Гридень 7. Завоеватель - Денис Старый

«Прости, Космос!» — подумал я, смотря на место, куда собирался улечься.

— Справа два часа! — кричал один из моих сопровождающих.

Быстро сняв со спины, словно винтовку на биатлоне, свой трехзарядный арбалет, я пустил два болта в одного нападающего, сразу же подарил инородный предмет телу другого нападающего, точным выстрелом попав тому прямо в грудь. Арбалет пустой, перезаряжать нет времени. Так что извлекаю свою саблю.

— Хух! — выбило у меня дух.

Два арбалетных болта ударили в грудь. Я пошатнулся, успел задвинуть забрало шлема, когда в меня полетели новые партии стрел, болтов, даже сулиц. Что-то прилетело в голову, я отключился.

Безвременье… Вновь оно… А ведь должно было быть все по-другому.

Глава 5

— Вое-е-евода-а! Вое-вода! Ты жи-и-и-вой? — слышал я, будто в замедленном произведении слова.

Я не отвечал, пробовал пошевелиться. Живой! Куда же я денусь! Но полежать на земельке еще чуток не откажусь. Лежать в земле я против, а на ней — только за. Я бы и поспал.

Как же последние два дня тяжко дались! Причем, не только потому, что спал мало, при том, что проявлял большую активность, а поесть, порой, просто забывал, перебиваясь рассасыванием твердого творога или разжёвыванием, словно жевательную резинку, соленого мяса. Моя усталость была вызвана и моральными терзаниями.

Сутки понадобились для того, чтобы определить предателя, как оказалось, в самом близком моем круге, ближе была бы только жена. И, почему люди предают? Ну, ладно, был бы я тираном, который пользует жену и дочь потенциального предателя, а его самого приказываю выпороть. Забрал ли у кого землю и последние портки? Так ничего подобного не было и близко.

Редко бывает у меня, когда в собственной казне болеетысячи гривен, это при том, что земли Братства зарабатывают много, а с учетом добычи с войн, так еще в разы больше. И я делюсь. Теперь достигли уровня, когда есть одна корова на две семьи, стремимся каждому крестьянину и свиней, и корову, и коня с телегой. Работай, живи сытно. Не обижаю.

Если говорить о ратниках, так чего только здесь стоит то, что они получают на счет Братства вооружение и лучшие, может, во всей нынешней Европе брони. При том, что семьи ратников вне зависимости от того, что сами зарабатывают, получают фиксированный месячный паек. Который, кстати, нередко продают за ненадобностью, но я закрываю на это глаза.

— Почему? — с хрипом спрашивал я.

— Очнулся! — выкрикнул один из бойцов Стояна, а Ефрем, будто ледокол, раскидывая всех столпившихся вокруг меня людей, оказался раньше шустрее остальных командиров.

— Прости, воевода. Не должно было быть так. Больше оказалось татей, чем раньше думали. А еще… предатель этот, сволота, не дал людям Стояна, что были с тобой, когда все началось, обступить и принять удар на себя. Встал супротив них с мечом. А ты сам научил его добре биться, — оправдывался и одновременно рассказывал упущенные мной моменты, Ефрем.

— Где Веснян? Жив? — спросил я.

— Жив… лучше бы и помер. Заколол одного нашего брата, когда ты уже лежал. К тебе, гад такой, бежал, чтобы добить, наверное, — продолжал информировать меня Ефрем.

И кому верить? Я же пригрел гада, что называется, на груди. Казалось, что все делал для него, готовил к тому, чтобы объявить тысяцким и важным человеком в Братстве. Кто-кто, предатель, но Веснян? Не верил до последнего. Это же просто глупо предавать того, кто тебе дает невозможное. Я, к примеру, не вижу никаких возможностей для этого предателя самостоятельно стать боярином и обзавестись своей землей. У меня же взять землю очень даже возможно.

Да и мы же с ним рядом, плечо к плечу, сражались! Так что я долго не мог поверить, что предатель Веснян, когда люди Стояна даже проследили за сотником. Мало того, когда Веснян предлагал мне отправиться смотреть брод, который на самом деле уже давно был обнаружен и признан только частично пригодным для переправы, я вольно и невольно намекал ему этого не делать. Я же спрашивал: «Ты все же уверен? Может, не надо?». Здесь и догадаться о моей осведомленности можно, но Веснян… Да, не знаю, ни его мотивов, ни, тем более, мыслей.

— Оно того стоило? — спросил Стоян, пробравшийся ко мне сквозь столпившихся воинов Братства.

— Стоило, — отвечал я, приподнимаясь с упором на руки. — Как еще доказать, что я не выдумываю, что на меня новгородцы объявили охоту, попреки воле великого князя.

Я стал приподниматься. Меня сразу же подхватили войны и я, облокотившись на одного из них, все же смог устоять на ногах. Теперь мне получилось осмотреться вокруг.

Вновь всплыли воспоминания тех самых боёв у Холма, где от трупов приходилось очищать пространство дабы можно было продолжать в бой, иначе все было устлано телами. И сейчас похожая картина: кровь, примятая трава, много стрел, мечей, разорванные кольчуги. И ладно бы, если бы это были булгары, они всё-таки не всегда похожи внешне на славян. Но я видел тела русичей, наблюдал за стонущими от ранений славянами, которых уже связали. Сейчас здесь на булгарской земле русичи воевали с русичами, конечно же, меня это коробило и злило. До коле это будет продолжаться?

Однако, не бывает нации, которая всегда светлая, всегда добрая, отзывчивая, гуманная, вся такая с набором лучших качеств. Нация — это сборище людей, объединённых по ряду признаков, но при этом, это всё-таки отдельные люди, те люди, которые имеют собственное понимание жизни, собственное увлечение.И, порой, эти увлечения могут быть весьма и весьма кровавыми. И нет народов, где бы не рождалось хитрецов, интриганов. На Руси наибольшая концентрация таких вот хитруганов в Новгороде.

И вот в интригу, по ходу, я и попал. Во время переходов мы уделяли большое внимание разведке, как бы и не избыточное. Хотя в этом деле переборщить сложно. Но почти шесть сотен воинов собирали разведданные, как в глубине, так и по всем сторонам от войска.

Поэтому узнать, о том, что где-то рядом с нами находится немалый отряд непонятных людей, явно настроенных недружелюбно, так как вооружены были они до зубов, оказалось не сложно. Сложнее было не обнаружить себя, то, что мы знаем о таинственных гостях. Но войны Стояна были на то и профессионалами, чтобы понять, увидеть, распознать, доложить. Когда ко мне пришёл Стоян и сказал, что где-то