Враги целуют жадно - Людмила Сладкова

– И ты, сын… прямо сейчас дашь мне слово, что именно так и поступишь!

«Я? Нет! Не могу!»

- Да кто их трогает? – проворчал недовольно. - Сами вечно нарываются!

- Вадим! – прозвучало строго и бескомпромиссно. Понимая, что отец не уймется, пока не услышит от него желаемого, он сокрушенно кивнул:

- Ладно. Твоя взяла. Не будут сами нас провоцировать, никто их не тронет.

Себя же клятвенно заверил:

«Последний шанс. Я дам этим выскочкам последний шанс. И если они им не воспользуются, то будут иметь дело со мной. И тогда я им… не завидую!»

- Вадюшь, ты скоро? – окликнула его Ксюха. – Я соскучилась!

Машинально обернувшись на ее голос, он кивнул.

- В общем, бать, я тебя услышал, - обратился было к отцу, намереваясь попрощаться до вечера. - И если мы закончили…

Но тот никак не отреагировал на его слова. Он задумчиво смотрел куда-то вдаль. Будто сквозь него. И так… пристально, сосредоточенно. Даже хищно.

Не сдержав любопытства, Вадим проследил за взглядом родителя, и сам завис. Представшая взору картина и раздражала, и умиляла одновременно.

«Стекловы… снова эти Стекловы!»

Очевидно, девушки ссорились. Вернее, Аня что-то эмоционально высказывала Машке. Последняя же, стиснув в объятиях старшую сестру, принялась активно расцеловывать ту в щеки, повторяя точно заведенная:

- Прости-прости-прости! Я больше так не буду! Можешь даже треснуть меня!

В конце концов, Аня сдалась. Крепко обняла ее в ответ и поцеловала в висок.

А Вадима, вдруг, кинуло в жар от внезапного открытия…

«Я же… пахну ей! Как такое возможно? Я чувствую. Ее запах. НА СЕБЕ!»

Легкий аромат женского парфюма (который Вадим не распознал раньше, но отчетливо ощущал прямо сейчас), казалось, намертво въелся в его кожу. Заполнил ноздри и просочился в легкие, подобно сильнейшему дурману.

Манящий. Гипнотический. Цветочный. А главное – приятный. До безумия приятный! Им хотелось дышать Упиваться. Поглощать вместо кислорода.

С трудом понимая, что творит, Вадим принюхался к своей ладони – единственному возможному источнику аромата. Ведь прикасался к Ане он именно этой рукой. Именно в ней стискивал ее хрупкое запястье… несколько бесконечно долгих минут. А куда люди, как правило, наносят духи? Верно!

Как раз на запястье. Пребывая будто в трансе, он глубоко вдохнул. Что ж… догадки подтвердились. Нежный шлейф окутал его, подобно кокону. Сердце дико загрохотало в груди. Веки налились свинцом, вынуждая зажмуриться.

«Выходит, не соврал Клюев!» - пронеслось в голове. – «И правда, вкусная!»

Уловив ход собственных мыслей – паскудных и нелогичных, Вадим торопливо запихнул ладони в карманы брюк. Открыл глаза и нахмурился.

Странные ощущения, охватившие все его нутро, откровенно напрягали.

Раздражали. Сбивали с толку. И ему не нравилось это. Совсем не нравилось.

Появилось навязчивое желание как можно скорее смыть с себя эту… дрянь.

«Невероятно стойкую дрянь!»

Передернув плечами, дабы хоть как-то избавиться от сковавшего его ступора, Вадим коротко бросил отцу, все еще глазеющему на сестер-Стекловых:

- Ладно, пора мне. Увидимся дома.

Развернувшись, он уверенной поступью направился… нет, не к друзьям. И не к Ксюхе, которая ждала его с видимым нетерпением. Сперва решил все-таки наведаться в туалет и хорошенько вымыть руки. Но, оказавшись в уборной, наедине с самим собой, Вадим приступил к задуманному… далеко не сразу.

Ведомый… черт знает, чем… ощущая себя полным дегенератом, под громкий рев пульса… он вновь прижал ладонь к лицу. Ту самую ладонь. Вновь зажмурился и стиснул зубы, прокручивая в памяти недавние события.

Кадрами киноленты в сознании мелькало то, что навсегда… на гребанную вечность отпечаталось у него на подкорке – Стеклова в объятиях Клюева.

Да, план с Машкой вышел из-под контроля. С треском провалился.

Но почему? Почему в этом замесе на главных ролях оказалась ее старшая сестричка? Мало того, что Никитос перепутал спальни девушек, так еще и в кровати у Аньки побывать умудрился. А потом? Что эти двое творили потом? Он же поцеловал ее! У всех на виду!

«Конченный идиот!»

Вадим скривился. Его чуть не вырвало от омерзения. И тогда, и сейчас.

«Вот как? Как защитницу-Аннушку вообще можно было поцеловать?»

Нет, она не уродина, конечно. Вовсе нет. Совсем напротив. И все же…

«Зачем это потребовалось?»

Ответ напрашивался сам собой:

«Никитос просто спятил!»

И все, что произошло после, лишь подтверждало эту версию.

Ибо никак не укладывалось в голове. Клюев откровенно тискал Аню.

А она вместо того, чтобы сопротивляться… вырываться… кричать…

«Терлась об него, как оголодавшая… сучка! Это как же нужно отчаяться, чтобы вешаться на любого, кто внимание обратит? Самоуважения ноль! Гордости тоже! Как это развидеть? Как из памяти стереть? Мерзость!»

Но вопреки доводам разума, Вадим никак не мог остановить поток воспоминаний, проносящийся перед мысленным взором. Он вновь находился там. С ними. Сражаясь за дыхание, наблюдал за тем, как Аня бесстыдно цепляется за пряжку ремня на джинсах Клюева. Как призывно улыбается ему, и… медленно ведет своими коготками по его торсу. Снизу вверх.

Вадим вздрогнул всем телом, будто наяву чувствуя прикосновение Стекловой. Только уже… к своему животу. К своей груди. К спине.

От остроты ощущений у него перехватило дыхание. Внутренности стянуло тугим комком. Мышцы прострелило чем-то немыслимо горячим. И лишь спустя пару секунд Вадим понял, что… ни хрена ему не кажется. Его реально кто-то обнимает со спины, и собственнически шарит по торсу ладонями.

«Твою мать!»

Рефлекторно распахнув глаза, он вперился в зеркало, висящее напротив раковины, у которой стоял. Там же и схлестнулся взглядами с Ксюхой.

- Все хорошо? – прошептала она, продолжая свои монотонные действия.

- Угу, - машинально кивнул Вадим, просто подыхая от чувства вины.

«О чем я думал? – ужаснулся вдруг. – О чем я только что думал?!»

Теперь, когда наваждение развеялось, подобные фантазии казались ему больными. Преступными. Ведь… Ксюха была ему очень дорога.

В здравом уме он никогда не поступил бы с ней так подло. Они знали друг друга с детства. Можно сказать, росли вместе. Их семьи тесно общались. Отцы сотрудничали по бизнесу. А мать Ксении – Вера Константиновна, была лучшей и единственной подругой его матери – Жанны Игоревны. Когда стал известен ее страшный диагноз, и