Невероятное путешествие из Нью-Йорка в Голливуд: без денег, но с чистым сердцем - Леон Логотетис

меня с ног до головы так, будто я был их непослушным внуком, прежде чем обратиться взором к массивному человеку, только что к нам присоединившемуся.

— Могу ли я помочь вам, сэр? — на его бейдже было указано имя — Макс, и должность — менеджер. Это был тот человек, который мне нужен.

— Без сомнения, можете! — и я рассказал ему историю своих странствий. Он слушал, кажется, заинтересовавшись лысым англичанином. Я сказал ему, что ищу благотворительной помощи: бесплатного билета до Ричмонда, чтобы быть точнее.

Он повернулся к своему товарищу, худому бородатому парню с галстуком бабочкой и планшетом для бумаг. Они обменялись взглядами, возможно, телепатически переговорив вопрос, а затем синхронно повернулись ко мне.

— Хорошо, — сказал он с ноткой улыбки в голосе, — мы дадим вам бесплатный билет.

— Вы шутите!

Он только рассмеялся в ответ. Я обнял его, его объятие оказалось крепче. Я развернулся с намерением обнять и двух пожилых леди, однако, судя по выражению их лиц, они не слишком приветствовали подобные вольности.

Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой: сегодня я должен был пересечь знаменитую линию Мэйсона — Диксона, границу между Севером и Югом, чтобы узнать культуру Юга США и, как я надеялся, в большей степени ощутить на себе американское гостеприимство, в котором я нуждался. Минутой позже я заполучил бесплатный билет до Ричмонда, с пересадкой в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия, где, как мне было сказано, должен был сесть на другой автобус. Мой путь следовал в столицу Соединенных Штатов, являющую собой символ демократии для всего мира, и я попаду туда, не приложив никаких усилий, просто попросив о дружеской помощи незнакомых людей.

Ожидая прибытия автобуса снаружи автовокзала, я разглядывал моих собратьев — будущих пассажиров. Некоторые из них спрашивали меня, куда и почему я направляюсь, и, выслушав ответ, выражали свое удивление, иногда — с оттенком недоверия.

— Вы очень храбрый! — заметила молодая мать с вопящим младенцем на руках.

— Вы лучше меня, — сказал грузный человек среднего возраста, тряхнув головой и пыхнув сигарой.

— Не лучше, приятель, просто безумнее, — уточнил я.

— Я выпью за это, — охотно согласился он.

Я усмехнулся в ответ.

— Нет, я серьезно. Есть что-нибудь выпить?

— Чертовски жаль, но мой бюджет не позволяет предметов роскоши.

— Мой тоже.

Я присоединился к группе людей, столпившихся около дверей автобуса. Очевидно скоро объявят посадку, и я хотел занять место на переднем сиденье, чтобы иметь возможность завязать разговор с водителем — никогда не знаешь, когда следующий редкий случай проявления людской доброты постучится в вашу жизнь, и моим единственным тактическим решением было пристроиться как можно ближе к человеку, который, как мне казалось, способен предоставить мне помощь.

К сожалению, водителя автобуса явно не интересовали мои успехи. Отсутствие всякой реакции с его стороны на мою болтовню быстро дало мне понять, что для нас обоих будет лучше, если я заткнусь. Я пересел назад и заснул на неопределенное время. Мы въехали в предместье Вашингтона прежде, чем я понял, что проспал весь путь. Я глядел в окно в надежде увидеть знакомые достопримечательности — возможно, монумент Вашингтона или же величественный купол Капитолия. Ничего похожего. Полагаю, мы ехали задворками города. И они вовсе не были величественными.

Во время пересадки на автовокзале Вашингтона я провел несколько минут в магазинчике сувениров. Я крутил вращающуюся витрину с открытками, разглядывая глянцевые изображения столичных достопримечательностей. Линкольн, сидящий в своем кресле, огромный белый обелиск, направленный в небеса, четверо солдат, водружающих флаг на Иводзиме. Я вытащил блестящую открытку с изображением вечного огня в окружении почетного караула в гражданской одежде. Я держал ее в руках и разглядывал тонкие язычки желтого пламени. Затем я посмотрел в окно, на толпящихся на автовокзале людей. Семьи с детьми, мужчины с рюкзаками, подростки с сумками через плечо, большими по размеру, чем они сами. Я притулился к дверному косяку магазина, жалея, что у меня нет с собой фотоаппарата. Вот она, Америка, которую я хотел узнать: обычные мужчины, обычные женщины, обычные дети. Люди, которые не совершают ничего значительного, а просто просыпаются по утрам и выстраивают собственные жизни, выстраивают семьи, выстраивают общество. Мне не нужно было посещать монументы или же читать речи великих людей. Мне нужно было это: быть среди людей, видеть в них не потенциальную угрозу, не источник беспокойства, не нечто раздражающее, а личности, совершающие путешествие, отличающееся от моего собственного. Все мы путешествуем по своей Америке, рассчитывая на помощь других людей гораздо больше, чем отдаем себе в этом отчет.

Я поднял свой рюкзак, закинул его за плечи и вернул открытку на место. Мне не нужны были сувениры. Передо мной были люди, которых я мог бы узнать, я стремился встретить так много незнакомцев, как только смогу. Здесь, на задворках Вашингтона, куда редко заглядывают туристы, пылал настоящий вечный огонь. Думаю, кому-нибудь следовало бы сделать здесь фото.

3. От Кинамон, с любовью

Мне кажется в высшей степени странным отправиться в магазин за буханкой хлеба и выйти из него, купив только буханку хлеба.

Эрма Бомбек

Нам нравится путешествовать по многим причинам, однако я убежден, что одной из самых важных подобных причин является то, что в путешествии мы попадаем в ситуацию, которую можем держать под контролем, что не часто удается нам делать в повседневной жизни. Находясь дома, в рутине будней, мы идем туда, куда нам говорят идти, или же туда, куда мы должны идти, или же туда, куда настало время идти, или же туда, куда идти нам позволяется: на работу, в школу, в магазин, на встречу. Однако в путешествии мы идем туда, куда хотим сами. Мы едим там, где нам нравится, останавливаемся тогда, когда чувствуем в этом потребность, и идем дальше, когда готовы продолжать путь. Путешествия кажутся нам столь чудесными, поскольку дают нам почувствовать подобие контроля над течением жизни, а вместе с этим — и видимость завершенности и осмысленности каждого нашего шага. Вы преодолеваете милю за милей, сверяя обозначения на придорожных знаках с названиями мест на карте, вы поступательно движетесь к выбранному вами месту назначения в выбранном вами темпе. Все это вдохновляет большинство людей, заставляет чувствовать себя победителями, теми, кто берет свою жизнь в собственные руки.

Однако что происходит, если окончание путешествия непредсказуемо. Если само путешествие лишено какой-либо линейности и поступательности? Что происходит, если чувство контроля, столь нами ценимое в пути, отбирается у нас насильно или же добровольно приносится нами в жертву? Мой отказ от предсказуемости привел к тому, что