Письма - Винсент Ван Гог

этими двумя этюдами с огромным удовольствием. Так же как я получал удовольствие от того, что я видел в Схевенингене: большая плоская равнина в дюнах утром после дождя, трава, очень зеленая, и черные сети, разостланные огромными кругами, создающие на земле глубокие красно-черные и зелено-серые тона. На этой мрачной земле женщины в белых чепцах и мужчины сидели, стояли и перемещались, словно странные, темные тени, расправляющие или чинящие сети.

С нетерпением жду осень. В это время я определенно буду много писать и того, что я наметил. Особенно я хочу уловить эффект желтой листвы, которая так придает удивительное сияние зеленым стволам деревьев, растущих на пляже, и фигурам.

3 сентября 1882

228

На этой неделе я написал вещь, которая немного, уверен, воскресит в памяти твои впечатления о Схевенингене, каким он был, когда мы гуляли там с тобой вдвоем. Большой этюд с песком, морем, солнцем и бескрайним небом нежно-серого и теплого белого цвета с единственным маленьким нежно-синим пятнышком, пробивающимся сквозь облака. Песок и море светлые, так что все вокруг становится золотым и оживляется броскими и необычно окрашенными маленькими фигурками людей и рыбацкими парусниками, которые вносят дополнительные оттенки в изображение. Сюжет такой: на рыбацком паруснике только что подняли якорь. На берегу стоят лошади наготове, которых сейчас впрягут для того, чтобы они стащили парусник в море.

Я вложил в письмо небольшой набросок этого этюда. Мне пришлось потрудиться над ним; я хотел написать его на дереве или на холсте. Я пытался сделать этюд более красочным, более глубоким и звучным что касается цвета.

Лес начинает выглядеть совсем по-осеннему, в нем я наблюдаю такие эффекты, которые очень редко можно увидеть в голландской живописи.

Вчера вечером писал узкую полоску лесной земли, покрытую высохшими и сгнившими буковыми листьями. Земля там состоит из более светлых и более темных оттенков красновато-коричневого, которые еще более усиливают отбрасываемые деревьями тени – полосы то слабые, то отчетливые, хотя и частично стертые. Проблема – и я решил ее с трудом – состояла в том, чтобы получить такую глубину цвета, которая передавала бы невероятную мощь и твердость земли. И пока я писал, я заметил, как много света осталось еще в темных местах; необходимо было передать свет, передать глубину и насыщенность цвета. Получилось нечто похожее на гобелен, роскошнее которого трудно вообразить – земля глубокого коричнево-красного цвета в сиянии осеннего вечернего солнца, приглушенном стволами и листвой деревьев.

Из этой почвы пробиваются молодые буки, на которые с одной стороны падает свет, отчего они приобретают сверкающий зеленый оттенок, а с той стороны, куда ложится тень, эти стволы черно-зеленые.

Позади этих стройных стволов деревьев, позади и коричнево-красной почвы – небо, очень нежного, голубовато-серого теплого, с едва уловимой синевой оттенка.

Напротив этого слегка затянутый туманом бордюр зелени, паутина, сплетенная из небольших деревьев и желтоватых листьев. Несколько фигурок людей, собирающих хворост, передвигаются вокруг, словно темные, таинственные тени.

Белый чепец женщины, склонившейся, чтобы поднять сухую ветку, неожиданно вырисовывается на фоне глубокого красновато-коричневого цвета земли. Куртка ловит свет – тень падает, темный силуэт мужчины появляется над пролеском. Белый чепец и грудь женщины, кепка и плечи мужчины принимают отчетливые очертания на фоне неба. Эти фигуры значительны и полны поэзии – в полусвете глубоких теней они выглядят как огромные терракотовые фигуры, смоделированные в мастерской.

Писать это было тяжелой работой. Я использовал полтора больших тюбика белил, чтобы написать землю, и поскольку земля очень темная, я добавлял красный, желтый, коричневую охру, черный, сиенскую коричневую, бистер, в результате получился красновато-коричневый тон, варьирующийся от бистра до глубокого винно-красного и до бледного, золотистого, почти красноватого. На земле также мох и полоска свежей травы, которая улавливает свет и ярко сияет, и правильно передать это очень трудно.

Однако эти эффекты далеко не последние, мне приходится быстро работать. Фигуры написаны несколькими уверенными мазками жесткой кисти. Меня поразило, насколько прочно эти маленькие стволы укоренились в почве. Я начал было писать их кистью, но поскольку поверхность земли уже была густо покрыта краской, кисть буквально утопала в ней, и тогда я выдавил краску из тюбика прямо на стволы и корни и с помощью кисти слегка отмоделировал их.

Как я пишу, и сам не знаю; прихожу и сажусь перед чистым холстом, напротив картины, которую уловил мой взгляд, смотрю на то, что передо мной, и говорю сам себе: «Этот белый холст должен стать чем-то».

Как видишь, я полностью поглощен живописью. Я погружаюсь в цвет – до сих пор от этого воздерживался и не жалею об этом.

Как ты видишь из этого наброска с марины, в ней присутствуют золотистые, мягкие эффекты, а лес выражает более разумное, серьезное настроение. И я рад, что и море, и лес существуют в нашей жизни.

9 сентября 1882

229

Сейчас в лесах осень, и я переполнен этим.

В осени есть две вещи, которые привлекают меня. Тихая грусть, которая временами чувствуется в падающих листьях, в приглушенном свете, в размытых очертаниях форм, в изяществе тонких стволов деревьев.

Но я также сильно люблю и другую – сильную и грубую сторону осени; эти мощные эффекты света, падающего, например, на человека, который, обливаясь потом, копает землю в полуденный зной.

Я верю, что с помощью живописи смогу достигнуть того уровня, когда начну лучше чувствовать свет, который привнесет совершенно иное измерение моим рисункам.

Я ощущаю в себе творческую силу; уверяю тебя, что наступит время, когда я каждый день буду создавать что-то стоящее на регулярной основе.

[Например, я сделал] беглый набросок картофельного рынка в Нордуоле – интересно было наблюдать толкотню рабочих и женщин с корзинами, только что сошедших с баржи. Есть то, что мне хотелось бы писать уверенно – жизнь и движение, которые присутствуют в таких вот сценах, и типы людей.

Я стараюсь сделать как можно лучше любую свою работу, потому что я очень хочу научиться делать красивые вещи. Но делать красивые вещи – значит кропотливо работать, терпеть разочарования, но не сдаваться.

Вот снова лес вечером после дождя. Не могу выразить, сколь восхитительны эффекты, возникающие в природе – с бронзовым оттенком зеленого и то тут, то там опавшими листьями.

11 сентября 1882

230

Помнишь ли ты, как я писал тебе в прошлом письме, что был на картофельном рынке? Я вернулся домой с множеством набросков, это было восхитительно, но вот тебе пример отношения гаагских жителей к художникам: парень из-за моего плеча, а может быть из окошка, плюнул мне