Наследие Сири (СИ) - Брай Марьяна

Я пока не решалась выставить свой товар, Севар сказал, что богатые люди будут на рынке ближе к склону дня, когда еще светло, есть торговля, но рынок становится более веселым.

— Что значит веселым? — я не знала этой части мероприятия, и поинтересовалась у Севара.

— Сегодня открытие ярмарки, значит здесь будет большой праздник. Будут танцы и песни, животные и разнообразные диковинки, — Севар было с воодушевлением начал рассказывать, но вдруг брови его снова сдвинулись, — ты же ездила с Браном, Сири, и у тебя было столько рассказов, когда ты приехала, неужели не помнишь?

— Нет, вообще не помню, отец, но очень хочу вспомнить своего мужа и нашу с ним жизнь. — я сделала вид, что сейчас заплачу, опустила плечи и голову.

— Ладно, девочка, будет тебе, — Севар понял, что зря начал этот разговор, — все вспомнишь со временем. Сходи лучше, посмотри, что привезли с местных станов пока нет толпы.

А это что, не толпа? Я и так с трудом пробиралась уже сквозь ряды. Улыбнулась Севару и решила прогуляться. Я отсчитала, что наш ряд пятый от моря. Телеги стояли «спинами» друг к другу, и образовывали коридоры. Между телегами сбоку было не пройти, фермеры таким образом боролись с воришками, да и своего рода маркетинг здесь тоже просматривался — чтобы выйти из ряда, нужно пройти весь ряд.

Ряд из нашей деревни был узнаваем, и людей за время дороги я знала в лицо, и товар был однообразен. Кувшины с олой, сушеные травки, деревянные изделия, кованые крепежи для телег и ворот, тюки с шерстью, сушёное и соленое мясо, шкуры овец и диких животных, похожих на волка. Да, Север беден своими товарами, люди трудятся на износ, чтобы прожить. Но среди северян много улыбчивых людей, они шутят, смеются. Те, кто не может выжить в деревне, уходят в Сорис на заработки, которых хватает только на жизнь здесь, а точнее — на выживание.

Меня интересовали ряды местных, а еще сильнее, самые ближние к морю — ряды купцов из-за Большого моря.

У местных были ткани, фрукты, рыба, украшения, одежда, обувь. Они скупали шерсть у северян практически за бесценок. Одежда стоила дорого, особенно теплая. Куртка из сукна, как у Севара, стоила пять суалов. Это стоимость молодой, еще не дающей молока коровы. Суконные калоши на кожаной подошве, как мои, стоили два суала. Поэтому люди на Севере очень берегли теплые вещи. Я увидела в одном из рядов кожаные туфли. По сути, это были наши балетки, но с толстой подошвой. Я присмотрелась, слоев кожи было достаточно много, и самое радостное — на них был небольшой каблучок, так необходимые ногам эти три сантиметра подъема. Я уже было хотела примерить, но вспомнила про чулки, и не стала снимать их при торгашке. Балетки стоили пять суалов.

Ткани было много, но цветовая гамма не особо радовала. Это был грубый лен, как тот, из которого сшито мое платье, и лен с более аккуратной нитью. Иста просила прикупить и грубого, и красивого, она хотела сшить на лето новые платья для нас, рубахи отцу. Покупать нужно в конце ярмарки, когда цены немного спадут.

До меня донесся сначала этот запах, а только потом крик мальчика, торговавшего рыбой. Он нес на веревках копченые рыбины, и ему приходилось поднимать руки выше головы, чтобы хвосты не тащились по земле. Рыба походила на нашу горбушу, только тело было более длинное. Запах сшибал с ног. Я уже чуть было не купила одну, и цена мне показалась уж очень доступной — всего два рама, а есть ее вдвоем можно целый день. Благо, вспомнила предостережения Севара, что есть здесь можно только то, что скажет он.

Начались телеги с посудой. Глиняная, железная, деревянная, зря Севар не привез деревянную посуду, которую делает, как он сказал, для души и радости. Его работа была куда более изящной, нежели здешняя. Стекла, видимо, в этом мире не было. Ряд с украшениями был больше похож на ларек с фурнитурой для мебели, тут были деревянные пуговицы, броши из сушеных трав, железные чеканные серьги, кое-как, словно детьми согнутые из железа кольца — грубая работа.

Телега с кожей была на этот момент для меня самой шикарной. Пояса разной ширины и качества выделки, сапоги и безрукавки, был даже плащ, который стоил целых десять суалов.

Наконец, добравшись до самых интересных для меня рядов, я в предвкушении отошла сначала ближе к морю, и посмотрела на них издали, и обратила внимание на те столы, у которых толпится больше народу, и пошла туда. Сначала я увидела шелк. Он был хуже, чем одежда на мужчинах, прибывших из-за моря, но это был шелк. А еще, здесь были очень прочные шелковые нитки, веревки. Если шелк мне пока ни к чему, то нитки мне нужны. А еще, я искала что-то, что хоть отдаленно похоже на железные спицы. Стали не было. Но были иглы разной толщины и длины. Нужно обязательно купить толстые, чтобы сшивать связанные свитера и куртки.

Были молоты — железные молоты с рукояткой. Их продавал смуглый мужчина, похожий на нашего сирийца. Видимо, именно таким меня огрели в мой день рождения. Я решилась, и спросила нет ли у него железа как на молоте, только плоского. Я показывала толщину своего большого пальца и размер примерно полметра на метр. Он мотал головой, и выгибал губы уголками книзу, давая понять, что такого у него нет. Кто покупал эти молоты, неужели васары именно здесь берут свое оружие, неужели все вот так просто?

Я не успела досмотреть ряд, так как поднялся страшный шум, и я сквозь толпу рванула к нашей телеге. Когда я с круглыми от испуга глазами прибежала к Севару, он жарил над углями куски рыбы. Огромные, размером с его кулак. Запах стоял просто умопомрачительный. Эта рыба, как он объяснил, очень дешевая, но очень вкусная. Только покупать ее нужно живой, иначе, обязательно купишь тухлятину. Он купил на берегу четыре огромных, длиной почти в метр, рыбы. Он уже почистил ее, и порезал на куски. Одну полностью изжарит, чтобы есть, а три засолит с собой. Нужно будет купить еще десять, а то и больше. А еще нужно купить заморского масла — такого у нас нет. Оно дорогое, но очень хорошее. Соленой, чуть залитой маслом, рыба доезжает до дома очень хорошо, и хорошо хранится. Если вымочить соль, зимой из нее получается отличная похлебка.

Глава 12

Шум, который напугал меня, оказался гвалтом охраны, которая сопровождала людей Тирэса. Это повара и домоправители местного короля, которые обходят ряды, чтобы купить необходимое. В первых рядах идет минис, который собирает плату с телег. Одна телега стоит два суала на все время ярмарки. Это плата за охрану и возможность торговать и ночевать здесь спокойно. Охрана разгоняла горожан и торговцев, которые толпились между рядами, чтобы люди короля быстро собрали деньги и купили все необходимое.

Севар с соседом поставили телеги немного под углом, так, чтобы задние части были прижаты друг к другу, а впереди между ними получился полутораметровый зазор. Так делали многие. В этом уголке организовывали очаг, там варили еду, сушили выстиранные вещи. Севар усадил меня в угол, и выложил рыбу на доску из телеги. У нас закончился хлеб, и ели мы только рыбу. Я урчала как кошка, потому что каши и сладкие клубни — это полезно, а рыба — это вкусно. Севар велел есть сколько я хочу, и тоже заурчал, облизывая пальцы.

Не все покупали олу кувшинами. Один кувшин Севара был примерно двадцать литров. Была мера в треть кувшина. Он отливал в принесенные с собой емкости. Одна треть стоила три суала. Значит, кувшин стоил девять, а у нас их двадцать. Севар хорошо ценил свой напиток, и знал, что до конца ярмарки он все продаст. С рыбой мы выпили по кружке олы. Это был первый шикарный ужин за все пребывание здесь. Рыба и белое сухое вино. Я сидела на доске, вставленной в колеса между телегами, а ощущение от еды было такое, что я сижу в ресторане. Нежнейшее белое мясо было сочным, а на брюшках жирным. Я съела почти два куска, когда гвалт начал приближаться к нашему ряду.

— Сири, срочно доставай свои товары, — Севар бросил в огонь кости, взял котелок с теплой водой, и позвал меня мыть руки. — не бойся, цену на шапки и носки говори, а вот одеяло, спроси, сколько готовы за него дать, но не продавай дешевле трех суалов, если уйдут, они вернутся завтра.