Святые из Ласточкиного Гнезда - Донна Эверхарт

Глубокие морщины на лбу и блестящее от пота лицо говорили, что он чувствует себя ничуть не лучше, чем до перевязки. Рэй Линн пригладила ему волосы назад, и он сжал ее руку.

Стараясь, чтобы его слова звучали успокаивающе, муж проговорил:

– Все будет в порядке.

Рэй Линн понятия не имела, что еще тут можно сделать, поэтому пошла на кухню и села за стол, где ждала готовая еда, хотя аппетит давно пропал. Снова выглянуло солнце, июньский ливень отнесло на восток. Как в насмешку. Ну что мужу стоило подождать, как она просила! А что ей стоило придержать для него лестницу?.. Она услышала скрип кровати и поднялась со стула, чтобы взглянуть на Уоррена. Он наполовину свесился с края кровати, словно то, что терзало его изнутри, было совсем невыносимо. Рэй Линн нахмурилась в тревоге. Ей не хотелось злиться на мужа – в такое-то время, да еще из-за какого-то дурацкого спора о его манере браться за дела.

Он сказал:

– Левое плечо тоже болит. Видать, и им приложился.

Она снова спросила:

– Ты точно не хочешь, чтобы я позвала врача?

Кобб упал на кровать.

– Нет, у нас нет на это денег.

В волнении Рэй Линн смотрела, как он закрыл глаза, словно желая отгородиться от нее. У них было целых пятнадцать долларов. У других и того нет! Отчего не выделить доллар на врача?

Она подождала немного молча, а затем сказала:

– Я пойду, а ты постарайся заснуть.

Он ничего не ответил, и Рэй Линн вышла, прикрыв за собой дверь. Вернувшись на кухню, она убрала еду со стола в буфет. Больше делать было нечего, и тогда она села на стул и стала смотреть на дверь их спальни. Ей хотелось увидеть Уоррена – как он стоит в проеме, совершенно здоровый. Пожалуй, то, что с ним произошло, не должно было стать для нее таким потрясением. Правду сказать, удивительно, как что-то подобное не случилось до сих пор. Оставалось только надеяться, что Уоррен поправится и что происшествие как-то изменит его, научит задумываться о последствиях своих поступков. День прошел, наступил вечер. Уоррен время от времени постанывал. Один раз он вскрикнул так громко, что Рэй Линн была уверена: теперь-то он сдастся и позволит ей позвать доктора Пердью.

Она вошла узнать, чем помочь, желая лишь одного: облегчить страдания мужа, но не успела она произнести ни слова, как он рявкнул:

– Ничего ты тут не сделаешь, просто оставь меня в покое!

Такая вспыльчивость была не в характере Кобба. Это боль говорила за него. Поэтому Рэй Линн ничего не сказала и вышла из комнаты. Опять явился Буч, но Рэй Линн была совсем не в настроении слушать его шуточки. Когда Крэндалл зашел к Уоррену и вышел обратно, лицо у него было озабоченное.

– Ты еще не вызвала к нему врача? – спросил Буч.

Рэй Линн покачала головой.

– Не хочет он врача.

– Может быть, все-таки стоит вызвать. Ты Уоррена-то не слушай, он всегда такой был.

– Да хоть бы и вызвала – он же все равно не даст себя осмотреть.

Приятель поскреб затылок.

– Пожалуй, и это на него похоже.

Он оглянулся в сторону спальни, и Уоррен прерывисто прохрипел:

– Я все слышу. Никаких врачей, черт побери!

Рэй Линн подняла бровь, а Буч пожал плечами и ушел.

Вечер сменился ночью, и та принесла облегчение после жаркого и влажного дня. Солнце опустилось за деревья, стрекот сверчков и крошечные мигающие точки светлячков на опушке леса возвестили о том, что день уступает свои права. В обычное время они сидели бы сейчас на крыльце, она лущила бы горох или, может быть, чинила что-нибудь при тусклом свете фонаря. Уоррен свернул бы цигарку, затянулся и стал рассуждать о завтрашнем дне, о том, что им предстоит сделать. Рэй Линн вышла на улицу и несколько раз глубоко вдохнула, когда легкий ветерок пронесся между сосен, чуть слышно посвистывая. Он то затихал, то снова поднимался, как будто мать-природа дышала вместе с Рэй Линн. Она повернула лицо к ветру, и несколько слезинок скатилось с ее подбородка. Она сердито вытерла лицо. Все будет хорошо. Завтра, когда солнце взойдет, Уоррену будет уже лучше, сказала она себе, крепко обхватив себя за плечи. Нужно верить.

Прошло еще несколько восходов и закатов, и Рэй Линн стала терять счет дням. Она мало спала – так мало, что в одно жаркое утро чуть было не задремала, стоя у плиты и жаря свиной шпик. Зачем вообще готовить? Есть-то некому, кроме нее самой, а ей хотелось есть не больше, чем Уоррену. Он все время смотрел в окно спальни – может, у него в голове бродили мысли о том, где он мог бы сейчас быть и что делать. Время от времени он сердито поглядывал на Рэй Линн, и она думала: наверное, муж в обиде на нее за то, что отказалась помочь в тот день, когда это случилось. Дошло до того, что, когда она входила в комнату, Кобб уже не поворачивал к жене голову, не разговаривал с ней. Они опять повздорили из-за доктора. Иногда Уоррен делался растерянным, беспокойным, а если нет, то орал на нее. Вчера даже расплакался. Рэй Линн никогда раньше не видела мужа плачущим, разве что из-за старой гончей Бесси, и это испугало ее.

Она бросилась к его кровати и спросила:

– Больно, да? Это ты от боли?

Он как будто хотел заглушить ее голос, потому что застонал еще громче и заколотил кулаками по постели. Рэй Линн хотела взять Уоррена за руку, но он отдернул ее.

Потом собрался с силами и выдавил:

– Уйди. Оставь меня в покое.

– Но, Уоррен…

– Вон. Вон!

Она не знала, что еще тут можно сделать, – только подчиниться. Она отошла от постели в уверенности, что мрачная тяжесть, поселившаяся в комнате, – это Смерть, терпеливо дожидающаяся в углу.

Глава 5. Дэл

На перекрестке Том указал на прибитую к большому дубу табличку с корявой надписью «Ферма Ласточкино Гнездо» и стрелкой вправо. Солнце стояло прямо над головой: был полдень. Риз подошел к передку телеги, и Том протянул ему руку.

Дэл пожал ее и сказал:

– Спасибо.

– Удачи, – кивнул Том.

Он тронулся, и Дэл постоял немного, глядя на три светлые головенки, покачивающиеся на задке телеги. Еще раз помахал рукой, и старший мальчик ответил ему тем же. Путь был легкий, да и ноги шагали бодро – отдохнули от ходьбы. Дэл шел по узкой грунтовой дороге, на которой запряженные