похождениям. Дау и сам понимал, что это книжный образ, но это была его слабость. Надо, однако, отметить, что к любви он относился очень серьёзно.

Общение с людьми. Вот это удалось Льву Ландау в полной мере. Он не мог жить без постоянного общения с коллегами, со студентами и друзьями. Знакомых у него было великое множество, кроме того, общение включало и семинар, и беседы с учениками, и письма многочисленным корреспондентам.

«Праздник Архимеда» в МГУ. Май 1960 г.

Н. Бор и его жена Маргарет в гостях у Ландау и Коры. Начало мая 1961 г.

«Фауст» на Блегдамсвей. Дружеский шарж Георгия Гамова на Дау и Бора, спорящих по поводу совместной работы Ландау и Пайерлса 1930 года. (Из книги Г. Гамова «Тридцать лет, которые потрясли физику».)

Бор: «Погодите, Ландау, дайте мне хоть слово сказать…»

Нильс Бор и Лев Ландау. Май 1961 г.

Кроме формулы счастья, существовали ещё и обязательные правила. Например, каждый должен стремиться сделать счастливыми своих близких. Своей жене Дау говорил: «Моя первейшая обязанность — сделать тебя счастливой. Муж не может быть счастлив, если у него несчастная жена. Роль неудачника, страдальца и вообще никакая унылость меня не устраивают. У меня другие планы».