Завтрашний день кошки - Вербер Бернар

Мы остановились на просторной площадке, покрытой грязью и горами песка. Странное место. Здоровенные машины изрыгали черный дым. Высились ажурные металлические башни с перекладинами наверху. Повсюду суетились люди в желтых пластмассовых касках. Натали пожимала встречным руки, называла их по именам.

Она тоже напялила желтую каску и принялась командовать теми, кто тащил серые кубики, длинные деревяшки, черные трубы. Вдалеке громадный зубастый совок рыл землю. Внезапно все разбежались кто куда и заткнули уши, с опаской глядя на старый дом. Натали нажала на красную кнопку, раздались одновременно четыре взрыва по углам здания, оно рухнуло, исчезло в туче пыли. Когда пыль рассеялась, машины принялись разгребать и растаскивать обломки. Выходит, моя домоправительница трудится, взрывая дома…

Как жаль, что рядом не было Пифагора, уж он бы мне подробно разъяснил смысл действий всех этих людей, ничего бы не упустил.

Неужели разрушение – тоже труд? Так вот чем занимается Натали в свободное от забот обо мне время! Решила разузнать побольше и отправилась осматривать площадку. Так увлеклась наблюдением за людьми, что не заменила, как прямо на меня поехала задом гигантская машина: вот-вот задавит… Отпрыгнуть в сторону я не успела, пришлось распластаться под машиной в какой-то черной вязкой жиже. Липкая маслянистая гадость облепила меня до ушей, сковала движения. Когда машина проехала, я не смогла выбраться из липкого болота, забарахталась, завопила во всю мочь, и, к счастью, люди заметили, что я в беде.

Кто-то вытащил меня из черной пакости, завернул в большую тряпку. Я не сопротивлялась. Мои спасители неприятно тявкали – Пифагор сказал бы: «Смеялись», – вокруг нас собралась толпа. Подоспела и Натали. Узнав свою Бастет, она сначала удивилась, потом рассердилась, схватила за шкирку и потащила прочь. Я опять-таки не возражала. В детстве мама точно так же переносила нас с места на место.

Я не предвидела последствий. Они оказались чудовищными.

Удерживая меня железной хваткой, Натали приблизилась к раковине, свободной рукой открыла кран. Я вопила оглушительно, чуть голосовые связки не порвала, в который раз сожалея о том, что не наладила с ней телепатического общения. Раковина наполнялась водой. Деловитость Натали добра не предвещала. А ведь домоправительница отлично знала, что я не выношу ничего мокрого, не говоря уже о водных процедурах. Я попыталась брыкаться, но она держала крепко.

Домоправительница насыпала в раковину белый порошок, взбила пену и… безжалостно неотвратимо погрузила меня прямо в воду, хоть я в панике все руки ей разодрала… Неописуемые страдания! Хуже и быть не может.

Макнула с головой, чуть не утопила. Моя бедная, белая с черными пятнами, длинная шерсть отяжелела, разбухла. Натали показалось мало этой пытки, она принялась втирать в мою шкурку светлую пену, черневшую на глазах. По крайней мере, гнусная смола успешно отстирывалась… Я-то надеялась прожить всю жизнь мирно, без единого купания, и вдруг на меня обрушилась несправедливая кара! Вот до чего доводит жажда знаний, бескорыстное стремление постичь суть человеческого труда…

Конец ознакомительного фрагмента.