Петр Чайковский: Дневники. Николай Кашкин: Воспоминания о П.И. Чайковском - Петр Ильич Чайковский

Григорьевич и его лихорадка. Его пароход. Икра. Черепаха [172]. Возвращенье. Обед. Ипполит повез в сад, в Дубки (Тихон, прогулка пешком). Чай дома. С Соней в соборе. Андреево стояние. Винт со старушкой. Ипполит, готовый ежеминутно на сцену. Ужин. Рассказы Ипполита о его похождениях.

27 марта. Встал рано. Чай с Ипполитом. Простился с ним. С Соней на вокзал. Долгая история отъезда. Уезжаю под впечатлением особенной симпатии к Соне. Вдоль берега моря. Вдоль реки Синявки. Бравый отставной военный и его беседа о лошадях с козаком. Ростов. Красиво. Обед с Алёшей на станции. Кресельный вагон. Путеец и его не то супруга, не то любовница. Ужин в вагоне. Чтенье. Спать лег рано.

28 марта. Владикавказ. Ст[анция] Минеральные воды. Перешел было в вагон прямого сообщения, но оказалось, что нужно сесть на прежнее место. Татарка. Несимпатичный даровой пассажир. Поляк. Неудобно и жарко. Горы. Тащились до бесконечности. Типичные фигуры татар и вообще туземцев. Дивная погода. Эльбрус. Небесное явление в вагоне 3‐го класса, в бурке. Владикавказ. Плохая гостиница. Послал армянина-комиссионера на почту. Пошел обедать. Комиссионер пришел объявить, что коляска будет лишь в воскресенье. Огорчение. Генерал-балагур. Жандарм и девица. Жид-хозяин. Прогулка с Алёшей по бульвару. Один. Дома. Раздражаюсь. Чай. А все-таки одиночество лучше. Алексей поехал со мной, по всему видно, ради аферы, а вовсе не по тем чувствительным мотивам, в которые я сдуру поверил было.

29 м[арта]. Погода великолепная. Горы видно ясно. После чая и устройства дела с коляской на завтра я пошел гулять в самом лучшем настроении. Попал в церковь к обедне с причетниками. Дебют диакона. Он конфузился, терялся, решительно не знал, что ему делать. Было жаль и странно, но и смешно. Старик батюшка с носовым звуком. Причетник-армянин. Вообще вынес сильное впечатление от новизны обстановки в этой литургии. Дома писал письма. Завтракали с Алёшей в гостиной (!!!). Ходил один по шоссе по направлению к горам. Русские дети. На возвратном пути сцена несчастной, избиваемой лошади. Встретился на бульваре с Алёшей, который забыл передать мне ключ, и, вернувшись в гостиницу, я не мог попасть в свой номер. Пришлось идти из дому. Нанял фаэтон и поехал по шоссе к маленькому укреплению у впадения речки (не помню название) в Терек. Дорόгой симпатичный извощик-саратовец рассказывал мне много интересных вещей относительно здешней этнографии, или, как он выражался, «про разных религиев». Эта двухчасовая прогулка была очень приятна. Дома застал Алексея в особенно веселом настроении духа. С ним обедал. Его веселость скоро сделалась несносной, ибо он или глупо спорил, или глупо хохотал неизвестно чему. Расстроил меня совершенно. Походили по бульвару и посидели. Еще хуже. Отправил его. А когда возвратился, он уже лежал и сообщил мне, что у него опять… болит. Окончательно расстроен. О, Господи!..

30 марта. Млеты. Последняя ночь в гостинице Франция была ужасна. Постель невозможная, блохи кусали немилосердно, тоска и отвращение душили меня. В 6 час[ов] встали. В 7 явился симпатичный кондуктор. Сборы. Начали. Выехали в 8‐м часу. Первая ст[анция] Болта, – переезд 12 верст. Кондуктор оказывается невероятно молчалив, именно такой, какого мне нужно. Ямщик едва отвечал на 2 мои вопроса. Далее было все то же самое, т. е. как кондуктор, так и ямщик казались немыми. Вот что я люблю в путешествии. Несносная болтовня какого-нибудь неаполитанского гида, ничего не зная. Погода была чудная. Чем дальше, тем становилось красивее, интереснее и холоднее. После Ларса (2‐я станция) началось знаменитое Дарьяльское ущелье, с замком Тамары, бешено мятущимся Тереком и т. д. На Казбеке легко пообедал. Тут пришлось надеть шубы, ибо мы очутились в области снега. Вообще вся эта дорога напоминает мне дорогу в Давос. После Коби мы поднялись невероятно высоко, благополучно переехали место, где недавно завал был и где работали какие-то восточные индигены с очками или черными тряпками на лице, и после Годоура стремительно спустились в Млеты. Дорога дивная. Здесь нам дали 2 царских комнаты, на вид необычайно симпатичные и чистые, и я, после владикавказской мерзости, почувствовал себя очень приятно. Заказал обед. В ожидании его ходил по балкону (веревки). (Видел, как попутчики наши: офицер, жена его в офицер[ском] пальто и баба-кухарка – продолжали героически путь на перекладной.) Подали мне обед, очень простой и вкусный. Пили с Алексеем чай. Балагур слуга-иммеретин с характерным восточным выговором. Англичанин. Дама. Лег спать в 9.

31 марта. Спал хорошо. Встал в 6; уехали в 7½. Всю дорогу я глубоко наслаждался. Пассанаур (внизу; церковь; могила Коли Тихменева). Спуск к Душету изумительный. Погода, езда, все было хорошо. Только еда в Душете плохая. В Мцхет приехали в 1½. По уговору я должен был ждать Паню [173] и Толю [174], но очень испугался бесконечного ожидания и решил ехать на лошадях. Приехавши в Тифлис, узнал, что они поехали! Оделся. Чай. Разговоры с няней. Татуся [175] очень понравилась. Съездил погулять в город. Вскоре после моего возвращения они приехали. Беседа. Ужин. Пьянство слуг. В общем Тифлис мне очень нравится, и увидать своих было в высшей степени приятно.

1 апреля. Погода с утра славная, потом немного испортилась. Пил чай с Толей. С ним же вышел, и частью пешком, частью конкой добрались кругом к Окружному Суду. Оттуда я пошел от дворца вверх и долго бродил по различным улочкам и переулочкам. И в Майдане (народно-туземном квартале) был. Завтракал с Паней и Танюшей. Разговор с Паней о ее отношениях к Толе. Прогулка в саду. Иванов [176] и Корганов [177]. Письма. Коля Переслени [178]. Перед обедом, в ожидании Толи, сидели на балконе и смотрели на проезжих. Обед. Посещение бани Мирзоева. Оригинальное зрелище ломанья. Серная вода. Мне было как-то странно и скорее неприятно. Чай дома.

2 апреля. День серый, дождливый. После чая читал статью Sarcey о Толстом и едва сдерживал рыдания… от радости, что наш Толстой так хорошо понят французом. Ходил голоду. Возвратился с шампиньонами к завтраку. Переоделся и пошел к Иванову. Его жена и другие, певицы и артисты. Горский. У агента франц[узского] пароходства. Дома. Обед с Гаккелем [179]. Симфонический концерт. Симфония (3) Бетховена. Моя серенада. Смирнова. В Средней Азии Бородина. Меня вызывали – не вышел. Дома чай с Колей и Коргановым. Разговоры о музыке и музыкантах.

3 апреля. Чудная погода, но на улице грязно. После чая и чтения газет пошел в город и вернулся к завтраку, на коем и Толя присутствовал. Писал письма и много