Их было десять - Александр Александрович Тамоников

А младший лейтенант Оспанов начинал то ругать, то просить солнце поскорее исчезнуть за горизонтом, просил ветер перестать дуть, а снежные тучи проплыть мимо их убежища. Алтын страшно переживал: он хотел как можно быстрее доставить больного товарища к своим. Его мучали сомнения – а что, если погода снова испортится? Вдруг из-за тумана они собьются с пути?

Наконец, воздух стал сереть и сгущаться, поле своей чернотой приблизилось к начинающимся сумеркам – можно было выходить из укрытия.

Оспанов зашевелился на приступке, разминая ноги, командир прикидывал, как им поудобнее вытащить волокуши с больным через дверь, как вдруг за стеной послышалась отрывистая немецкая речь.

Оба разведчика напряглись, разом переглянулись. У каждого в голове мелькнула надежда: может быть, немцы пройдут мимо? Ну зачем им крошечное жилище, где с трудом могут разместиться трое человек, где ни еды, ни дров – ничего полезного, чтобы выбрать избушку в качестве пристанища для отдыха.

Но голоса стремительно приближались, уже было слышно, как шлепают по грязи несколько человек, коротко покрикивает на кого-то старший.

Спрятаться было некуда, совсем маленькое пространство, где ни мебели, ни вещей, один только приступок в верхней части небольшой печи.

Глеб обернулся к Алтыну и приложил палец к губам – молчи, а сам шагнул вбок, вжался в дверной косяк, чтобы немцы не сразу заметили его при входе.

Через минуту дверь распахнулась, и в тесное пространство через узкий дверной проем с шумом попытались протиснуться сразу трое немцев.

Один из них огляделся по сторонам, щурясь в темноте, и выкрикнул:

– Господин фельдфебель, тут ничего нет! Ни кроватей, ни еды, ни дров! И очень мало места, мы не сможем здесь все разместиться.

Тут же взревел другой:

– А ну, пропустите! Черт! Ну и нора! – Низкий приземистый вояка оттащил за шиворот рядовых, чтобы самому влезть в маленькое нутро избушки. Он недовольно протянул, не замечая в сумрачном помещении фигуру за своей спиной: – Ладно, внутри на ночевку останусь я и еще три человека. Нет, черт, мы не поместимся. Двое со мной, они будут стоять в этой крысиной норе! Потом поменяетесь, будете греться по очереди. Пошли за дровами в лес, давайте, шевелитесь. Я продрог до костей, здесь есть печь, ее надо будет растопить.

Под крики командира с десяток фигур в шинелях побрели по полю к лесу. Фельдфебель проводил их суровым взглядом и принялся растирать продрогшие руки, ругаясь под нос.

Шубин осторожно поднял дуло автомата, который они забрали на дороге у патрульных, и ткнул им в спину коротышки-фельдфебеля.

Тот подпрыгнул на месте от неожиданности.

– Подними руки или я стреляю, – тихо произнес капитан по-немецки.

Фельдфебель засуетился, нервно взмахнул руками, попытался повернуть голову, чтобы понять, кто это у него за спиной.

Оспанов мгновенно спрыгнул вниз, ощупал немца и забрал у него оружие – винтовку «Mauser 98k». Потом стянул с фельдфебеля ремень и крепко-накрепко связал ему за спиной руки, так что фриц закряхтел от боли.

Шубин повернул пленного лицом к себе. Пора было пустить в ход другое оружие – разведчик достал нож. Острое лезвие впилось в мягкую кожу на горле фашиста, отчего тот, почуяв ледяную сталь, задрожал еще больше.

Капитан чуть сильнее вжал лезвие в беззащитное горло трясущегося в страхе фрица:

– Я сейчас уберу нож, но знай, я держу тебя под прицелом. Когда вернутся твои солдаты, ты выйдешь к ним и прикажешь сдать оружие, а потом связать друг друга. Ты объявишь им, что вы сдаетесь в плен. Хоть одно лишнее слово – и я стреляю. Либо вы мертвые, либо живые – выбирай.

– Я все сделаю, все сделаю! – забормотал немец. Он трясся от страха до подгибающихся ног.

Шубин приказал:

– Сейчас толкни дверь и встань в проеме. Одно движение или шаг вперед – я стреляю.

Немцы уже шли обратно, неся охапку сухих веток и несколько тяжелых пней. Они радостно переговаривались между собой, предвкушая, как, наконец, окажутся в тепле.

Шубин подтолкнул в спину фельдфебеля:

– Ну! Давай к двери!

Фашист, не прекращая дрожать, толчком распахнул дверь.

– Всем стоять! Стойте, не шевелитесь!

Солдаты замедлили шаг и недоуменно уставились на своего командира.

От щелчка предохранителя, раздавшегося за спиной, фельдфебель почти зашелся в визге:

– Да стойте же, кому говорю! Замрите, идиоты!

Немцы замерли в недоумении, выполняя приказ командира.

– Оружие на землю! Снимайте автоматы, черт вас дери! Быстрее!

Солдаты переглянулись, но подчинились – винтовки и пара автоматов упали на землю.

Фельдфебель едва стоял на ногах, он был так напуган, что забыл, что от него требуется.

– Пускай берут ремни и связывают друг друга, – прошептал за его спиной разведчик и ткнул немца в спину автоматом.

По приказу командира немецкие солдаты начали расстегивать ремни. Они глядели на своего фельдфебеля, не понимая, что происходит, почему он ведет себя так странно. Но все же, подчиненные дисциплине, исполнили приказ – начали связывать друг другу руки.

Когда фрицы были обезоружены и надежно связаны, Шубин и Оспанов вышли на свет из-за спины фельдфебеля.

Глеб выставил автомат, чтобы недоумение фашистов сменилось страхом. На глазах подчиненных фельдфебель позволил Оспанову проделать с собой ту же процедуру – связать руки ремнем.

Капитан Шубин заговорил на немецком:

– Вы все теперь военнопленные Красной армии.

Солдаты переглядывались между собой, будто безмолвно обмениваясь нелепой догадкой, что их так легко взяли в плен всего два человека.

Чтобы ни у кого не появилось мысли поднять крик или сбежать, Глеб подошел поближе и направил ствол автомата на ближайшего солдата. Тот побледнел и затрясся словно осиновый лист:

– Умоляю, господин офицер, не убивайте меня. Я согласен, я же сдался в плен. Выполню любой ваш приказ.

Черный глаз ствола уставился на другого шутце, тот тоже запросил пощады. Так по очереди перед лицом возможной смерти сломались все немцы, каждый уже и думать не мог о сопротивлении. Хотя находились они на своей территории и их было больше, по их опущенным головам и поникшим плечам стало понятно – они приняли случившееся и смирились.

Капитан Шубин встал перед толпой пленных, в темноте он почти не видел их лиц. И все же он снова повторил свои условия, чтобы никто не попробовал бежать:

– У вас есть выбор – расстрел или добровольная сдача. Вы все согласились, что станете военнопленными ради того, чтобы сохранить себе жизнь. Обещаю, что не убью вас и отведу на советскую территорию под нашим караулом. Там вас ждет военно-полевой суд, и я не знаю, какой приговор он вынесет. Но гарантирую, что