Пафосное стремление называться - Ле Олей

не бывало, нахалка одним махом собрала учебники и бодро направилась к выходу. Походка у неё была медвежей — она по-боксёрски раскачивалась, а широкие плечи были видны даже за мантией, сродни его собственным.

Внешне Мартин остался сидеть в общей гостиной вместе со всеми.

А внутренне Мартина люто переместили.

Глава 13. Ломка

Мартин шёл в аудиторию на первое занятие в году.

Никакой интриги — Мартин был в дикой злости. Ведь никто не смел с ним так разговаривать, и такое невнятное поведение ломало его систему ожиданий, а также план естественного воздействия. Это было стыдно — почему его чары так бездарно прошли сквозь, ни разу не задев? Помимо злости это было недоумение, которое по неясной для него причине закручивало кульбит скомканного эмоционального отклика, который не делал с ним ничего хорошего.

Ещё и при всех — благо, мало кто реально слышал их разговор, но внимание их соприсутствие уже привлекло. При сторонней трактовке вся эта сцена была унижением навязчивого внимания Мартина — а Мартин слишком хорошо знал цену одному негативному контуру восприятия для социума, чтобы это игнорировать.

Социум — вирусологическое образование. И твоё место в нём определяется сетью фоновой поддержки способа описываться другими. Если кому-то недалёкому придёт в голову обратить внимание на это слишком пристально, то вся многогодовая подготовка уйдет в никуда — да, вот так просто.

Что ж, стоит успокоиться. Возможно, другой культурный код повлиял на её тормознутую грубость. Чёрт, неужели для простого моментного обезвреживания стоит уделять столько внимания какому-то чудищу?

Справедливости ради, Мартина никогда не привлекали люди по-настоящему. Он видел то, что всегда сообщалось их красотой. Например, послание «я могу тебя защитить или убить» Здоровяка, «со мной ты забудешь обо всём» соратника. Мужчины в целом красивее женщин — в них больше чистых форм.

Женская красота другая — она про то, что ты можешь у неё забрать. Как витрина. Когда он смотрит на лица, сообщающие внутреннее согласие на слабость, он не может видеть в этом что-то по-настоящему важное.

Другое дело эта чудачка — её лицо не сообщало ничего подобного, да и вообще оно не изображало ничего контактного. Или сообщало всё, да так, что транслятор социальных сообщений трещал и трескался из-за перегруза. Чудовище — не иначе.

Он мельком повернул голову, и внезапно для себя увидел героиню своих мыслей — сердце забилось чаще. От неожиданности. Кстати, то, что он тратит свои мысли на что-то кроме Реального Дела Миссии, ему уже не нравилось.

Однако чудачку он не увидел — это было зеркало в коридоре.

Мартин выругался, отмахиваясь от мысли об очевидном — чудачка была неожиданно красивым мужчиной, будучи женщиной. Мартин заключил, что это неправильное положение дел в мире, и потому отныне она для него Чудовище.

Он наконец дошёл до аудитории. На входе он увидел знакомый затылок. Девушка шла одна и Мартина за спиной не видела. Смех — он услышал тот же смех, что вчера, его расширенную версию. Может она ненормальная просто?

План обезвреживания и вербовки, а значит неизбежного очарования, невыполненным пунктом всё ещё висел над его головой, нарастив усложнения. Ладно, некритично: надо попробовать вчерашний заход, но через прямую демонстрацию превосходства. Где-где, а в магии уж точно ему равных никогда не было и не будет. Пусть узнает своё место. А дальше всё вернется на круги своя. Конечно, теперь обозначить расстановку сил стоит без ложной скромности — и для этого не стоит жалеть ресурсов.

* * *

Её социальная популярность росла по незримым факультетским законам — внешнее внимание окружающих приносили ей молчаливость и предположительный статус: всё, что могло на это указывать.

На пути в аудиторию к Тэ И уже подбегала стайка слизеринок, желая по-девичьи расспросить «про них с Мартином». Их восторженные голоса и говорливые рты поведали немало о недоступности и невероятной мужественности объекта их вопрошаний. Интересно.

Видимо, она переборщила вчера. Но вчера произошло не только это.

До того, как она в каком-то очень Друг-1-овском азарте ушла из гостиной, Тэ И стихийно обнаружила искомую ей форму силы ГлавГада. Да — она правда поняла формулу книги. И кто бы мог подумать, что она увидит Мартина Сью в таком спектре столь быстро. Возможно, дело было в хроно-магии и его де-реализующем воздействии, но Тэ И на удивление легко осязала игровой формат всего контекста, где она находилась.

Это было очень ей на руку — так она не увязнет в страхе в силу всей несдвигаемой глыбы серьёзности, которая на деле ни на секунду не смещалась с её плеч. Короче, ей удивительно не было стыдно за тот искромётный экспромт, что из неё выходил. За выдуманного деда и фразу про виски.

Потому что она увидела желания Сью — его поведение было соткано так, чтобы привести собеседника в определённую точку. Каждый жест был намеренным, а это значит, всему сказанному нельзя было доверять до обилия фильтров «почему». Как она быстро рассудила, нарушение шаблона действия способно в разрезе показать корень. И она не ошиблась.

Видимо, объект — нарцисс. Об этом можно сказать по его окружению — тому флёру, что ему важен, а также увиденной стратегии завлечения в свои сети. Причём инструментом видит собственное сияние — сексуально заряженное сияние, а то к чему был этот откровенный фейерверк искр в тонально очевидном призыве раздвинуть ноги.

А, ещё он сексист со всеми вытекающими — это уже лично непростительно.

Да, в нормальной жизни она задохнулась бы от самообращённого стыда. Но она не жила нормальную жизнь, а это означало несколько вещей.

В первую очередь, она может творить, что хочет.

А во вторую — она разгадала ядро самого Мартина Сью!

Нарциссизм. Это власть — стремление быть для людей в строго определённом статусе. Инструментом выразительности была собственная персона. Да, это сходилось с тем, что она давным-давно знала про главного врага человечества.

А все идеи лучшего будущего — так, прикрытие, растущее из того или иного чувственного заряда. Вообще-то даже на его фото в том самом альбоме всё кричало об этом. Даже завидно немного…

Но это всё было более-менее понятно. Шокировало Тэ И совершенно другое — то, что возникло в исключительно глупом режиме несоответствия скрипту социального движения между ними, что было сделано ей как случайность.

Имя этому — стихийное превосходство в несомненно самой важной для Сью категории символического места в связи. Её поведение, само выбранное место сверху, за пару минут раскрыло типаж объекта, и