Екатерина Фурцева. Женщина во власти - Сергей Сергеевич Войтиков

четыре года позднее запланированного). Основными застрельщиками снятия Хрущева были Молотов, Маленков и Каганович, каждый из которых сам метил в лидеры партии.

В. М. Молотов и Г. Г. Ягода в окружении партийных деятелей. [РГАСПИ]

Эпизод с разгромом «антипартийной группы» Молотова — Маленкова — Кагановича на Президиуме ЦК КПСС в июне 1957 года в телесериале о Фурцевой поставлен весьма выразительно, но, увы, не очень-то достоверно. Хотя история в целом хорошо изучена и детально освещена в специальном сборнике документов[114]. Взять бы авторам сценария оттуда яркие фразы и включить в драматические диалоги, непременно украшающие любое историко-художественное полотно…

Как известно, из 11 членов Президиума семь выступили за отставку Хрущева, четверо поддержали Никиту Сергеевича. В фильме же несколько человек поднимают руки за снятие Хрущева, против — он сам. Часть членов Президиума почему-то не голосует вовсе (как такое возможно?), а Фурцева «воздерживается». Заметим, что, когда в октябре 1964 года Хрущев действительно остался один — против всего Президиума ЦК, он сразу же согласился со своей отставкой. То-то и оно, что пока за Никиту Сергеевича было меньшинство Президиума при большинстве «рядовых» членов ЦК, который, по Уставу, был высшим органом КПСС. Кроме того, в РКП(б) — ВКП(б) — КПСС с двадцатых годов «воздержаться» в ходе голосования означало проголосовать против, причем так поступали те, кто уже проиграл, однако не собирался признавать поражение. После окончательного разгрома Объединенной оппозиции в 1927 году прецедент был только один — голосование на Июньском 1957 года пленуме ЦК именно после разгрома «антипартийной группы» — тогда воздержался Вячеслав Молотов. Екатерина Фурцева подобного «воздержания» себе позволить не могла бы ни при каких обстоятельствах.

Остается открытым другой вопрос: кто же вызывал маршала Георгия Жукова в Кремль? Скорее всего, Дмитрий Шепилов, однако это вполне могла быть, как показано в сериале, и Екатерина Фурцева. Увы, дальнейшее действие превращается в фарс. Уставший от дебатов (зачем они вообще, если против снятия, за исключением самого Хрущева, никто не выступил?), Никита Хрущев (Сухоруков) обреченно роняет голову на руки, и именно в эту минуту на заседании Президиума появляется Георгий Жуков (Баринов). Никита Сергеевич тут же гордо расправляет плечи, в кадре стоит подлинно гоголевская тишина. На самом-то деле Георгий Жуков сыграл в данном историческом действе главную роль потому, что явился в Кремль во главе группы военных цекистов и действовал заодно с цекистами гражданскими, грудью вставшими на защиту первого секретаря. Приди Жуков на заседание Президиума один, как это показано в фильме, его бы попросту «сожрало» большинство членов Президиума — с Хрущевым на пару.

Как же в действительность обстояло дело?

Впоследствии, на утреннем заседании 20 октября 1961 года XXII КПСС, Фурцева рассказала о том, что «незадолго до Июньского Пленума Центрального Комитета состоялось заседание Президиума ЦК, на котором были многие члены и кандидаты в члены нынешнего состава Президиума»[115].

— Я думаю, что все они (Молотов, Маленков, Каганович, Шепилов. — С. В.) могут освежить в своей памяти обстановку, которая была на этом заседании. Обсуждался вопрос о полной, в том числе партийной, реабилитации бывших крупных руководителей нашей армии — Тухачевского, Якира, Уборевича, Егорова, Эйдемана, Корка и других. Невиновность их была столь очевидна, что даже Молотов, Маленков, Каганович и другие высказались за их реабилитацию, хотя в свое время приложили руку к их трагической гибели. И тогда при обсуждении Никита Сергеевич очень спокойно, но прямо спросил их: «Когда же вы были правы? Тогда, когда вы голосовали за их судьбу и она была решена так трагически, или сейчас, когда вы их полностью реабилитируете? Скажите, когда вы были правы?»[116]

По заявлению Екатерины Алексеевны, данный «прямой и честный вопрос» будто бы привел Молотова со товарищи «в ярость и замешательство»:

— Маленков даже заявил по адресу Никиты Сергеевича: «Что вы нас запугиваете Пленумом? Пленум для нас — дом родной, мы пойдем и всё расскажем Пленуму».

— Но ведь это было не так, — прокомментировала тогдашнее заявление Георгия Максимилиановича Фурцева. — Они боялись Пленума, так как знали, что будут на нем разоблачены, и делали всё, чтобы сорвать его созыв.

Е. А. Фурцева и журналист Ю. А. Жуков в перерыве между заседаниями XXI съезда КПСС. 1959 г. [ЦГА Москвы]

Покончив с Маленковым, Фурцева перешла к Кагановичу:

— Их злодеяния дорого обошлись народу, поэтому, говоря о тяжелых последствиях культа личности Сталина, нельзя обойти молчанием тех, которые писали свои зловещие резолюции и тем самым решали судьбу честных, преданнейших коммунистов. Я имею в виду Кагановича, на совести которого сотни репрессированных и расстрелянных руководящих работников железнодорожного транспорта, начиная от начальников дорог и кончая начальниками политотделов[117].

После верноподданнического выкрика из зала «Позор!» Екатерина Алексеевна подытожила вышесказанное:

— Да, товарищи, все эти резолюции и документы целы, и это больше всего волновало и беспокоило заговорщиков. По их поведению на этом заседании стало ясно, что они боялись того, что правда всплывет наружу, что о допущенных ими грубых нарушениях советской законности станет известно всей партии и народу. И вот тогда эти раскольники пошли на сговор, чтобы повернуть партию с нового курса, который восстанавливал ленинские нормы партийной жизни, на старые позиции времен культа личности. Это их и объединило[118].

Л. М. Каганович. 1930-е гг. [РГАСПИ]

* * *

Буквально накануне эпохальных событий, вечером 17 июня, Лазарь Каганович, выехав на своей машине после приема в посольстве, обогнал машину, в которой ехали кандидаты в члены Президиума ЦК Екатерина Алексеевна Фурцева и Дмитрий Трофимович Шепилов и член Президиума ЦК Михаил Георгиевич Первухин.

Лазарь Моисеевич, как боец спецназа, гудком остановил их машину, на ходу выскочил, вытянул за рукав Шепилова, затащил его в свою машину, и они скрылись в неизвестном Фурцевой и Первухину направлении. У Екатерины Алексеевны, как водится, разыгралось женское (и политическое!) любопытство.

Она позвонила Шепилову по телефону и поинтересовалась, в чем же было дело. Дмитрий Трофимович сперва заявил, что до развилки дорог хотели ехать вместе, а затем «запутался в показаниях» и предпочел уклониться от ответа. На самом же деле он поехал не до развилки, а к Кагановичу — на неформальное совещание[119].

Очевидно, с Первухиным всё уже было сговорено, а Фурцеву в происходящее инициаторы заседания Президиума и примкнувшее к ним поначалу президиумное «болото» посвящать не собирались: во-первых, баба (как пить дать — трепанет!), во-вторых, пусть и не вполне надежная, но все же сторонница Хрущева и его курса.

Пожалуй, это можно счесть тактическим просчетом Молотова: намаявшись с совнархозной реформой в столичном регионе, Екатерина Алексеевна, будучи кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС, вполне могла бы присоединиться к «арифметическому большинству» Президиума