Измена с молодой. Ты все испортил! - Аника Зарян

в его постели с худшим в жизни похмельем, а он стоит себе спокойно и бесцеремонно разглядывает меня.

Неловкость и смущение вынуждают опустить взгляд. Но вместо этого я выуживаю из кармана ключи и протягиваю ему. Забирает их, в ухмылке изогнув бровь, и крутит на пальце. Мне до невозможного хочется спросить его, что было прошлой ночью, но я не решусь на это. Спросить — значит признаться с том, что я могла перейти грань.

— Ночью ты была более разговорчива. — Артём убирает ключи в карман. — Пойдем. Я тебя отвезу домой.

— Нет, — отвечаю резко и отскакиваю к стене, когда он пытается дотронуться до моего предплечья. Сумасшедшая! Делаю глубокий вдох и повторяю уже спокойнее, — нет. Я сама.

— Ксюша, тебе нельзя за руль, — говорит менторским тоном и нажимает на кнопку вызова лифта.

Да, мы определенно перешли на «ты». Что еще мы перешли⁈

Будто прочитав мои безумные мысли, он улыбается уголками губ:

— Расслабься ты наконец. Между нами ничего не было. Ты жена и мать, — гримасничает с легкой усмешкой, будто передразнивая. Затем, серьезнее, добавляет, — Ксюша, я хотел тебе вызвать такси, но ты отказывалась называть свой адрес. Я не мог оставить тебя в таком состоянии в баре.

— Как благородно, — выдаю ядовито, но тут же жалею, поймав его разочарованный взгляд. Конечно, я благодарна, что меня не бросили пьяной за стойкой, но вряд ли я первая, кто потерял контроль от его фирменного коктейля.

И он всех вёз к себе?

Маньяк.

— Да я вообще само благородство. Пошли уже. Тебя дети ждут.

С этими словами Артём тянет меня за рукав куртки прямо к заново открывшемуся лифту. Я послушно шагаю в кабину, он заходит следом.

— Спасибо… — шепчу на этот раз смиреннее, почти губами, но он слышит и только молча кивает.

— Я вспомню эту ночь? — спрашиваю с надеждой, уже когда мы сидим в его машину. Артём завел двигатель и ждет, пока тот разогреется.

Он расплывается в широкой улыбке:

— Вряд ли. Рецепт проверенный, никогда не подводил.

— Хм…

Кажется, он наслаждается моей растерянностью. А я бы предпочла забыть совсем не эту часть вчерашнего дня.

— Отвези меня к бару.

— Хочешь повторить? — смеется он уже в голос, откровенно издеваясь.

Подыгрывать ему нет сил. Я и так прилагаю нечеловеческие усилия, чтобы оставаться в сознании.

— Хочу вернуться к своей машине.

— Что за упрямство!

— Пожалуйста… — шепчу и с мольбой смотрю на него. Он снова молча кивает.

Я замечаю его издали. Усталый, сгорбленный, Карен стоит у моей машины, локтями на капоте, держит голову в руках. Неужели он провел здесь всю ночь?

Сердце щемит от горечи и нежности одновременно. Сжимаю кулаки, сдерживая накатившие вновь слезы. Я не хочу больше плакать, но… Невозможно за один вечер просто взять и вырвать из себя ту огромную любовь, которая столько лет пускала во мне корни, прорастая в каждую клеточку моего тела. Я не могу перестать на него смотреть. Но уже сейчас понимаю, что забыть то, что случилось, я тоже не в состоянии.

Услышав звук подъезжающего авто, муж выпрямляется и сначала растерянно глядит по сторонам. А потом наши взгляды встречаются. Улыбается, делает рывок в мою сторону и останавливается.

Заметив Артёма, он непонимающе хмурит брови.

Я выхожу и направляюсь к своей машине. Боковым зрением вижу, что Артём выходит вслед за мной. Лучше бы он сразу уехал! Мне не хочется сейчас никаких объяснений.

— Где ты была всю ночь? — цедит Карен и мельком смотрит на него.

— Поговорим дома.

Пытаюсь обойти мужа, но он перехватывает меня, резко и грубо тянет к себе и, стиснув челюсть до хруста повторяет, чеканя каждое слово:

— Где. Ты. Была⁈

— Поехали домой. Меня дети ждут.

— О детях вчера надо было помнить! Сядь в машину! — Он не кричит, но ярость в его глазах оглушает.

Его недоверие жестко ранит. Я никогда не давала ему даже малейшего повода для ревности.

У него нет никакого морального права в чем-то меня обвинять. Тем более после того, что сам натворил.

Это он совокуплялся со своей молоденькой помощницей в день нашей годовщины!

Это он меня обманул!

Это он меня предал!

Это он мне изменил!

Прося моей руки, надевал обручальное кольцо и клялся никогда не причинять мне боль, а сейчас сжимает эту руку с таким остервенением, что костяшки кулака побелели.

— Карен. Мне больно.

Замечаю, как Артем дернулся в мою сторону. Мысленно умоляя его не вмешиваться, пробую вырваться из хватки мужа. Он только сильнее стискивает локоть.

— Убери руку! — слышу голос Артёма. Он обращается к Карену, но смотрит мне в глаза.

— Ты кто такой, чтобы говорить мне, как мне себя вести со своей женой, сученок барный⁈

Господи, Карен, что ты несешь⁈ Я не узнаю в этом огромном разъяренном звере своего мужа, всегда сдержанного, уравновешенного.

— Артем, пожалуйста, уезжайте, — с мольбой смотрю на него.

Продолжает стоять.

— Не уеду, пока не убежусь, что ты в безопасности!

От этой фразы Карен резко налетает на Артёма, выдвинув вперед вторую руку. Воспаленный мозг моего мужа решает, что именно дракой стоит эффектно завершить эту мерзкую, дешевую сцену ревности? Я тяну его на себя, не сводя глаз с Артёма:

— Я в порядке, правда! Уезжайте, прошу!

— Сядь в машину, Ксения! — рычит муж и выпускает мою руку. — Пока я ищу тебя по всему городу, ты перед этим городом ноги раздвигаешь! С кем ещё моя женушка успела покувыркаться за ночь⁈ Ты…

Это не может быть правдой! Это какой-то чертов сюрреализм!

Я не даю ему договорить.

Собрав все силы, всю горесть и обиду, размахиваюсь и даю ему пощечину. Громко. Так, что ладонь пронзает жгучая пульсирующая боль.

— Не суди по себе.

Вырываюсь из его хватки. Осталось вырвать его из своей жизни, из своего сердца.

Надрывно вдыхаю. Воздух будто наждачкой проходится по внутренностям.

Сажусь в машину, закрываю глаза и обессилено откидываю голову назад. Артём прав, мне нельзя за руль.

Мне всё равно, что творится за пределами салона. Путь даже поубивают друг друга.

Всё равно…

Чувствую, как Карен садится за руль.

И уже проваливаясь в беспамятство, слышу короткий гудок, а следом облегченный голос мужа: «Да, пап, она рядом. Едем домой».

Глава 8

Я