Хоопонопоно. Секреты и рецепты счастья - Эмма Ларсон

однозначным достижением Моррны и ее ученика Хью Лина можно считать то, что практика больше не требовала никаких посредников – где, скажите, обычному американцу или европейцу найти шамана-кахуна, если и на Гавайских островах их днем с огнем не сыщешь? Доступность метода – одно из его основных достоинств, и серьезное отличие от традиционного древнегавайского хоопонопоно.

Ну и не могу удержаться от комплиментов тем фразам, которые доктор Хью Лин выбрал для медитации – одновременно очень простые и исполненные глубокого внутреннего смысла – они непременно окажутся полезными, если вы решите научиться жить по-гавайски.

Если говорить о тех концепциях, на которые гавайская философия вдохновила представителей западной культуры, то стоит упомянуть о «хуна» – вы обязательно встретите это слово, если будете искать информацию о методиках, пришедших с Гавайских островов. Термин «хуна» впервые использовал Макс Фридом Лонг в 1936 году. Он работал учителем в школе на Гавайях и заинтересовался местными традициями. Особенный интерес у него вызвали как раз жрецы-кахуна, он верил, что они обладали секретной магией, которая помогала им творить чудеса. Увы, тех, кто хотел бы поделиться с ним своими знаниями, Лонг не нашел, и вскоре уехал с Гавайских островов. Но через какое-то время он объявил, что ему неожиданно открылись эти самые секреты шаманов, буквально пришли во сне. Лонг считал, что искусство кахуна спрятано в самом гавайском языке, и что ему удалось расшифровать эти знания. Свое учение он назвал «хуна», что означает тайна. Лонг написал несколько книг, посвященных своему открытию, а также основал научное сообщество по изучению хуна.

Глава 4

В поисках истины

Однако большинство специалистов по гавайской культуре считают, что учение хуна не имеет никакого отношения к традиционным полинезийским верованиям. Судите сами, например, Лонг считал, что самые секретные знания кахуна получили из Древнего Египта, поскольку многие их них были переселенцами именно оттуда. Увы, но эта концепция не выдерживает никакой научной критики. Так что, несмотря на использование в теории о хуна таких важных понятий гавайской философии, как «алоха», «мана» и «поно», вслед за большинством исследователей я также не буду рассматривать идеи Лонга как часть гавайского мировоззрения.

Давайте еще раз вспомним о том, что хоопонопоно никогда не было статичным, неизменным ритуалом. Никто и никогда не записывал его, он передавался от одного кахуна к другому – из поколения в поколение. Но и оказавшись в нашем, западном мире, попав в книги, Интернет и телешоу, он тоже видится разным людям по-разному. Так Моррна Симеона трансформировала традиционные ритуалы, совместив их с христианскими воззрениями, затем ее ученик Хью Лин, взяв за основу концепцию Моррны, предложил миру свое видение хоопонопоно. И даже Джо Витале в книге напоминает, что читателям будет представлено хоопонопоно так, как он услышал и понял его в беседах и переписках с доктором Лином.

Почему бы, подумала я тогда, мне тоже не попытаться творчески переосмыслить эту теорию, найти то ее понимание, которое работает именно для меня?

Начала я с того, что попробовала практиковать мантры с волшебными фразами, найденными доктором Хью Лином – и они действительно помогали мне обрести душевное равновесие. Не знаю, имеют ли какое-то мистическое значение именно эти конкретные слова. Безусловно, они сами по себе обладают большой внутренней силой. Попробуйте прямо сейчас сказать «я люблю тебя» и «благодарю тебя» миру и людям вокруг – и вы почувствуете, как невероятно приятно произносить эти фразы. Но даже признавая полезность медитаций, нельзя не заметить, что они действуют, как таблетки от головной боли – боль проходит, но вот надолго ли? И по какой причине она возникла? Без общей концепции это работает, но не в полную силу.

Постоянное очищение, которое является основополагающим моментом хоопонопоно от доктора Лина, также представлялось мне очень важным, но не самодостаточным методом. Давайте представим себе нашу жизнь как дом, в котором по какой-то причине нам никак не удается стать счастливыми. Конечно, стоит начать с уборки – выбросить все ненужное, прибраться, иными словами – очиститься, именно то, о чем говорит Хью Лин. Но вот мы стоим в идеально чистом доме, разве этого достаточно для того, чтобы автоматически жизнь стала лучше? Конечно, нет. Теперь пришло время наполнить этот дом нужными и правильными вещами – удобной мебелью, красивыми шторами, свежими цветами, приятной музыкой, вкусной и полезной едой, смехом родных и разговорами с хорошими друзьями. Вот в таком доме нам хотелось бы жить, а значит, мне предстояло найти то, что позволило бы нам преобразить этот метафорический дом, открыть секреты, которые внесли бы в жизнь истинно гавайские гармонию, красоту и спокойствие.

Не сочтите меня самоуверенной, но мне казалось, что я справлюсь с такой сложной задачей. Уже довольно давно я чувствовала, что благодаря истории моих отношений с Гавайскими островами, стою очень близко к пониманию секретов счастья по-гавайски, и что я смогу найти это решение и поделиться им с другими. За вдохновением я отправилась, как это не сложно догадаться, конечно же на Гавайи. Правдами и неправдами выбив себе отпуск на два месяца (увы, за свой счет), оставив семью, чтобы иметь возможность сосредоточиться на главном, я отправилась в свое философское путешествие за истиной.

Не могу сказать, что все сложилось легко и просто. Мне хотелось найти коренных гавайцев, которые знали о целительных ритуалах, но при этом были бы адаптированы к западной культуре, чтобы наш менталитет и ценности были схожими. Ведь многие правила и жизненные законы, которые раньше казались незыблемыми, никак не вписываются в реалии современного мира. Так, например, я познакомилась с одной женщиной по имени Аолани. Ее отец был настоящим жрецом-кахуна, и она знала очень много о философии хоопонопоно. Но когда Аолани, всю жизнь прожившая в маленькой деревушке и ни разу не покидавшая даже пределов острова Мауи, на котором жила, пыталась объяснить мне, как это работает, ничего не получалось. Те вещи, которые для нее были естественными, как дыхание, или как океанские приливы и урожай таро в ее огороде, были непонятными для меня, а как объяснить она не знала. Не могу сказать, чтобы это было бесполезно, поскольку я все лучше понимала