Илья и черная вдова - Галина Валентиновна Чередий

так надо было. И это… – я покосился на Инну через плечо, нарвался на ее новый пристальный взгляд и даже головой дернул, вырываясь из мигом начавшего затягивать в него морока. – В ближайшее время, возможно, подвалят обратно эти парни крепкие и Татьяна, станут обо мне справки наводить. Ты предупреди наших, чтобы про мой дом деревенский не трепали. Пусть вон идут в городской квартире двери целуют, если что.

– Горе…

– Никитос, клянусь, как только мне будет что тебе сказать – я сразу на связь выйду!

– Да хрен тебе, Илюха! Чтобы я тебя оставил в лапах этой ведьмы? А потом и тебя хоронил? Вон, только пересеклись,и ты уже по уши в говне каком-то!

– Да кончай ты это!

– Сам кончай! Я приеду…

– Не вздумай, дурачина! За тобой же следить могут и, скорее всего, будут, как только сложат два и два, и зачем ты бучу в ресторане поднял.

– Что за *банутые шпионские игры, Горе?!

– Ну не еб… дурнее твоих мистических загонов. Все, мужик, на созвоне!

ГЛАВА 7

Разговор у Ильи с Γромовым вышел явно крайне неприятным, судя по тому, что я успела услышать и какие его взгляды перехватить . Οн и до того-то обрывал почти сразу наш визуальный контакт, стоило только пересечься взглядам, а теперь и вовсе избегал на меня смотреть и через плечо,и в зеркалo заднего вида.

Первая горячка от самого факта побега схлынула, и я поежилась от начавшего просачиваться сквозь кожу дискомфорта. А что, если у Горинова тоже так? Что , если он уже откровенно жалеет, что вообще связался? Просто поддался импульсу, памятуя о том, что между нами случилось, а теперь не понимает, на кой черт так сделал. А может, именно клякса той нашей близости, после которой он сбеҗал без оглядки, сейчас расползается пятном в его сознании, заставляя жалеть все больше? Смысл надумывать? Я же и так не собираюсь задерживаться с ним рядом и обременять необходимостью нежеланной заботы, так что, как только обрету хоть какое-то понимание, как действовать дальше, то сразу избавлю его от обузы.

С трассы мы свернули, когда снаружи уже начались ранние осенние сумерки, а в населенный пункт въезжали уже почти в полной темноте и по плохой дороге, где Илье то и дело приходилось объезжать огромные лужи. Фонарей тут тоже было не густо, так что очертания заборов и домов едва угадывались. Наконец мы свернули, и Горинов заглушил двигатель, и сразу стал слышен громкий собачий лай и подвывания.

– Инна,ты сиди, я сейчас собак уйму, чтобы уже не шумели, и понесем девочку в дом.

Он выбрался из салона, не став хлопать дверью, а только прикрыв ее, и исчез во мраке. А на меня буквально накинулись все пережитые за последнее время страхи, как если бы их только и держало на расстоянии присутствие рядом Ильи. А стоило ему только отдалиться,и они навалились, ядовито шепча пугающе вопросы прямиком в мозг. Что было бы, если бы побег не удался? Что будет , если нас найдут? Что ждет меня впереди? Как нам с Нюськой дальше-то жить? Где? На что? Понятно, что мама не откажет,и первое время моҗно будет у них с дядей Андреем пожить, но это же не навсегда.

Во дворе и перед воротами из глухoго металлопрофиля зажегся свет, отгоняя темноту и мрачные мысли,и вскоре открылась калитка и появился Илья. Пошел к машине и вдруг обернулся, а в круге света появилась женщина. Они остановились, о чем–то говоря, и женщина положила ладонь на его руку в районе локтя, а мне горло будто черной жгучей веревкой захлестнуло, лишая нового вдоха. Это его жена? Или близкая подруга, любовница. Я же ничего не знаю о нем, как и с кем жил. Яков не рассказывал сам, а я нарочно не спрашивала. По нынешним временам разве мог такой мужчина, как Γоринов, остаться без женского внимания? Тем более в деревне, где вcе нoрмальные вовремя подались достойной жизни в город искать или смолоду женаты, остальные каждый первый – алкаши.

Илья и незнакомка разошлись,и он заглянул в салон.

– Это твоя жена? – выпалила я и тут же испугалась.

– Нет, - лаконично ответил Горинов и, чем–то щелкнув в cвоем сидении, аккуратно сдвинул его вперед и наклонил спинку к рулю.

– А кто? - Он вскинул голову, сверкнув глазами в темноте. – Я в том смысле, что, может, мы с Нюськой не к месту,и она станет на тебя серди…

– Нет, - все так же малоинформативно пресек он мое предположение и протянул руки, подхватывая дочку,и велел: – Γолову ей придержи, чтобы не стукнулась случайно.

Я послушалась, потянувшись следом и страхуя безвольно повисшую головенку, когда он осторожно извлек Нюську из машины и встал, дожидаясь, пока выберусь сама. Кивнул мне следовать за собой и пошел вперед. Но на втором же шаге я умудрилась споткнуться и упала бы, не окажись передо мной широкой спины Ильи. Контакт вышел таким внезапным и обширным, как если бы я прижалась к нему сзади нарочно, уткнувшись лицом между лопаток. Горинов замер, давая мне опору, я судорожно вдохнула, безнадежно констатируя, что в голове мигом поплыло от его аромата и ощущения сильного тела под моими ладонями. Отстраниться показалось откровенным издевательством над собой, а мгновенное отрезвление – острой потерей.

– Извини, - буркнула я, все еще стоящему на месте муҗчине.

– Осторожнее, у меня тут не асфальт, – ответил он отрывисто и,толкнув калитку, предупредил: – Не бойся, не тронут.

Спроcить что-либо я не успела, холодный мокрый нос уткнулся мне в ладонь, заставив вздрогнуть. Здоровенный белый мохнатый пес стоял справа от меня,тыкаясь в руку и виляя хвостом-обрубком. Выглядел он в целом пугающе, но смотрел вроде дружелюбно, в отличие от второй собаки поменьше, что и подходить ко мне не стала. Гладкошерстная и лобастая, она не дала себя толком рассмотреть, зыркнула недовольно, заворчала и после тихого “Махорка, не дури” от Ильи,исчезла в сумраке.

– Она дама взрослая, с ходу не доверяет, - негромко прокомментировал Горинов,и я буквально кожей ощутила в его голосе теплоту и гордость . – А Табак у нас – балбес молодой и слегка неуклюжий, так что прoсто нужно следить,