Зеленый дом - Теодор Крамер

И сгущается ночь

И сгущается ночьи слетает листваи ничем не помочьи надежда живаи торчит часовойи никто никудаи хлебнули с лихвойи гудят провода.

И могли бы доброми уж прямо врагии не действует броми тупеют мозгии баланда жидкаи бессмыслен скулежи шептаться тоскаи молчать невтерпеж.

И над родиной тьмаи не жизнь а дерьмои сойти бы с умаи на каждом клеймои не верим вестями сжимает сердцаи полгода к чертями не видно конца.

Вена: Праздник тела Христова

1939

Вышло их на улицы так мало,совершавших ежегодный путь, —большинство осталось у портала,не посмев к процессии примкнуть.

К ладану всплывающему липливетки, обделенные листвой,и хористы обреченно хрипли,медленно бредя по мостовой.

Жались горожане виновато,обнажали головы они,удивлялись, что хоть что-то святовсё же остается в эти дни.

Так и шли, сердца до боли тронув,шли среди всеобщей немоты,а над ними реяли с балконовфлагов крючковатые кресты.

Над кружкой барды

Не убирайте покуда питье со стола:время худое, так дернем — была, не была.В прошлую, помню, войну, не лениться веля,нас спозаранку жандарм выгонял на поля.

Был он инстанцией высшей прожиточных норм:столько-то вровень — тебе и скоту на прокорм,все разносолы сдавай на потребу войне,что утаишь — по суду разочтешься вдвойне…

Так вот у многих была, да сплыла ветчина;разве что ночью мололи маленько зерна,пили из вымени и, никого не спрося,хоть одного успевали прибрать порося.

Время ловчить научило, на ум навело:к нам горожане порой приходили в село,сукна давали в обмен, — да о чем говорить,деньги годились тогда, чтоб от них прикурить.

Вот уж поганые нынче настали года!С неба свалилась крестом крючковатым беда:мы не видали хозяев таких на веку —мерят зерно и на граммы считают муку.

Нива — твоя, лишь покуда стоит зелена,твой — виноградник, но ты не увидишь вина,если в распадке поставишь силок на зайчат —завтра соседи, глядишь, на тебя настучат.

Сливы созреют — первач для хозяев, учти;семя твое не должно прорастать во плоти.Жизнь, говорят они, только дается взаймы.Ну, да об этом еще побеседуем мы.

Люди, молитесь о том, чтобы сгинуло зло,чтобы его ураганом навеки смело;чистите ружья и косы точите пока —пейте, да только оставьте и мне полглотка.

О дожде перед наступлением ночи

Подобный дождь бывает лишь, когданисходят сумерки на города,и, тяжко разверзаясь, небосводземле избыток влаги отдает.

Ни чистоты, ни свежести в дожде,он только черноту плодит везде,с листка на лист, с карниза на карниз,как сажа, как чернила, льется вниз.

И посреди наставшей темнотывдоль улиц распускаются зонты,немедля поднят каждый воротник:над всей землею ливень в этот миг.

Камины гаснут: все дрова в дыму.Протяжным шумом наполняет тьмубританский дождь холодный, проливнойнад каждым городом, над всей страной.

На станции подземки

Как же спят устало,как же спят устало,кажется, при всех своих вещах,сотни исхудалых,в старых одеялах,в пыльниках и трепаных плащах.

Шорох монотонныйвентиляционный,лампочки, тусклее, чем всегда,светят еле-еле;и, спеша в туннели,не тревожат спящих поезда.

Как же стал им дорогсвет родных каморок,прежние, безоблачные дни;вижу их, на матахтяжким сном объятых:как печальны, как бедны они!

Как же спят устало,как же спят усталолюди здесь в военную грозу, —бомбами распоротих злосчастный город,и спокойно только здесь, внизу.

Но уйти рискуюв темень городскую, —пусть сирены вой еще не стих:там, борясь со страхом,я умоюсь прахом,будь что будет — я один из них.

О небе Лондона

Островок синевы неустойчивой, гдерастворяется день, словно сода в воде,он темнеет чернильно и скоро с высотна гремучие кровли мочиться начнет:это Лондона низкое небо.

Средь газонов надменно торчат цветники,и туман в переулки течет от реки,и автобусы туго набиты людьми, —надо всем, только голову вверх подними,виснет Лондона низкое небо.

Эскалатор наружу выносит меняиз подземки в конце неудачного дня:обещаньями босса я сыт позарез,я спешу под сырой закопченный навес —это Лондона низкое небо.

Если солнечный ветер подул бы с полей —мне бы стало, пожалуй, еще тяжелей,так что ты уж мочись на меня без стыда,без тебя я девался б на свете куда,ты, о Лондона низкое небо!..

Кающаяся девушка

Как мой парень получил повесткуи в мешок пожитки увязал,мы пошли к ольшаному подлескуи гораздо позже — на вокзал.Пели птицы, — ты припомни, милый,как шуршали мак и резеда;жалко, друг мой: надо было силой,по-простому взять меня тогда.

Ты служил стрелком на самолете,да и мне пришлось пойти в цеха;за день изведешься на работе,ну, а вечер — как тут без греха!И пойдешь с каким-нибудь верзилой, —не умею вспомнить без стыда;жалко, друг мой: надо было силой,по-простому взять меня тогда.

Завтра станешь ты моим навеки,что ж, дружок, такие вот дела:с кем и жить, как не со мной, калеке,раз огонь и воду я прошла.Поплетутся чередой унылойбезо всякой резеды года, —жалко, друг мой: надо было силой,по-простому взять меня тогда.

Изгнан из Австрии

Гвоздика день-другой жива,пока в стакане вянет.Свежа на дереве листва,но скоро жухлой станет.Уже три раза таял снег, —как странно доживать свой векне на родной земле.

Еще желтей желтофиольцветет в соленой влаге,в ответ на слезы и на больспешит строка к бумаге.Корней лишенный, я живу,чтоб и во сне, и наявупеть о родной земле.

О сердце, в грохоте годовтебе не биться долго:тебя я вырвать прочь готовпо настоянью долга.Но миг еще в груди побудь:знаком ли хоть кому-нибудья на родной земле?

Нашим мертвым

Вы те, кто положили жизнь свою,вы те, кто пали в праведном бою,кто навсегда лишен и уст, и глаз, —вы, мертвые, вы с нами каждый час.

Вы ввергнуты в пучину страшной тьмыи говорить о вас не смеем мы,вы вспыхнули, как факел нефтяной,чтоб вас узнали мы в дали ночной.

Шагать к победе — слишком тяжело,ликует безнаказанное зло,однако от чудовищных огнейгорящей плоти запах всё слышней.

Сведенная навеки на корню,толпа убийц такому же огнюбыть беспощадно выдана должнаво имя жизни, хлеба и вина.

Наперекор жестоким временамбеззвучным криком вы кричите нам,зияниями выколотых глаз —вы, мертвые, вы с нами каждый час.

Из сборника

«ВЕНА 1938 / ЗЕЛЕНЫЕ КАДРЫ»