Старый, но крепкий - Макс Крынов

— Подброшу вас. Всё равно пустой с города еду, урожай продал. Так хоть вас, ребята, довезу.

Лучница забралась первой. Я запрыгнул вслед за ней. Братья сели между нами, и даже бородач запрыгнул. Кстати, он единственный, кто ни словом не поблагодарил возницу.

Поездка на деревянной повозке мне понравилась. Мы выехали из сумрачного леса. Теплый ветер трепал волосы, солнце мягко грело плечи. Колеса скрипели, и этот звук сливался с шелестом травы вокруг.

Ветер нес запахи цветов, скрипели кузнечики. У меня снова захватило дух от свободы, от ощущения, что у меня — молодое тело, и передо мной открыты все пути.

Но радовался я этими прекрасными чувствами недолго.

Возница высадил нас возле перекрёстка, и мы свернули на дорожку помельче и поуже, которая уходила к горе. Здесь тоже были свои виды, но менее яркие. Было больше камней, меньше травы.

Спустя двадцать минут ходьбы по тропе, камней вокруг стало ещё больше. Трава почти пропала, только кустарники вгрызались в камни узловатыми корнями.

Мы дошли до ступеней, выдолбленных в камне. Поднялся лёгкий ветерок, небо заволокло тучами. Один из братьев тоскливо заметил:

— Опять снег будет в лицо лететь. Что за невезение, сколько бываем — ни разу тихой погоды не застали…

Мы потопали по ступеням. Ради интереса я пробовал считать ступеньки. На тысяче двухстах впервые сбился, но продолжил, приплюсовав пару десятков к последнему числу, которое помнил.

По мере подъёма холодало, и я наконец надел на себя вторые штаны, рубаху и кофту.

После полутора тысяч пройденных ступеней, на лестнице появился снег. Когда прошли еще полтысячи, ступени стали скользкими из-за льда.

Я дважды поскользнулся. В первый раз меня придержала за плечо лучница, во второй раз я, упав вперёд, успел выставить руки перед собой. Хорошо, что не покатился вниз — ступеньки крутые, мог и не остановиться, пока не отбил бы себе все. Слабое тело для такой дороги. Слишком крутой и длинный подъем.

Дошли до каменной платформы, предназначенной для отдыха, судя по лавкам и деревянному строению, сейчас заметенному снегом. Ступени уводили и дальше, но мы свернули направо, на широкую горную тропу.

К этому моменту я уже продрог. Ветер усилился и пробирался под складки одежды. Он стремился найти любую щель, чтобы добраться до кожи. Едва прикрытая шея задубела мгновенно. Холоду было плевать на три слоя потрепанной одежды.

Снег летел прямо в лицо вместе с ледяной крошкой. Смотреть вперёд было невозможно: снежинки летели в глаза. Каждый раз, когда я пытался вдохнуть, рот наполнялся ледяным воздухом. Единственное, что всё ещё оставалось тёплым, — это ноги. За это я был благодарен своим добротным ботинкам.

Спустя пятнадцать минут — или целую бесконечность, проведённую в ледяном аду — я услышал голос одного из мечников:

— Барт! Стой!

Здоровяк остановился и повернул голову.

— Чего тебе? — буркнул он.

— Я недавно в трактире слышал разговоры охотников, которые поднимались на вершину. Они говорили, что на этой части пути появились трещины, в которые человек запросто может провалиться! Может, слухи, но будь осторожнее.

Барт кивнул.

— Ну что ж… Трещины так трещины, не будем рисковать. Значит, теперь смена ведущего. Первый пойдёт… сопляк.

И посмотрел на меня с усмешкой. Щенок! Кто из нас сопляк! У меня сын такого же возраста…

Был такого же возраста, — напомнил я себе. — Когда я был в другом мире и в другом теле. Здесь другие правила и ситуация совершенно другая.

Мне уже давно стало понятно: я здесь не только и не столько для роли носильщика. Я выступал в роли пушечного мяса. Но это не значит, что меня устраивала ситуация.

— Хочешь сказать, что ты против, малыш? — спросил здоровяк, наблюдая за всей гаммой промелькнувших на моем лице эмоций.

— Против ли я рисковать жизнью? — напоказ удивился я. — Конечно! А вот ты легко закупоришь своей тушей любую щель. Так что иди-ка ты сам…

Рывок здоровяка был едва различим. Вот я стою, а в следующую секунду — качусь по снегу.

— Я могу сбросить тебя со скалы, если не будешь подчиняться. Или — буду гнать пинками впереди отряда. Готов проверить?

Вытираю с лица снег. Ситуация, в которую книжные нагибаторы не попадали. Все-то у них легко, и не потому, что они крутые — просто их в такие ситуации не ставят.

— Барт, это неправильно, — тихо сказала Кира.

— Не готов, — прохрипел я и на эмоциях сказал раньше, чем подумал. — Но я запомнил тебя, урод. Ты уже четвертый в моем личном списке.

— Полагаю, с таким поведением скоро кто-то из твоего списка сломает тебе ноги, — ничуть не впечатлился громила. — Давай. Иди.

Если я начну возмущаться или брыкаться, меня просто заставят идти вперёд, или будут швырять, проверяя мной путь. Даже Кира, милая и добрая лучница, пожалевшая меня при встрече, просто отвернётся и позволит Барту сделать всё, что он хочет.

Правда, есть выход. Нужно всего лишь пожелать, и спящая в груди сила откликнется. Чтобы скороговоркой произнести полученное заклинание, уйдет половина секунды. Бородач даже почувствовать ничего не успеет, прежде чем я получу доступ к его памяти. И смогу сделать всё, что угодно. Смогу забрать воспоминания о последних минутах. Смогу вырезать из его памяти умение ходить или разговаривать.

Но тогда я опущусь на уровень этого урода. Точно не вариант. Зачем мне новая жизнь, если я в ней сам себя презирать буду?

Мне нужно быть сильным. Как показали два прожитых дня, в этом мире у меня не выйдет отсидеться в тени сеновала с крестьянками. Месть, боль и радость будут потом. А пока мне нужно пройти этот путь впереди отряда.

Я бросил на урода ненавидящий взгляд и пошел вперед.

Идти сразу стало в разы труднее. Каждый шаг давался с усилием, я не пробирался по натоптанной тропке, а делал ее сам. Ветер резал лицо, забирался под шапку.

Зачем я здесь? Нельзя ли было отказаться от поручений и в следующий раз просто купить новые продукты взамен унесенных? Или лекарь придумал бы что-то ещё?

В голове мелькали мысли, но ответа я им не находил.

Очередной шаг — и нога провалилась глубже, чем обычно. Я вскрикнул от неожиданности, но тут же почувствовал жёсткую хватку за шиворот.

— Не туда, дурак! — прокричал мечник, резко дёрнув меня назад.

Вытаращив глаза, я увидел, что стою всего в шаге