Севастопольская страда - Евгений Александрович Белогорский

выводить корабли в море. Товарищ заместитель наркома обороны, обратитесь, пожалуйста, к командующему Закавказским фронтом Семену Михайловичу Буденному, чтобы к седьмому числу моряки подготовили к выходу в море крейсер или несколько эсминцев. На всякий пожарный случай — генерал выразительно посмотрел на Мехлиса.

— Хорошо, я постараюсь разрешить вашу проблему с царем Кощеем — кивнул замнаркома и стал быстро набрасывать что-то в походном блокноте.

Югославский перебежчик Бойко Петрович не обманул. Седьмого мая 4-й авиационный корпус Люфтваффе обрушил всю свою ударную мощь на советские позиции, раскинувшиеся от одного моря до другого моря.

Несмотря на предупреждение командования, посты ПВО засекли появление самолетов противника на самом подходе к линии фронта. Пока посты доложили в свой штаб, а тот в свою очередь в штаб фронта, пока был дан приказ истребителям на взлет и они поднялись в воздух, ушло очень много времени.

Очень много для тех, на кого с пронзительным завыванием обрушились эскадрильи немецких Ю-87. Маленькая темная точка в небе стремительно превращалась в стремительно надвигающего ангела смерти, с той лишь разницей, что вместо меча сносящего голову, у «певунов» были бомбы, который он всаживал в цель с ювелирной точностью.

Оторвавшиеся от темного брюха самолета они уверенно крушили пункты связи, штабы, склады, батареи и просто скопление войск на открытом пространстве крымской степи. Высмотренные воздушными разведчиками «рамами» и нанесенные на карты, эти интересные объекты в первую очередь, для облегчения дальнейшего наступления частей вермахта и их румынских союзников.

Имевшиеся в частях и соединениях зенитные батареи не могли противостоять массивному натиску, лучших к тому моменту пикирующих бомбардировщиков воюющей Европы. Уж слишком много было облепленных крестами самолетов, свирепо атаковавших советских зенитчиков.

Некоторые из них погибли от прямых попаданий бомб в зенитное орудие, другие оставляли свои боевые посты, будучи ранеными осколками или пулями но, ни один из них не бросился со страха в кусты, лишь бы, не слышать их устрашающего воя. Не видеть почти вертикально падающего на тебя самолета, из-под брюха которого на тебя летит ужасная смерть.

Выполняя приказ Манштейна, особо яростно «лаптежники» атаковали боевые порядки 56-й и 47-й армий, создавая ложный посыл, что именно по ним и будет нанесен главный удар 11-й армии.

С десяток бомб упало на штаб генерала Львова, серьезно ранив самого командарма. Прямым попаданием был уничтожен армейский пункт связи, что в один момент нарушило управление как частями и соединениями 56-й армии, так и со штабом фронта.

От вражеской бомбардировки серьезно пострадали боевые порядки 77 горнострелковой полковника Волкова. Никогда ранее не попадавшие под столь агрессивную бомбежку, солдаты азербайджанцы в ужасе разбегались в разные стороны, не слушая окриков и приказов командиров.

В результате воздушных ударов противника, командарм Колганов также лишился связи, но большей частью со своими подразделениями. Благодаря самоотверженной работе связистов порывы были устранены.

Потери от налета авиации противника были бы более чувствительными, если бы не два обстоятельства. Пусть с заметным опозданием, но советские истребители все же атаковали вражеские «юнкерсы». Не вступая в бой с истребителями прикрытия, они ударили по пикировщикам и даже сбили несколько машин. Своим мужеством советские летчики серьезно осложнили работу «певунов» и, побросав бомбы без должной точности и мастерства, асы Геринга ретировались.

Вторым обстоятельством, помешавшим немцам нанести максимального урона армиям Крымского фронта, было решение генерала Рокоссовского о перемещении воинских подразделений. Многие соединения были отведены от переднего края обороны, во многих частях были вырыты окопы, траншеи и открытые щели для укрытия от вражеского огня.

В некоторых случаях бомбы падали на ложные объекты. Они были созданные по приказу командующего для введения в заблуждение противника и смогли спасти ни один десяток солдатских жизней.

В общей сложности в этот день немцы совершил около четырех сот вылетов в день, потеряв в воздушных боях и от огня с земли девятнадцать машин. Потери советской авиации не намного больше противника, но даже при таком соотношении действия авиации Крымского фронта можно было признать успешным.

Ни Манштейн, ни Рихтгофен, не ожидали, что в небе над Крымом, наткнуться на маленький и не совсем сильный, но все же крепенький кулак русских.

Главные события начались с 7 на 8 мая, когда вслед за пикировщиками, по советским позициям ударила немецкая артиллерия.

Как и летчики, артиллеристы били по всем разведанным целям, стремясь довести до логического завершения работу своих крылатых коллег.

На этот раз, главный огневой удар немцев приходился по южному флангу советской обороны. Сосредоточив на этом участке фронта мощный огневой кулак, артиллеристы Манштейна громили опорные узлы передовых рубежей противника.

В первую очередь они пытались заткнуть ротам дотам и дзотам, чьи пулеметы простреливали каждую пядь земли перед мощным противотанковым рвом, через который намеревались прорваться танкисты фон Апеля. Цели были заранее определены и пристрелены, но как хорошо не работали канониры фюрера, полностью привести передний край русских к молчанию они не смогли.

Когда по сигналу ракеты, сквозь проделанные в проволочных заграждениях саперами проходы на штурм укреплений бросились немецкие пехотинцы, они натолкнулись на огонь неподавленных пулеметов.

Ценой больших потерь они смогли достичь края противотанкового рва, но под шквальным огнем были вынуждены залечь. Некоторые смельчаки, ведомые обер лейтенантом Райсснером, смогли спуститься в него, но попали под огонь из стрелкового оружия. Выпущенная сверху автоматная очередь прошила храброго офицера насквозь и атака захлебнулась.

Умывшись первой пролитой кровью и утерев скупую мужскую слезу, тевтонские воины, уткнувшись носом в крымскую степь, стали дожидаться развития дальнейших событий.

Благодаря присутствию в атакующих цепях артиллериста корректировщика, немецкий «бог войны» принялся обрабатывать выданные им под обстрел площади и квадраты. Но не только на мощь своего огненного кулака рассчитывал генерал Манштейн, планируя прорыв на этом участке фронта.

Будучи от природы хитрым и коварным человеком, «величайший стратег всех времен и народов» согласно геббельсовской «Фелькишер беобахтер», Манштейн всегда имел в запасе неожиданный ход. Суть его заключалась в нанесении неожиданного удара руками специально подготовленных отрядов диверсантов, чей внезапный удар склонял чашу весов победы в пользу германского оружия.

Впрочем, этот ход имел успех когда «блистательному уму» противостоял слабый, не очень расторопный, сильно подверженный панике и страху противник. Когда же он был равен ему силой или немного превосходил своими возможностями, «первый маршал»