Женщин обижать не рекомендуется - Валентин Черных

-- Да, -- подтвердила Анюта. -- Ты в десятке. Между восьмым и девятым местом.

-- А кто на первом? И кто эти места определяет?

-- На пером твоя подруга Римма. А определяют мальчишки-выпускники. Хотя странный у них вкус. Римма не отвечает международным стандартам: задница у нее ниже коленок, грудь -- как у дойной коровы. Нет, не понимаю я пока мужчин.

-- Идите завтракать, -- позвала мать.

Мать приготовила мне и Анюте привычную яичницу с колбасой. Закупала продукты и готовила мать. Не знаю как, но ей удавалось уложиться в свою зарплату старшей медсестры. Моя зарплата и случайные подработки откладывались на летний отдых и самые необходимые покупки. Включая телевизор и открывая холодильник, я всегда боялась, что однажды экран не засветится, а холодильник окажется размороженным. На деньги, которые я получила от отца, я купила когда-то телевизор и холодильник. И в будущем ничего хорошего не просматривалось, на увеличение зарплаты учителям я не рассчитывала, а в чудеса не верила. Боже мой, какая тоска откладывать годами деньги на мебель, на хороший утюг, на видеомагнитофон. Молодые учительницы мечтали найти работу в преуспевающей фирме, выйти замуж за преуспевающего бизнесмена. Я тоже мечтала, но после тридцати стараясь об этом не думать.

О том, что случилось в эти три дня, я тоже стараюсь не думать, чтобы не сглазить.

Я уже давно жила по принципу: делай все, что можешь, и будь то, что будет.

-- Синий "Мерседес" у подъезда, -- сообщила Анюта, выглянув в окно.

Пока Коля помогал грузить вещи, Анюта прохаживалась возле машины, поглядывая на окна, надеясь, что подруги увидят, на каком автомобиле она уезжает, но подруги в это раннее утро еще спали.

Мать села на переднее сиденье. Все эти дни она не спрашивала об отце. Если бы я все рассказала, она могла бы высказать свое мнение, но ее мнение меня не интересовало.

На вокзале Коля взял носильщика, который внес вещи в вагон. Я попыталась расплатиться, но Коля сказал:

-- Не надо. Фирма оплатит, -- и потребовал у носильщика квитанцию, которой у того не оказалось.

-- Потеряешь работу, -- спокойно сказал Коля на возражения носильщика о его жлобстве.

Уже в вагоне мать напомнила мне:

-- Я жду тебя через неделю.

-- Не жди, -- ответила я ей. -- Я или буду помогать отцу или пойду торговать овощами, иначе мы эту зиму не сведем концы с концами.

-- Ну, а за помощь-то он тебе платить будет?

-- Мать, -- сказала я ей, -- если бы ты заболела, неужели бы ты платила мне за то, что я ухаживаю за тобой?

Мать не нашлась, что ответить.

Я попрощалась, и мы с Колей пошли к платной стоянке, на которой Коля поставил "Мерседес". Носильщик прибежал, когда мы выезжали.

-- Подавись, -- он протянул квитанцию.

-- Извинись, или не возьму, -- ответил Коля. -- А то, что я не взял, ты не докажешь, свидетелей у тебя нет, а у меня есть, -- и тронул машину.

-- Извини, командир, -- выдавил из себя носильщик.

-- Где ты этому научился? -- спросила я.

-- У Ивана Кирилловича, вашего отца. Я у него многому научился.

Я тогда впервые подумала, что я-то сама у отца научилась немногому, хотя, как выяснилось потом, я взяла у него главное -- характер.

x x x

В офисе меня уже ждали Настя и Малый Иван. Мы прошли в комнату отдыха, и Малый Иван вложил мне в ухо крохотный наушник, спрятал шнур в волосы и начал объяснять.

-- Ты слушай и молчи. Когда тебе будет нужно что-то сказать, я подскажу. Но в объяснения не вдавайся. Только реплики.

-- А если они услышат твои подсказки?

-- Это услышать невозможно. Проверим.

Малый Иван ушел в свой кабинет. Я пока поправила бант на блузке, причесала волосы и услышала голос Ивана.

-- Так слышно или усилить громкость?

-- Слышно. А если это устройство отключится?

-- Извинись. Объяви перерыв. Или нажми красную клавишу, и Настя тут же тебя вызовет вроде бы к телефону. Система немецкая и хорошо отлаженная.

Я сидела в комнате отдыха и ждала сигнала Насти. Наконец загорелась красная клавиша.

-- Все собрались, -- сообщила Настя.

Я досчитала до тридцати и вошла в кабинет. Сове директоров был в полном составе.

-- Доброе утро, -- сказала я.

-- Доброе утро, -- ответили мне.

Некоторые добавляли: Вера Ивановна или госпожа президент. Я вдела на лицах усмешки, иронию, снисходительность.

-- С этого дня, -- сказала я, -- несколько меняется начало утреннего ритуала. Вы привыкли, что вами руководит мужчина, теперь перед вами женщина. Когда входит женщина, мужчины обычно встают. Отрепетируем раз и навсегда.

Я вернулась в комнату отдыха, вышла снова и сказала:

-- Доброе утро.

Все встали, но ответил только Заместитель.

-- Доброе утро, Вера Ивановна.

-- Доброе утро, Александр Петрович! Начинайте совет.

Я добросовестно пыталась понять суть спора, который тут же возник между Ржавичевым и Бессоновым, но ничего понять не могла. Заместитель делал пометки и не вмешивался в спор. И тут в наушнике я услышала голос Малого Ивана.

-- Чего они топчутся на одном месте? Этими разработками службы займутся в рабочем порядке.

-- Не будем топтаться на одном месте, -- сказала я. -Этими разработками службы займутся в рабочем порядке.

И сразу возникла пауза. Теперь все смотрели на Заместителя.

-- Я согласен с Верой Ивановной, -- спокойно отреагировал Заместитель. -- Продолжим.

Вставали и говорили директора. Некоторые отделывались короткими фразами: что сделано и что будет сделано в ближайшее время.

Длиннее и пространнее всех говорил Бессонов.

-- Полная херня, -- услышала я в наушник.

-- Полная херня, -- повторила я, спохватилась и сделала попытку поправиться. -- Извините, я хотела сказать -- полная ерунда. Бессонов, что вы предлагаете конкретно?

И снова повисла тишина, все смотрели на меня.

-- Я все сказал, -- ответил Бессонов поспешно.

-- Даже я, полная дилетантка, поняла это, -- сказала я, забыв о предостережении Малого Ивана отделываться только репликами. Я не знала, что говорить дальше. Но меня выручил Нехорошев.

-- Когда член совета директоров уже в течение года несет полную херню, здесь я согласен и по сути, и терминологически с исполняющей обязанности президента компании, ему надо сказать об этом прямо. Очень жаль, что никто из нас на это не решился раньше.

Заместитель молча выслушал Нехорошева и, будто ничего не произошло, сказал:

-- Переходим ко второму вопросу о договорах.

Офелия должна была появиться уже минут двадцать назад. Я нажала красную клавишу, и раздался голос Насти:

-- Слушаю вас, Вера Ивановна.

-- Юрист появился?

-- Да.

-- Попроси ее.

Офелия в кофточке на бретельках, с открытыми загорелыми плечами, в мини-юбке вошла в кабинет, улыбнулась и села у стены.

-- Представляю, -- сказала я. -- Офелия Кочарян, специалист по морскому праву. Кандидат юридических наук.

Насчет кандидата я слегка преувеличила, защита диссертации Офелии должна быть только в сентябре. Директора молча рассматривали обилие женской плоти.

-- Простите, -- сказал Заместитель, -- в компании есть юрист.

-- Она очень занята, -- ответила я. -- Вчера я попросила объяснить мне некоторые пункты договора, и мне, исполняющей обязанности президента компании, юрист ответила, что она не консультант по ликвидации моей юридической безграмотности. Не думаю, что в первые дни своей работы каждый из здесь присутствующих сразу разбирался в договорах, а мне придется в них разбираться, поэтому я пригласила консультанта. Юристы стоят нынче дорого, так что компании придется потратиться.

Заместитель посмотрел на юриста компании. Тяжелый был у него взгляд, нехороший. Я приготовила несколько заготовок на случай, если юрист компании попробует совету директоров сообщить о моей полной юридической беспомощности, но юрист встала и сказала:

-- Вера Ивановна, примите мои извинения, я была не права.

-- Да, вы были не правы, -- подтвердила я. -- В подобном конфликте кто-то из конфликтующих должен уйти. Я два месяца, согласно приказа, уйти не могу, но мне двух месяцев вполне хватит, чтобы уволить вас, если мы не сработаемся. И следующее! Вопрос о договорах обсуждать всему совету директоров слишком расточительно. Я попрошу остаться Ржавичева и Нехорошева. Все свободны.

Директора выходили из кабинета молча, остались Нехорошев, Ржавичев и оба юриста.

-- Вы тоже свободны, -- сказала я юристу компании.

-- Но я составляла договора, и могут потребоваться мои пояснения.

-- Если потребуются, я вас приглашу.

За этот день я поняла, что хорошо составленный договор -это почти гениальная драматургическая заготовка, в которой учтены, предусмотрены и перекрыты сотни возможных ходов партнера. Я еще раз пожалела, что не стала юристом. В конце рабочего дня я предупредила Настю и Малого Ивана, чтобы они задержались на работе. По сегодняшнему заседанию совета директоров я поняла, что Заместитель в эти два месяца будет ко мне относиться по принципу: чем бы дите не тешилось, лишь бы не плакало. Помощи я от него не получу. Но за два месяца могут быть упущены возможности, которые компания не восполнит и за годы. И я прямо спросила Малого Ивана: