Смерть швейцара - Ирина Дроздова

«Странные разбойники догоняли нас с Вовой. Мчались по подмерзшему, скользкому шоссе, каждую минуту не меньше нашего рискуя налететь на столб и сломать себе шею, — и ничего не взяли, — подумала девушка. — Может быть, они за Вовой гнались, или вообще обознались, а когда увидели наши, так сказать, «хладные тела», пришли к выводу, что мы — совсем не то, что им нужно? Тогда какого же черта они везли меня от места аварии несколько километров, а потом оставили на обочине? Не в больницу же хотели сдать? Воистину, «темна вода во облацех» — сказала Ольга себе напоследок и принялась укладывать вещи в сумочку, не забыв на сей раз паспорт и удостоверение журналиста.

— А вот и я! — сказала Ольга, подходя к диванчику в фойе, где сидели Аристарх с Меняйленко. Прошло полтора часа с тех пор, как она покинула номер Аристарха, и за это время обличье ее друзей претерпело некоторые изменения. Прежде всего, Меняйленко и Собилло надели добротные дорожные костюмы: Александр Тимофеевич синий, а Аристарх — темно-серый, в узенькую полоску. Черные бабочки тоже, по-видимому, легли на дно чемоданов, поскольку на администраторе красовался деловой галстук темно-вишневого цвета, а на его светлости — темно-синий. Но не это было главное — на лицах обоих мужчин запечатлелось выражение, представлявшее собой странную комбинацию уныния и непреклонной решимости.

У Ольги екнуло сердце.

— Не нашли? — выпалила она, не зная хорошенько, какое чувство в этот момент преобладает в ее душе — тревога или торжество охотника, которому сообщили, что зверь обложен и можно выезжать на травлю.

— Нет, — мрачно сказал администратор, не делая ни малейшей попытки подняться с дивана, чтобы уступить женщине место. Неожиданно Ольга увидела то, чего в силу эгоизма молодости не замечала — или не хотела замечать — раньше: Меняйленко был бесконечно утомлен бессонной ночью и обрушившимися на него заботами. Аристарх держался молодцом, но в этом не было его особой заслуги, он был просто моложе Александра Тимофеевича примерно лет на двадцать.

— Картину найти не удалось, — расшифровал односложное замечание администратора Аристарх, будто чувствуя, что Меняйленко не особенно хочется распространяться на эту тему. — Более того, — поднял Собилло на нее свои сапфировые глаза. Их взгляд действовал на Ольгу завораживающе, словно взгляд кобры. — Ваш приятель Вова в бессознательном состоянии доставлен в больницу Первозванска, и теперь находится в палате интенсивной терапии. Сильный ушиб головы и переломы обеих рук. — Заметив, как мгновенно побелело лицо девушки, он столь же быстро добавил: — Не волнуйтесь, угрозы для жизни нет. Оклемается, причем довольно быстро. Просто пока парень не в состоянии говорить.

— Но и это бы еще полбеды, — внес свою лепту в разговор Меняйленко. Он снова приободрился и теперь выглядел орлом — как всегда. Ольга поняла, что застала Александра Тимофеевича в минуту слабости, что, судя по всему, был редчайший случай. — Открылись новые обстоятельства.

Ольга присела на краешек дивана.

— Что же еще могло приключиться? — спросила она.

— Милиции, хочешь — не хочешь, пришлось открывать уголовное дело. Оказывается, по вашей с Вовой «Волге» стреляли. Причем дважды.

Ольга вдруг вспомнила, как Вова заорал — «баллон пробили», после чего предложил ей «держаться за собственную жопу» — и некстати хихикнула.

— Это нервное, — сказал Меняйленко, меряя ее любопытным взглядом. — Не обращайте внимания, Аристарх Викентьевич.

— А я и не обращаю, — последовал ответ. — Я искренне удивляюсь. Ведь несмотря на то что произошло ночью, наша прекрасная героиня сохранила способность смеяться.

— Браво, — закончил Меняйленко и стал подниматься с дивана. — Теперь, когда мы выяснили, что с Оленькой не пропадешь, можно ехать. Надеюсь, вы захватили с собой документы, деточка?

Ольга с готовностью похлопала себя по сумочке, хотя обращение администратора ей не понравилось.

Она снова хихикнула.

— А может, все-таки оставим ее здесь, Аристарх Викентьевич? — задал провокационный вопрос Меняйленко. — Представляете, что будет, если она начнет хихикать, когда ей придется давать показания в Управлении внутренних дел? Они там, чего доброго, решат, что девушка не в себе... — Глаза Александра Тимофеевича снова обрели былой блеск и смеялись.

— Дорогие товарищи, то есть, простите, какие вы к черту товарищи, — Ольга притворно смутилась, но в глазах у нее заплясали бесенята. — Господа, даю честное журналистское слово, что в Управлении внутренних дел я смеяться не буду.

— Неважное обеспечение — журналистское слово, вы не находите? — продолжал доставать Ольгу своими намеками Меняйленко. — Девушка ведь соврет — недорого возьмет. Так сейчас вся журналистская братия поступает. Чем она лучше? А? Аристарх Викентьевич?

Собилло снова стал грудью на защиту Ольги.

— Нет, нет, Александр Тимофеевич, надо брать, — твердо сказал он. — Эта девушка смела, умна, вынослива, обладает аналитическим складом ума и чувством юмора. Не говоря уж о том, что она просто красавица. Ну и, разумеется, она отличается от прочих собратьев по своему цеху тем, что находится рядом с нами, людьми из Благородного собрания. Было бы просто несправедливо, если бы мы не оказали на нее облагораживающего влияния — иначе на что, черт возьми, нужны все эти наши Благородные собрания?

Ольга спустилась по ступеням Управления внутренних дел и направилась к дожидавшемуся ее «Мерседесу» Меняйленко. В Управлении она старалась вести себя сдержанно и отвечать на вопросы коротко и ясно. Правда, по просьбе администратора, она и словом не обмолвилась о знакомстве с Сенечкой и разговоре с Заславским в «Первозванском трактире».

— С этими двумя мы сами разберемся, — проворчал Меняйленко, когда они мчались в его лимузине по направлению к городу. — Нечего возводить напраслину на людей, если они ни при чем. Но если виноваты... — Администратор не договорил, но по жесткому выражению, которое появилось у него на лице, Ольга поняла, что в этом случае им придется несладко.

В милиции она сказала лишь, что взяла такси у театра, поскольку это было единственное оживленное место в городе после одиннадцати часов вечера. В ответ следователь полюбовался на ее яркий макияж, подмигнул своему сотруднику, находившемуся вместе с ним в кабинете, и радостно заулыбался. Тогда Ольга подсунула ему под нос свое журналистское удостоверение и сообщила, что приехала в Первозванск не столько отдыхать, сколько писать о жизни города. Радостная улыбка с лица детектива быстро улетучилась.

Ольга со всеми подробностями доложила о ночной гонке по шоссе и об аварии, не забыв упомянуть о банде, действовавшей в округе и грабившей дальнобойщиков и странствующих коммерсантов.

— О банде-то вы откуда знаете? — с грустью в голосе осведомился следователь. — Вы ведь не местная.

— Вова сказал, — коротко отрапортовала Ольга, а когда следователь в недоумении возвел на нее глаза, добавила: — Это таксист. Тот самый, что меня вез.

— А вы, гражданка Туманцева, что думаете о случившемся? Подозреваете кого-нибудь? Может быть, у вас имелись враги? — задал очередной вопрос следователь. Как Ольга поняла — для очистки совести.

— В Первозванске я нахожусь чуть больше суток. Раньше в этом городе никогда не бывала. С моей стороны требовалось совершить нечто из ряда вон выходящее за то короткое время, что я пробыла у вас, чтобы вызвать у кого-то острое желание гоняться за мной. Да еще и стрелять. Странно это все.

— Странно, как минимум, — согласился с ней следователь в штатском, о майорском звании которого молчаливо свидетельствовал висевший у него за спиной китель с погонами. — В этом деле вообще много непонятного. В частности, меня удивляет, что шофер лежит в больнице и врачи борются за его молодую жизнь. А вы вот ходите, и очень даже неплохо, — неожиданно добавил он, будто упрекая Ольгу за то, что она тоже не лежит на больничной койке.

Ольга возмутилась.

— Вы что же, ставите мне в вину, что я не получила при аварии пары хорошеньких переломов? — спросила она, устремляя на следователя взгляд зелено-голубых глаз, вобравших в себя, казалось, вечный холод Арктики.

— Да бросьте вы. Ничего я вам в вину не ставлю, — отрезал следователь. — Я во всем этом разобраться пытаюсь. Хочу вот, в частности, выяснить, почему водителя налетчики оставили в машине, а вас, как вы утверждаете, увезли с места происшествия, прокатили несколько километров, а потом бросили на обочине. И при этом, заметьте, не изнасиловали и даже не ограбили — опять-таки по вашему заявлению.

— Понимаете, офицер, о чем вы меня спрашиваете? — поинтересовалась Ольга у детектива, который явно пытался строить ей козни. — Вы хотите, чтобы я, пострадавшая, сама ответила на главный вопрос следствия: почему все случилось именно так, как случилось. Тогда отчего бы вам сразу не спросить меня — кто конкретно на нас напал? Такой способ ведения дела наверняка облегчил бы вам жизнь, но ничуть не приблизил бы к разрешению проблемы. Потому что, повторяю, я не имею представления, что на самом деле произошло. Я даже не поняла, что по машине стреляли. После удара я потеряла сознание, а когда очнулась, то обнаружила, что лежу на снегу рядом с дорогой, а чуть позже увидела неподалеку свою сумку.