Невеста из империи Зла - Эльвира Валерьевна Барякина

Вот я нагуляюсь, накобелюсь как следует, так, может, тебя замуж возьму. Будешь мне обед варить. По диетической рецептуре.

ГЛАВА 6. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА НАШУ КАТОРГУ!

Раздолбанный автобус вез студентов на уборку картошки.

«Она здесь! — удовлетворенно подумал Алекс, заметив на переднем сиденье Марику. — Ну, значит, полдела уже сделано».

Высоко подобранные волосы, изящная шея, родинка, похожая на застывшую каплю шоколада… И опять та самая голубая курточка.

Жека, занявший Мишино место рядом с Алексом, отвлек его от созерцания:

— Так здорово, что ты поехал с нами! — ликовал он. — Из-за тебя нас везут не в простой колхоз, а в образцово-показательный. Там и еда получше, и в общаге небось не так холодно будет.

— Почему из-за меня? — удивился Алекс.

— Ну тебе же надо пустить пыль в глаза! Чтобы у тебя остались самые радужные воспоминания о стране победившего социализма. Мы всегда так делаем: и перед ответственными комиссиями, и перед журналистами, и перед иностранцами. Вот, например, приезжал к нам ваш президент Форд. А у нас вдоль дороги из аэропорта кривенькие избушки стояли. Что сделал первый секретарь? Правильно! Издал распоряжение: избушки сжечь, вместо них навтыкать в снег срубленных елок! Дешево и красиво.

— А как же те, кто жили в этих избушках?

— А им выделили по комнате в общежитии. Ибо не фига позорить родную страну своим убогим жилищем.

 

Миша так и не понял, за каким бесом Алекса понесло на картошку. Чего можно нашпионить в колхозе? Количество комаров на коровью душу? В официальную версию — филологическую экспедицию — он категорически отказывался верить.

«Алекс же сам говорил, что отслужил четыре года в американской армии. Какой из него к черту филолог!» — в тревоге размышлял Миша.

Впрочем, Степанов был не единственным, кому Алекс не давал покоя. Как сговорившись, ребята делали вид, что не обращают на него внимания, и тем не менее разглядывали его исподтишка. Общаться с ним смел только Пряницкий: всю дорогу он что-то нашептывал ему, хихикал и комментировал происходящее за окном. Однако такая вольность не вызывала одобрения у публики. Кто-то считал, что Жека выслуживается перед американцем, кто-то завидовал его смелости.

Особенно на эту тему переживал Миша Степанов.

«Как Жека смеет воровать у меня иностранцев?! — в негодовании думал он. — Это мне поручили следить за Алексом, а не ему!»

Ну да что он мог поделать? Не драться же с ним, в конце-то концов!

Лядова Жекино поведение тоже нервировало. «Про Пряницкого мне в первом отделе ничего не говорили. Неужели он сам, без разрешения, общается с американцем? А вдруг это запрещено?»

Автобус чуть занесло на очередном повороте, и тут за окошком показался дорожный указатель на колхоз «Светлый путь».

— Дорогие декабристы, добро пожаловать на нашу каторгу! — воскликнул Жека.

Тайком от иностранца Лядов показал ему кулак.

«Будут у меня с ними проблемы. Как пить дать, — подумалось ему. — Ну да если что, свалю все на Степанова. В конце концов, это его задача — ограждать иностранца от вредного влияния».

Автобус остановился перед двухэтажным зданием общежития, стоявшем на краю села. Студенты веселой толпой вывалились наружу. На крыльце их уже встречала моложавая женщина с орденом Трудового Красного Знамени на груди.

— Вера Никаноровна, председатель, — представилась она Лядову.

Тот сдержанно пожал ей руку:

— Здрасьте.

— Иностранца-то привезли?

— Привезли. — Лядов поднялся на цыпочки, выглядывая в толпе Мишу и Алекса. — Степанов! Эй! Подойдите сюда!

Никаноровна внимательно осмотрела прибывших.

— Он из какой газеты? — спросила она у Миши.

Но вместо него отозвался сам американец:

— Я не из газеты. Я филолог: изучаю русский народный фольклор.

Профессия «филолог» сразу не понравилась Никаноровне. Было в ней что-то созвучное слову «прокурор».

— Нет у нас никакого фольклора, — на всякий случай сказала она. — Вы лучше сейчас сходите пообедайте, а потом я познакомлю вас с нашим парторгом и он расскажет вам про коммунизм.

Никаноровне уже неоднократно приходилось иметь дело с иностранцами, и по личному опыту она знала, что самое главное — это как следует их кормить: тогда они становятся покладистыми и не жалуются начальству.

 

Никаноровна самолично проследила за расселением студентов в общежитии, после чего их вновь погрузили на автобус и отвезли на поля.

— В правление! — велела она колхозному шоферу Гаврилычу.

Тот услужливо подсадил ее на подножку газика.

— Поедешь как барыня!

— Да с тобой поедешь! — проворчала она. — Ты небось уже с утра нализался: вывернешь меня в первой попавшейся канаве.

У Никаноровны третий день было плохое настроение. В прошлые выходные она ездила в Москву к дочке Зое, и на беду та сводила ее на выставку кошек.

Всякого насмотрелась Никаноровна на своем веку, но такого, чтобы у кошки нос был ровнехонько между глаз, а уши сломаны посередине, она не видала.

— Уродка, что ли? — спросила она дочку. — Поди, мамашка ейная пестицидов нажралась, пока брюхатой ходила.

— Это порода такая! — снисходительно поморщилась Зоя. — Эта кошка четыреста рублей стоит.

Вот тут Никаноровне и поплохело. Весь день и всю ночь она думала о плоскомордой скотине. Мыша ей не словить — это точно. Тогда за что ж деньжищи такие давать?

Это было тем более огорчительно, что Никаноровна вот уже второй месяц пыталась выпросить в районе денег на постройку нового овощехранилища. Но начальство уперлось и ничего не давало. А тут — четыреста рублей за подобное недоразумение природы!

— Ничего ты не понимаешь! — рассердилась Зоя. — За нас за обоих столько не дадут, даже если мы вобьем внутрь носы и сломаем уши.

По дороге домой Никаноровна заехала в район и вновь подняла вопрос об овощехранилище.

— Кошкам носы на лоб натягивать у них деньги есть, а на овощехранилище нету! — горячилась она. — А зимой вы чего жрать будете? Кошек плоскомордых?

Речь Никаноровны произвела должное впечатление, и хоть денег ей опять не дали, но зато пообещали прислать студентов на уборку картошки.

 

Некоторое время Никаноровна и Гаврилыч ехали молча.

— Как думаешь, загубят студенты картошку? — спросила председательша.

— А то! — отозвался Гаврилыч. — Они всегда так делают.

Никаноровна страдальчески поморщилась. Лето было сухое, и план еле-еле натягивался. Конечно, студенты кое-что сделают, наряды закроют, но ведь халтурить будут! Часть урожая в землю втопчут, часть сгноят, часть на