Наследие Сири (СИ) - Брай Марьяна

Отец загнал телегу в мастерскую. Выпряг лошадей, и повел в загон. Мы переносили из телеги узлы с тканями и мои покупки. Бочки и инвентарь Севар оставил в телеге на завтра. Мы торопились в дом, к очагу, чтобы согреться и поужинать вместе.

Гостинцы Севар достал, как только мы сели за стол. Белый сладкий хлеб доехал сухарями, но Юта тут-же разлила чай, и принялась макать в него кусочки, и с наслаждением ела размокшую сдобу. Я достала орехи и фрукты. Груши, как я их окрестила, доехали идеально, и сейчас походили на сорт «Конференция». Они сочились сладким нектаром, как только откусишь твердый, на первый взгляд, бок. Юта была в восторге. Покупки решили разбирать утром — девочки просили рассказать, как прошла продажа связанных вещей.

Когда отец сказал, что одеяла ушли по десять суалов за один, Иста открыла рот. За это время она связала еще десять пар носков, а Юта связала полтора одеяла. Им приходилось вдвоем управляться с овцами, дособрать и высушить урожай травок, починить навес над сеном. Вязали они уже поздно вечером, или в дни, когда дождь не переставал. Овец они выгоняли уже только в теплые и сухие дни. В комнате Севара и Юты теперь жили ягнята — у нас добавилось еще семь маленьких меховых шариков. Юта спала с ними вместе, она соорудила помост из досок к ее постели. Иста не спорила, малыши гадили исключительно на полу. Да уж, отлично, санитарные нормы у нас в доме на высшем уровне, как и быт.

Мы до ночи смеялись, ели привезенные угощения, пили олу. Я заснула с Ютой и Истой в своей постели, они обнимали меня с обеих сторон, и чувствовала, как они любят меня. Севар ночевал с ягнятами. Они, видимо, приняли его за большую и теплую овцу, благодаря свитеру. Проспали все без зазрения совести до светла.

Утром я проснулась одна, девочки уже встали, и грели котлы с водой, чтобы мы могли помыться. Я лежала, и не подавала вида, что проснулась, наслаждалась теплой постелью, мягкой подушкой, и запахом дома. За стенами шел дождь, и значит, у нас есть день, чтобы побыть дома. Юта шепталась с матерью, и торопила разбудить меня, чтобы начать развязывать наши покупки. Иста шикала не нее, и просила приготовить корыто. Девочка глубоко вздохнула и пошла в кухню за деревянной лоханью, практически небольшой лодкой, которая стояла в углу. Я слышала, как она волоком тащила посудину для мытья к центральному очагу. Иста выливала в нее воду из котлов, и шла за водой к реке. Я потянулась и решила, что пора вставать, а еще, у меня была плита, нет, не будет голове покоя, пока я не сделаю очаг

Севар ушел в мастерскую, и там организовал себе баню. Его корыто было больше, чем наше. Он грел воду прямо в нем, кидая в него огромные камни из костра. Вода становилась несколько темноватой, но грелась быстро. Обычно они так и поступали, но Иста знала, что я хотела прозрачную воду. Деревянные ведра даже без воды весили не мало, но она старательно носила воду в котлы, и грела над огнем. Тепло было только возле костра.

Мне не терпелось заняться оборудованием очага. Помывшись, позавтракав, и тепло одевшись, мы с Истой отправились к берегу. Я выбирала крупные округлые камни, и мы переносили их в дом. Гора набралась достаточно большая. Чуть дальше, вверх по реке, нашлась и глина. Домой пришли снова грязные, но довольные. Юта с нетерпением скакала возле нашего мамаева кургана посреди дома. Севар принес из мастерской мой лист железа. Я решила делать очаг очень крепким и широким, с каменным дном. Часть будет накрыта плитой, а часть плитняком, на который сверху можно уложить камней, которые станут тоже своего рода накопителем тепла.

Мы выкладывали камни по периметру, вместо цемента клали глину, а сверху снова камни. Камнями выложили дно в периметре стенок, глина, и снова камни. Потом толстый слой глины, его я выровняла мокрыми руками. Здесь будет топка, а еще, тут можно будет запечь еду на углях, или на поду, можно обжигать будущие глиняные трубы для печи. Когда высота конструкции достигла полутора метров, ближе к передней части положили плиту, за ней положили плитняк. Между ними оставили щель, придет время, и здесь будет труба. Пока так. Очаг должен постоять сутки, а вот завтра нужно будет его протопить, и промазать щели. Я принесла в дом еще глины, а с нашего берега, прямо из-под плотика, песок. Нашла у Севара в мастерской чурку без коры, диаметром сантиметров десять. И уже вечером, под внимательным взглядом Севара замешала массу из глины и песка. Чуть добавляла воды. Налепляла на чурку толстым слоем глину, пробовала снять получившуюся из глины трубку.

Отец смотрел на меня, потом подошел и показал, что можно ее аккуратно разрезать, снять, а потом залепить шов. Решила попробовать так. Получалось не симпатично, да и глина была какой-то не такой.

— Утром отведу тебя к нашему мастеру, который посуду делает, возьми с собой носки, и он научит тебя смешать и обжечь ее правильно — Севар и Юта уже накрыли на стол, и ждали нас, — я правильно понял, ты же обжигать эти штуки хочешь?

Вечером нам пришлось снова помыться, и наконец, разобрать тюки с тканями. Шелк особенно обрадовал Исту. Она хотела из него и платье, и юбку как у жителей поселков, что находятся ближе к Среднему морю. Высокие валенки понравились девочкам, и теперь можно будет не мерзнуть зимой даже на улице. Я достала бобины с шелковыми нитями, иглы для шитья и рыболовные крючки, убрала в сундук. Крючки заинтересовали девочек. Я рассказала, что на них можно поймать рыбу. Заснули уставшими далеко за полночь, но довольными

К гончару меня привел Севар. Его звали Мор. Он попросил его показать мне процесс смешивания глины, чтобы она была пластичной, и обжиг. Сказал, что это нужно для женских игрушек. Он обрадовался носкам, и тут-же надел их. Сказал, что в обмен на новые кувшины для Севара, он бы получил такие для своей семьи. Я обещала сделать, и принести.

Гончар был очень кстати, потому что для посуды нужна глина определенная, без примесей. Если нужно крепче, то песок надо добавить, только мелкий. Гончар показал, как он просеивает его через потертый уже грубый мешок. Песок в огне расплавится, и посуда крепкая, хоть ложись на нее. Мне это и было нужно. Нужна керамическая труба. Он показал мне свою печь, и я поняла, что надо будет рассказать ему о трубах, и передать знания. Но только потом, потом.

Когда гончар выслушал мое предложение, он заулыбался:

— Зачем эти штуковины, девочка, в них же ничего не положишь, не нальешь.

— Потом я вам обязательно расскажу. Сделайте мне много таких труб, а я заплачу, хоть деньгами, хоть носками.

— Пойдем в лес, у меня есть идея, — начал одеваться гончар, и подгонять меня.

Мы вышли из дома, и пошли в сторону леса. Он осматривал деревья, но ничего подходящего не находил. Потом указал мне на деревце, голоствольное — ветки почти на самом верху. Мы срубили его, и волоком притащили домой. Он показал, что кора с него сходит быстро и хорошо. Остается почти ровный, гладкий и сырой ствол. Мы распилили его на полметровые чурки, я топором сняла кору. Потом он повел меня к реке, где у него был практически карьер — яма была знатной, он годы брал из нее глину.

— Вот, только здесь можно брать глину, которая обжигается в камень. Другая рассыпается, или очень слабая посуда получается. Людям каждый год нужны кувшины под олу, а я только хорошие делаю, спроси Севара.

— Я вам верю, Мор. А можно я тоже буду брать глину здесь?

— Конечно бери, ее тут и в глубину, и в ширину, еще на три стана хватит. — он спустился к яме, с трудом отделил от слоя кусок глины. Она была красной, вязкой.

Мы пришли домой, и он показал мне каким должен быть песок. Смешал в большом деревянном корыте ингредиенты, помял руками, показал сколько воды надо добавить. Я пощупала массу, пытаясь запомнить нужную густоту.

Он взял очищенную от коры чурку, намазал немного маслом. Глину он сразу разложил слоем на стол, раскатал нужную толщину, и положил на нее чурку. Обернул вокруг чурки глиняное тесто, и залепил край. Покатал его как пельменное тесто на скалке, и оно стало свободнее, немного велико нашей форме — чурке. Он легко снял получившийся тубус, и поставил передо мной.