Мне приснилась война - Роберта Каган

а могут в семьях по соседству. Но в любом случае половинкам суждено найти друг друга, чтобы снова стать одной душой. Вот почему они башерт. Наоми, с первого дня, как я тебя увидел, я знал, что ты моя башерт. Я заглянул в твои глаза, моя душа дрогнула и сказала: вот она, твоя вторая половинка. Ты ее нашел. Она – единственная, с которой ты станешь целым. Поэтому никогда ее не отпускай. Вам суждено провести жизнь вместе, и в этом случае вы всегда будете счастливы.

– Я не могу больше этого слушать. Я ухожу. Прости, – сказала она, подхватила свою корзинку и побежала домой. На бегу у нее текли слезы. Он затронул ее душу, и грандиозность этого чувства приводила Наоми в ужас.

Вернувшись домой, она начала судорожно наводить повсюду порядок. «Мне надо чем-то занять себя», – думала она. Но сколько ни старалась, не могла забыть слов, сказанных Эли в тот день, когда они стояли на поле золотистой травы, качающейся под ветром, и солнце освещало их с небес.

Шли дни. Она делала все, чтобы изгнать его из своих мыслей. Но чем сильнее старалась, тем больше о нем думала. Он стал являться ей во снах. И вот настал момент, когда она поняла, что больше не может этого выносить. Поэтому она проследила, когда Эли входит и выходит из иешивы, и однажды утром, отправив Хершеля на работу, дождалась его за углом, где ее не могли видеть. Когда Эли подошел к двери, она с радостью увидела, что он один.

– Эли! – позвала она еле слышным шепотом.

Тем не менее на звук ее голоса он сразу обернулся.

– Наоми?

– Да. Я должна была тебя увидеть. Я все время думаю о том, что ты сказал.

Он протянул руку и коснулся ее руки. Она задрожала, но не смогла отдернуть пальцы. Ни один мужчина, кроме мужа, никогда не дотрагивался до нее, и ладонь Эли горела, словно в огне, разжигая ее страсть.

– Мы можем встретиться завтра утром?

Наоми кивнула. Она сама не могла поверить, что согласилась. Если бы родители увидели ее сейчас, они были бы ошеломлены. Муж пришел бы в ярость. Друзья отвернулись бы от нее и ее семьи. Но Наоми знала: каковы бы ни были последствия, она встретится с ним.

– Где? – спросила она тоненьким голоском.

– Там, где мы в прошлый раз виделись, на поле.

«Я не должна. Знаю, что не должна, и ты это знаешь. То, что мы уже сделали, и без того плохо. Я знаю, что ты меня хочешь. Я тоже тебя хочу. И мы оба знаем, что это запрещено. Что я здесь делаю? Ничем хорошим это точно не закончится. Я должна вернуться домой, к мужу, к моей нынешней жизни». Но когда их взгляды встретились, ее сердце растаяло.

– Я приду. В одиннадцать?

– Да, я буду там, – сказал он, впиваясь в нее глазами. А потом развернулся и отошел, оставив ее дрожащую, перепуганную и в то же время счастливую.

Всю дорогу до дома Наоми бежала. Надо было скорее вернуться домой и заняться ужином. Но, вступив в местечко, она сбавила шаг. Наоми знала, что если ее увидят бегущей, то заинтересуются, что случилось. Оправив платье, она быстрым шагом двинулась к дому. А подойдя к крыльцу, заметила, что дверь чуть приоткрыта. Ее пронзил укол страха. «Кто в моем доме? Хершель раньше вернулся с работы? Может, он заболел? Или случилось что-нибудь ужасное?»

Наоми взбежала на крыльцо и замерла на пороге.

– Хершель? – позвала она.

– Хершель еще не пришел. Он пораньше отпустил меня с работы. Поэтому я зашла починить шов на брюках, которые были на нем вчера. Я заметила, что шов расходится, – ответила Фрида.

Наоми обожгла ее гневным взглядом.

– Ты вошла в мой дом, когда тут никого не было?

– Я всего лишь исполняю обязанности жены, которыми ты пренебрегла. Где ты шлялась? Почему бегала по городу вместо того, чтобы заботиться о муже? Ты полдня отсутствовала, а вернулась всего лишь с корзинкой грибов? Очень странно, Наоми.

– Куда я хожу и чем занимаюсь – не твое дело. Ты не имеешь права входить в мой дом и брать вещи моего мужа из шкафа. Да как ты посмела!

– Будь ты хорошей женой, мне не пришлось бы этого делать.

– Убирайся из моего дома. Сейчас же! – крикнула Наоми.

– Ты совершаешь ошибку, отказываясь от моей помощи. Ты об этом пожалеешь. Я тебе обещаю, – пригрозила Фрида, подхватывая свою сумочку и выходя за дверь с высоко поднятой головой.

Наоми упала на диван. У нее было такое чувство, будто ее обокрали. «Почему Фрида никак не оставит меня в покое? Я боюсь, что она пойдет за мной и узнает про нас с Эли. И я не сомневаюсь, что она использует эту информацию, чтобы попытаться отбить Хершеля. Но еще я знаю, что это не сработает. Она не интересует его. И все равно последствия для всех будут ужасными. Просто ужасными. Она считает Хершеля редким сокровищем, но в действительности совсем его не знает. Ничего не знает о нем. Однако она опасна, потому что уверена, что знает все».

Хершель даже не заметил, что Наоми обеспокоена. Он никогда не заглядывал ей в глаза, чтобы проверить, как она себя чувствует и не мучает ли ее что. Как всегда, он съел свой ужин и, ни слова не сказав, прошел в гостиную, где уселся в кресле и стал читать.

Прежде чем взяться за уборку на кухне, Наоми взглянула на него из маленького коридорчика, ведущего в гостиную. Он даже не заметил, что она стоит и смотрит на него. С серьезным лицом он изучал свой юридический справочник. «Наверное, что-то по работе», – подумала Наоми. Внезапно перед ее мысленным взором встало лицо Эли. Ей было стыдно, потому что она представила себе соитие с ним. В воображении его глаза смотрели в ее глаза, лучась страстью и желанием, от которых у нее захватывало дух.

Хершель что-то буркнул над справочником. Осознав, где она находится, Наоми внезапно устыдилась. Ее лицо стало красным и горячим, она развернулась и быстро прошла на кухню, где начала яростно все убирать. Тем не менее ее мысли снова вышли из-под контроля, и на этот раз она вспомнила их первое соитие с Хершелем. Это было мучительно и неловко; все проходило в специальной комнате в синагоге, предназначенной для новобрачных – их первого сексуального контакта. Гости свадьбы сидели в зале для банкетов. Они ждали, когда Хершель вынесет простыню с пятном крови,