Еврейский Белосток и его диаспора - Ребекка Кобрин

устных преданиях: основные опасения и центральные факты состояли в том, что в Белостоке, городе, заполненном растущим количеством еврейских иммигрантов, живущих отдельно от своих семей, страх заболеть и умереть из-за отсутствия ухода был драматической реальностью. Синагоги общины, как вспоминал один автор мемуаров, «никогда не могли уследить за всеми, кто искал помощи на их ступенях, и позаботиться о них»[150].

В то время как бедные еврейские рабочие-мигранты боялись умереть в одиночестве, критическую поддержку этой организации в годы ее становления оказали евреи, недавно прибывшие в город и принявшие культурные модели внешней среды. В популярной литературе и средствах массовой информации российские евреи часто изображались как люди с плохим здоровьем, пренебрегающие гигиеной, а растущая бедность среди евреев-мигрантов часто делала эту репутацию соответствующей действительности. Перенаселенность и антисанитарные условия в таких городах, как Белосток, только усугубляли ситуацию. Евреи, принимавшие культурные модели внешней среды, стремились создать положительный образ еврейской общины в глазах широкого российского общества, и потому старались любой ценой преодолеть распространенность болезней среди евреев, снизив опасность для других групп населения.[151]

Илл. 6. Медицинское общество добровольцев Линес Хацедек, около 1900 года. С разрешения Центра по изучению еврейской диаспоры Горена-Гольденштейна в Тель-Авивском университете

Так, когда интересы этих двух групп сошлись воедино, и была основана «Линес Хацедек», которая с самого начала рассматривалась как популистская организация, созданная «народом»[152]. Руководители организации напрямую противостояли аналогичному учреждению кахиллы, «Бикур Холим», члены которой назначались главным раввином Белостока и представляли более элитарный и богатый сегмент еврейской общины города[153]. Со временем и в ответ на запросы ее членов, «Линес Хацедек» превратилась из простой организации помощи больным беднякам, в серьезное учреждение, имевшее собственные медицинские приемные пункты, хранилища для распределения еды и одежды беднякам, а также собственный лазарет[154]. С приобретением внушительного здания на главной улице Белостока, «Линес Хацедек» была признана самой уважаемой еврейской филантропической организацией в городе. К 1913 году это благотворительное общество стало самым важным еврейским центром оказания помощи бедным и больным евреям в Белостоке, обслуживавшим более 29 000 человек[155].

Успех «Линес Хацедек» был обусловлен как ее революционной структурой, так и общественными потребностями. Прежде всего, это была первая еврейская благотворительная организация в регионе, не связанная прямо или косвенно с кахиллой. Эта независимость позволила ее лидерам отказаться от жесткой иерархической структуры, характерной для других учреждений общины, выбрав беспрецедентно новые формы организации дела[156]. Предметом гордости членов «Линес Хацедек» было то, что все они, независимо от их богатства или статуса в обществе, работали в ночные смены, то есть богатые промышленники и необразованные фабричные рабочие действовали совместно. В большинстве других еврейских благотворительных организаций, включая «Бикур Холим», богатые члены платили тем, у кого было меньше средств, за выполнение конкретных обязанностей, таких как посещение больных. А руководство «Линес Хацедек» требовало, чтобы все члены общества – будь то богатые владельцы предприятий или необразованные фабричные рабочие – вместе заботились о больных. На ежегодном банкете «Линес Хацедек» как богатые, так и бедные соревновались за призы, а награждали тех, у кого в течение года было наибольшее количество ночных дежурств[157].

Еще более радикальным, чем преодоление классовых различий между членами общества, было привлечение женщин в ряды членов «Линес Хацедек». Как и в большей части российского общества, где жены русских дворян, высокопоставленных чиновников и богатых купцов часто участвовали в местной благотворительной деятельности, многие еврейские женщины в Белостоке создавали частные учреждения оказания помощи и непосредственно управляли их работой. Однако официальные государственные учреждения оставались прерогативой мужчин[158]. «Линес Хацедек», признавая огромный вклад женщин в частную благотворительность, позволила им не только участвовать в ночных дежурствах, но предоставила женщинам право голоса на ежегодных выборах и разрешила им входить в руководящий совет[159].

Идеал инклюзивности, который определял отношение к членству в благотворительном обществе, также распространялся на те группы населения, которым стремилась служить «Линес Хацедек». Желая дистанцироваться от кахиллы и продвигая новое видение еврейской филантропии в Российской империи, основатели этой организации заявили, что «будут служить любому больному жителю Белостока, независимо от его веры, национальности или класса»[160]. На практике «Линес Хацедек» в первую очередь помогала евреям, поскольку они составляли подавляющее большинство населения города. Тем не менее руководство этого общества приложило большие усилия для реализации своей многонациональной идеологии, примером чего являются неустанные усилия доктора Иосифа Хазановича, одного из лидеров «Линес Хацедек» в течение первых двух десятилетий существования организации, который сформулировал новое видение еврейской филантропии, изменив взгляды евреев и даже неевреев на место этого благотворительного общества в Белостоке и даже шире, в Российской империи[161].

Новое еврейское руководство новаторскими еврейскими благотворительными организациями

Хазанович, врач и сионистский активист, которого многие считают «самой выдающейся еврейской личностью Белостока», олицетворял новый тип образованных и принимавших культуру новой среды обитания мигрантов, стекавшихся в Белосток в XIX веке[162]. Хазанович родился в 1844 году в Гродно, после смерти матери его растили бабушка и дедушка по отцовской линии[163]. Оба они были приверженцами хаскалы, так что дополнили обучение Иосифа в хедере (традиционной религиозной иудейской школе) интенсивными занятиям по ивриту и русскому и отправили его в местную русскую гимназию[164]. В 1866 году он поступил в Кёнигсбергский университет в Пруссии, где изучал медицину[165]. Получив диплом, работал в Санкт-Петербурге военным врачом, но в 1878 году вернулся в Гродно, женился, а затем переехал в Белосток, чтобы открыть медицинскую практику. После внезапной смерти жены Хазанович решил, что вместо того, чтобы снова жениться, он посвятит себя делам общины.

Хазанович был типичным представителем сотен мужчин-евреев, которые в конце XIX века посвятили себя медицине, изменив медицинскую практику в Российской империи, и тем самым создали новый элитный класс в сообществе российских евреев[166] [167]. К 1889 году мужчины-евреи составляли 13,4 % практикующих врачей империи, притом что в общей численности населения России евреев было меньше 4 %". Такая большая пропорция врачей-евреев способствовала формированию идеи социальной неполноценности медицинской профессии в глазах славянского большинства населения России. Хотя еврейские врачи, как и все другие медики империи, окончившие пятилетнюю программу обучения в университете, получали невысокую зарплату, вместе с тем они получали желанное право жить за пределами черты оседлости. Согласно закону, принятому в 1879 году, еврей или еврейка, обучающиеся или работающие врачом, фельдшером или даже акушером или повивальной бабкой, пользовались правом жить в каком