Невероятное путешествие из Нью-Йорка в Голливуд: без денег, но с чистым сердцем - Леон Логотетис

сливалось с настоящим. Я рано выучил свой урок: если ты не откроешься другим людям, они не смогут сделать тебе больно. Однако я был там, где был, в путешествии, которое требовало от меня оставаться уязвимым, чтобы иметь шансы устанавливать хоть какую-то взаимосвязь с окружающими. Я улыбнулся. В этот раз все будет по-другому. Меня переполняло странное чувство: вместо того чтобы отбить у меня охоту к дальнейшим усилиям, тирада клерка и хохот парней на диване в действительности сделали меня еще более нацеленным на успех. Я помахал им всем рукой и вышел за дверь, бросив последний взгляд на клерка, чтобы удостовериться, что он вернулся к своим бумагам. Было ли идиотизмом с моей стороны верить в существование бескорыстной доброты в этом мире? Безусловно, она существовала — в этом я уже убедился, — но было ли ее достаточно, чтобы обеспечить мне поддержку, чтобы дать мне возможность пересечь континент?

По вечерам Филадельфия прекрасна. Лучи заходящего солнца отскакивают от водной глади реки и бьются в зеркальные окна зданий — величественных старых построек и современных небоскребов, сверкающих стеклом, и рассыпаются великолепными искрами оранжевого и желтого. Я шел по центру города и через некоторое время обнаружил себя стоящим перед музеем искусств и статуей боксера Рокки, который вскинул руки в вечном триумфе. Когда я доберусь до надписи «Голливуд», думал я, то подниму руки в таком же жесте.

Рокки. Человек, который достиг всего абсолютно самостоятельно, пивший сырые яйца, пробивавший кулаком кусок мяса. Те двое упрямцев, отказавшихся списывать его со счетов, — его тренер и его жена. Он был одинокой душой, он дорос до триумфа, совершив подвиг воли, опираясь на исполненную любви поддержку своих партнеров. Это было возможно, и именно к этому я стремился.

Однако это было непросто. Тот клерк задал довольно важный вопрос: почему люди должны помогать мне? Если люди и помогали мне на моем пути, что же они получали от этого? Я знал, чего хотел, но чего хотели они? И хотели ли они чего-либо взамен? Наблюдая, как сумерки сгущаются над городом, я размышлял над этим вопросом, и мне казалось, что люди в сердцах своих стараются быть щедрыми и добрыми, однако наше общество вселяет в них страх, заставляя отгораживаться от мира. Мы становимся неспособными показывать другим свое истинное я. Да, мое путешествие не было спонтанным, однако смысл его состоял в том, чтобы заложить основы способности различными способами взаимодействовать с другими. Я и не думал опускать свой защитный экран, пока не принудил себя пуститься в эксперимент, наподобие того как это сделал Че на своем мотоцикле. Мое путешествие было моим учебным классом: я учился познавать себя и окружающих меня людей. И я мог бы побиться об заклад насчет того, что и другим людям, хотя бы некоторым из них, также удалось бы узнать о себе что-то новое, взаимодействуя со мной: мы стали бы друг другу и учителями, и учениками.

Мои размышления увели меня за 12 кварталов, однако нисколько не приблизили к месту, где я мог бы поспать. Мне нужно было возвращаться к реальности: дальнейшие раздумья не могли решить проблему с ночевкой. И с этого момента вечер принял неожиданный, хотя и очень приятный для меня оборот.

Я прошел мимо маленького домика с открытыми окнами, за одним из которых сидел молодой человек, приблизительно лет 22–23, и играл за компьютером. Несмотря на все свое нежелание этого делать, я решил подойти к нему и завязать разговор, оторвав совершенно незнакомого мне человека от его собственных занятий в его собственном доме.

— Здравствуйте! — весело обратился я к нему. Молодой человек оторвался от экрана компьютера и резко повернул голову к окну. Я вытянул руки, демонстрируя удивленному юноше пустые ладони. — Я очень извиняюсь, что беспокою вас, я знаю, что могу показаться психом, но я не сумасшедший. Если объяснять то, что я делаю, не вдаваясь в подробности, я скажу, что путешествую по США, имея лишь пять долларов в день, чтобы доказать возможность это делать, рассчитывая только на доброе отношение незнакомых людей. У меня был очень тяжелый день, и я уже практически полностью отчаялся, и, хотя я даже не знаю вашего имени, не могли бы вы мне помочь.

Молодой человек потянулся к ящику письменного стола.

— Господи! У вас есть пистолет?

— Нет, — ответил он, вытаскивая пачку сигарет, — у меня нет пистолета. Хотя мы и в Америке.

— Что ж, это хорошие новости, — я подошел на несколько шагов ближе. — В этом случае, возможно, я могу, как бы это лучше сказать, переночевать на вашем диване?

— Я ухожу на работу, хм, в семь утра, — он щелкнул зажигалкой и затянулся, выпуская дым в окно.

— Значит ли это, что я могу, могу остаться? — сказал я, заметно волнуясь.

— До этого времени.

— Простите?

— До этого времени, — повторил он громче и четче.

— До семи утра? — я еле себя сдерживал.

— Ну да, конечно.

— Вы говорите серьезно? — я хотел бы быть уверенным в том, что молодой человек курит не крэк.

— Да.

— Друг, мне просто необходимо вас обнять!

— Через окно это будет сделать довольно трудно.

— Меня зовут Леон, — я протянул руку через открытое окно, мы обменялись рукопожатиями.

— Дерек, — сказал он. — Что ж, Леон, ты был вполне убедителен. Увидимся у входной двери.

Пока Дерек шел через свой дом, я пустился бежать вниз по улице, как сумасшедший, колотя кулаками по воздуху и выкрикивая слова радости и счастья, направленные всем, кто мог бы их услышать. Я находился в абсолютном исступлении, приветствуя свой полный успех, еще не до конца веря в то, что моя смелая выходка окупилась сполна. Это был я, застенчивый англичанин, который не был способен общаться с другими людьми в обычной жизни. Именно я только что заставил себя обратиться к незнакомому человеку и попросить его о ночлеге. Я был горд собой, я ощущал необыкновенный душевный подъем, я чувствовал, как адреналин бежит по моим венам. Я рискнул и был в шаге от того, чтобы заночевать в доме у совершенно незнакомого человека. Когда я дошел до входной двери, остановив пляску радости, я не мог удержаться, чтобы не вознести хвалу американскому духу.

— О мой бог, это ведь и есть американское великодушие, да?

— Думаю, что так? Хочешь пиццу?

— О да, я хочу пиццу! — рассмеялся я. — Я плачу за напитки!

Мы прошли пару кварталов до местной пиццерии. Я протянул Дереку свои пять долларов. Пепперони никогда не казалась мне такой вкусной.

Дерек работал на правительственную организацию. Он казался совершенно