Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник) - Виктор Топоров

Телекомментатор – и чем он знаменитее, а следовательно, и влиятельнее, тем это очевиднее – не политик, а шоумен. Его первоочередная задача – продемонстрировать нам собственное искусство как ритора, только во вторую очередь – обслужить заказчика (владельца или куратора телекомпании) и уж вовсе в третью – выразить личные политические взгляды и пристрастия, если такие у него имеются. Мы можем с недоумением, если не с омерзением, наблюдать, например, за Михаилом Леонтьевым, который славил Лужкова, работая на ТВ-Центре, и принялся проклинать («мочить») его, перейдя на ОРТ. Для самого же Леонтьева это, разумеется, не политическая проституция, а творческий артистизм, проделывал он и то и другое с одинаковым блеском. То есть политическая проституция заложена в самой природе ремесла телекомментатора, а вот блеск исполнения – независимо от личных взглядов и под интересы конкретного заказчика – это и есть профессионализм высшей пробы. При этом каждый раз он демонстрирует амплуа честной девушки, то ли не грешащей, то ли склонившейся к грехопадению буквально в первый раз. Шоумен в роли целителя, проповедника, политического деятеля остается в первую очередь шоуменом. Не зря же все с таким нетерпением ждут момента, когда Березовский прикажет Сергею Доренко «мочить» Путина. Но теоретически вполне возможно и другое: Путин прикажет Доренко «мочить» Березовского.

С Березовским, впрочем, случай особый. Доренко, Леонтьев и главный редактор «Независимой газеты» Третьяков, не говоря уж об Александре Невзорове, несомненно, находятся под сильнейшим личным обаянием БАБа. Они служат ему, но им нравится думать, будто они с ним дружат. Они выполняют его распоряжения, но им нравится думать, будто они всего лишь разделяют его убеждения (и больше того: могут, в свою очередь, ему свои предпочтения навязать).

Березовский платит своим – лучшим из своих – щедро и красиво, при этом держит их на длинном поводке, который (пока не бросишься резко в сторону) можно и вообще не почувствовать. А раз ты его не чувствуешь, то о наличии поводка можно и забыть. Хотя рано или поздно тебе о нем напомнят. Или он напряжется так, что ты почувствуешь его сам.

Доренко ярок и самовлюблен. Ему блистать, злиться, злорадствовать, закатывать истерики на телеэкране необходимо как воздух. А гонорары (о которых завистливо перешептываются) – это, скорее, наркотик: на него можно «подсесть», но от этой зависимости в иных случаях удается и избавиться. Во всяком случае, гипотетическая возможность сохраняется. А политические взгляды? Как представляется, политические взгляды у Доренко все-таки есть, но сводятся они к элементарной формуле «чума на оба ваши дома» или, на худой конец, к строке «власть отвратительна, как руки брадобрея». То есть непременная отвратительность власти (любой власти) служит ему (да и многим другим) нравственной индульгенцией: почему не поработать на одного негодяя против другого негодяя? Важно – для самоуважения – проделать это с блеском и получить лучше большие деньги, чем маленькие. Кстати говоря, тех же правил придерживается отечественный пиар: если кандидат в губернаторы от коммунистов найдет деньги на оплату наших услуг по надлежаще высоким расценкам, то мы с блеском победим любого либерала или, допустим, «медведя», наше дело – блеск, а не идейность, потому что негодяи они все – и коммунист, и либерал, и «медведь».

Самый идейный человек на отечественном телевидении – Николай Сванидзе. Его идея заключается в том, чтобы беспрекословно и, по возможности, изящно служить исполнительной власти, чтобы той ни в коем случае не вздумалось его посадить по итогам какой-нибудь проверки РТР, которым Сванидзе одно время командовал. А посадить там, судя по прессе, есть за что… Но случай со Сванидзе не совсем характерен. Во-первых, он побывал во власти и вернулся всего лишь в комментаторы, то есть ни мостов не сжег, ни концов не зачистил. А во-вторых, как раз перманентная заданность на упреждающее обслуживание исполнительной власти лишает его «Зеркало» надлежащей артистичности, а следовательно, и пропагандистского эффекта, на который рассчитывают хозяева.

Напомню, кстати, что все ведущие комментаторы (а не только Евгений Киселев, которого в этом плане разоблачил или «разоблачил» генерал Коржаков) – выходцы если и не из спецслужб застойного времени, то из организаций и структур, в которых теснейшая дружба со спецслужбами практиковалась и подразумевалась. Выполнение идеологического заказа – как положительного, так и отрицательного (на разоблачения) – впитано ими если не с материнским молоком, то с первой же установочной беседой. Шоуменами им позволили стать только в годы перестройки.

Случай с Киселевым и проще, и сложнее доренковского. Проще потому, что, не обладая природным артистизмом, он вынужден имитировать не только ангажированность (или неангажированность – что, поскольку речь идет об имитации, означает то же самое), но и талант.

Одна киноактриса когда-то раскрыла мне секрет своего успеха: в предсъемочный период я сплю с режиссером, а в съемочный – с оператором.

Киселев зависит не от оператора, понятно, но от сложной иерархической структуры, работающей на его шоуменский имидж. Его, как короля, играет свита – когда он задвигает ее на задний план, очередная передача неизбежно оборачивается провалом. Вместе с тем он един в двух лицах – и как ведущий авторской программы «Итоги», и как один из руководителей (и совладельцев) НТВ. То есть на поводке – длинном или коротком, на этот счет можно спорить – ему приходится держать себя самого.

Политику НТВ (она же, разумеется, политика Гусинского) можно считать более или менее последовательной. Идеалом здесь считается создание либерального государства и гражданского общества. А практически реализуемым приближением к идеалу – либерально-компрадорский режим плюс свобода слова. Березовский и те, кто за Березовским, напротив, тяготеют скорее к буржуазному национализму в рамках управляемой демократии. Здесь, правда, имеется логический изъян: управляемая демократия в состоянии управлять и Березовским, а это представляется ему неприемлемым. Поэтому пиночетовская модель в какой-то мере манит, а в какой-то – отталкивает (или отпугивает) обоих олигархов от СМИ. Точнее – то манит, то отталкивает.

Гусинский строил свои СМИ как бизнес-империю, обладающую в то же время и политическим влиянием. Березовский свои – как недоходные (а то и прямо убыточные) инструменты политического влияния. Наряду с прочим это означает, что СМИ, входящие в МОСТ, и их лицо – Киселев – обязаны быть или казаться респектабельными. Тогда как СМИ Березовского запрограммированы на «отмороженность», правда, освященную призрачным присутствием государства на Первом канале.

При всем риторическом мастерстве обоих ведущих шоуменов, Киселева и Доренко, поменяться каналами, а следовательно, и ролями, им было бы непросто. Аудитория Первого канала существенно многочисленнее, аудитория НТВ – успешнее. В целом силы равны, хотя, что показали выборы, не электорально равны.

Партию влияния выстроил все же скорее Гусинский. Из правящей (в 1996-м) она превратилась в оппозиционную (к 2000-му). Причем оппозиционность эта должна нарастать вплоть до какого-то качественного скачка, взрыва или слома (независимо от природы или направленности самого этого фактора). Березовский с Доренко (а также с Леонтьевым, Невзоровым и Шереметом) выстроили избирателей к виртуальным урнам, природа которых также подлежит уточнению.

Стратегия Первого канала оказалась более удачной – тут и однозначная поддержка войны в Чечне, и антиамериканизм об руку с ура-патриотизмом, и антиолигархический пафос, и, конечно, кандидат в президенты, которому НТВ смогло противопоставить и противопоставляет до сих пор только одноименную куклу. Антиолигархический пафос Первого канала, пусть и наигранный, мог сойти за подлинный, тогда как антиельцинизм НТВ, пусть и подлинный, выглядел – с учетом недавнего прошлого – несколько наигранным.

И все же главную роль сыграло численное неравенство аудитории двух каналов, которую НТВ не смогло компенсировать активностью «продвинутого» меньшинства. Во многом и потому, что само это меньшинство оказалось расколотым.

Первый канал явил стране охлократическое телевидение, рупором и лицом которого и стал Доренко. НТВ пыталось апеллировать к разуму, не сведя концы с концами в собственном прошлом, не говоря уж о настоящем и будущем. Эта растерянность легко прочитывалась на малопассионарном лице Киселева – несомненно, проигравшего в войне за избирателей. Другое дело, что закончилась она без выявления победителя. Или, перефразируя и дополняя Хемингуэя: победитель не получил ничего, а побежденный или вот-вот получит так, что мало не покажется.

Оптимистический момент во всем этом все же наличествует. Еще воспринимая телевизионных шоуменов от политики как властителей дум, учителей нравственности и вершителей судеб, мы хотя бы перестали избирать их в парламент (за одним-единственным «калмыцким» исключением) На практике это означает: жизнь – отдельно, а телевизионные мухи – тоже отдельно, какими бы яркими ни были у них крылышки.